прошептали:

– Дорогой, ты должен продолжать. Заканчивай то, что мы начали вместе.

Он приник лицом к мертвому телу и прошептал, давясь слезами:

– Фиана, не оставляй меня одного. Молю тебя.

Элана ушла. Ушла и Фиана. Что же у него осталось? Осталось только одно, нашептывал ему внутренний голос. У тебя осталось это мерзкое божество, этот шумный, вечно недовольный ребенок, которого ты полюбил больше, чем самую любимую женщину. У тебя остался Кавелин.

Кавелин. Кавелин. Кавелин. Этот проклятый Кавелин.

По щекам Браги катились слезы.

Кавелин.

И никакая женщина не сможет стать ему ближе, чем Кавелин…

Село солнце, а Браги еще долго стоял на коленях, положив голову на грудь Фианы. Когда он наконец поднялся с потемневшим взглядом уже сухих глаз, рядом остались только Гжердрам и Рагнар.

Они приблизились к нему и обняли сочувственно и с полным пониманием.

Гжердрам любил свою королеву больше всего на свете, больше жизни, но вовсе не так, как мужчина любит женщину. Это была любовь рыцаря к своей королеве и Короне – чувство, неоднократно воспетое в старинных романах.

А Рагнар подарил Браги любовью прощающего все сына.

– Дайте мне силу, – сказал Рагнарсон. – Помогите мне. Они отняли у меня все. Все, кроме вас. И кроме ненависти. Встань рядом со мной, Рагнар. И не позволь чувству ненависти сожрать меня. Не позволь мне уничтожить самого себя.

Он должен жить и при этом оставаться сильным. Кавелин целиком зависит от него. Кавелин. Проклятый Кавелин.

– Я все сделаю, отец. Все.

Хаммерфест был городом из сказки, стоявшим на сказочной земле и в котором обитали милые сказочные персонажи. По его заснеженным улицам расхаживали пышнотелые белокурые девицы с лентами в косах, розовыми щечками и веселыми улыбками. Высокие молодые люди перебегали от мастерской к мастерской и от лавки к лавке по своим ученическим делам, но при всей занятости у них всегда находилось время поприветствовать путника. Смеющиеся детишки катались на салазках с полозьями из бочарных обручей. Они мчались вниз по главной улице, а за ними с радостным лаем неслись собаки.

Худой смуглый человек в черном плаще некоторое время наблюдал за этими сценами городской жизни. Он не обращал внимания на холод, которого никогда не бывает в его родных краях. Так или иначе, этот холод был ничто по сравнению с тем, что ему пришлось пережить за несколько последних месяцев.

Дома с крутыми скатами крыш налезали друг на друга, частенько выпирая из ряда вдоль кривых, взбирающихся в гору улочек, но человек в плаще не чувствовал себя в замкнутом перенаселенном пространстве. Город был наполнен таким теплым дружелюбием, что создавалось впечатление, будто дома тесно сгрудились не по необходимости, а только из дружеских чувств друг к другу.

Его взор задержался на дымке, поднимающемся из высокой каменной трубы с укрепленным над ней колесом. На колесе летом, видимо, гнездились аисты. Он смотрел, как клубы дыма, поднимаясь все выше, закрыли крошечный замок на вершине горы. Вот уже несколько поколений жителей города наслаждались мирной жизнью. Жестокая действительность политической жизни Тролледингии обошла Хаммерфест стороной.

Мимо него пронеслись сани с визжащими мальчишками. Смуглый человек, чтобы не быть сбитым с ног, в последний момент успел отпрыгнуть в сторону, но поскользнулся и все же упал. Его щеку ожег холодный снежный поцелуй.

– Они еще мало что понимают, и я приношу за них извинения.

В поле зрения упавшего появилась пара довольно потрепанных сапог, натянутых на колоннообразные ноги. Огромный седеющий человек протягивал ему руку, которую он принял.

– Благодарю вас. Я не пострадал. – Он отлично говорил на местном наречии. – Дети есть дети. Пусть радуются жизни, пока могут.

– Да, конечно. Мы все вырастаем слишком быстро. Но разве не справедливо будет сказать, что мы все должны оставаться самими собой?

Человек в темном плаще с любопытством посмотрел на своего собеседника, а тот пояснил:

– Я хочу сказать, что все мы должны поступать в соответствии со своим возрастом, полом, положением и кругом знакомых.

– Наверное… – Философ из пивной? Здесь? Вслух же худой человек, поежившись от порыва холодного ветра, произнес: – Куда вы клоните?

– Никуда. Не обращайте внимания. Все говорят, что я чересчур много размышляю, и не стесняются высказывать это во весь голос. Слишком много для констебля. А вам следует одеться потеплее, Андер Сигурдсон мог бы подобрать для вас подходящее платье. Это все, в чем вы пришли к нам на север?

Пришелец кивнул. Не человек, а фонтан вопросов – констебль не ограничивался простым «рад вас видеть», как все остальные.

– А не выпить ли нам эля? Ведь вы совсем окоченели, и вам надо принять что-нибудь согревающее. Да и подкрепиться, если судить по вашему виду. – Он слегка отступил, пропуская несущиеся сверху санки.

Пришелец обратил внимание на реакцию великана. Этот человек может быть опасным. Он быстр и силен.

– Меня зовут Боре Олагсон, и я – здешний констебль. Скучнейшее занятие в месте, где ничего не происходит.

– А я принял вас за кузнеца, – произнес незнакомец.

– Неужели? Единственный молот, которым мне приходилось махать, был боевой молот. Да и то это случилось в далекой юности. В то время мы каждое лето повадились хаживать в Тондерхофн. Из-за военного опыта меня и выбрали на этот пост. Но это теперь скорее не работа, а хобби. Они мне ничего не платят. Вообще-то я хозяин гостиницы, с пивным залом, естественно. Купил заведение на награбленное в походах.

Они миновали несколько домов и лавок, когда последовал очередной вопрос:

– А вы кем будете?

– Рашер. Элфис Рашер. Торговый агент Дарналина, входящего в Лигу Беделина. Наши сундики рассчитывают на новые прибыли в торговле мехом, если им удастся обскакать конкурентов из Ива Сколовды. Но я начинаю сомневаться в наших возможностях. Я плохо подготовился, и даже вы заметили это, только взглянув на мою одежду.

– И вы пришли в одиночку, без всякого багажа, кроме этого свертка?

– Да. И как видите, ухитрился выжить. Скажите, горы Крачнодиан и остальная Тролледингия так же гостеприимны, как Хаммерфест?

– Конечно. Однако все было гораздо хуже до того, как к власти вернулся Старый Дом. Вот мы и на месте, – Открыв тяжелую высокую дверь, он прокричал: – Гуро! Самую большую кружку для нашего гостя! Ребятишки только что уронили его в сугроб. Да, сэр. Это были мои щенки, – с ухмылкой закончил он.

Пришелец обозрел трактир – такой же уютный и приветливый, как и весь Хаммерфест.

Вернулся Боре с кружками и объявил:

– Я восхищен вами, Рашер. Вы – один из тех, кто может выжить в любой обстановке. Неужели вы всю свою жизнь были торговцем?

Вопросы начинали раздражать чужестранца. Однако, не выказывая недовольства, он ответил:

– Я родом из Хэлин-Деймиеля, участвовал в войнах Эль Мюрида. Да и сейчас я служу не клерком- счетоводом, а караванщиком.

– Я так и подумал. Человек действия. Мне самому иногда этого не хватает… до тех пор, пока я не припомню, каково приходилось в Драккаре с тяжеленным веслом в руках и кишками, вылезающими из задницы от напряжения.