Я увидел на снимке, в костях грудной клетки, темное пятнышко.

- Пойдемте доктор, - сказал я - С делами я ознакомлюсь потом.

- До свидания молодой человек, - качнулась на кровати цыганка Вылечите меня, тогда, клянусь, сбегу от сюда.

Мы попрощались. Наташка была белее снега и я стукнул ее в бок, чтоб она немножко отошла.

В мужском отделении, точно в такой же комнате, сидело два мужика и играли в, сделанные из хлеба белого и черного, шахматы.

- Доктор, какими судьбами? - первым откликнулся кавказец, с горбатым, немного притянутым к губе, носом - Вай, вай, какие люди пришли. А девушка какая. Доктор, возьми мое сердце, вырежь его, только дозволь ночь провести с такой красавицей.

- Успокойся Гиви. Эта девушка врач, лечить тебя будет.

- Девушка, я тебе письмо дам к своим в Тбилиси. Будешь там как королева жить. Мои братья, будут целовать каждый день подол твоего платья, а сестры мыть ноги, только за одно, помоги мне. Вылечи меня.

- Там тебя трахнут сначала его братья, потом весь клан. Это у них считается верхом благодарности, - сказал партнер Гиви, губастый, широколицый мужик.

- Зачем ты так, - обиделся Гиви - Я слово скажу, все слушаться будут.

- Гиви Цхакадзе, заболел два месяца назад. Снимки и дела здесь, - начал рассказывать доктор.

- Причину заболевания выяснили? - спросил я.

- Та же самая, что и у Лады.

Я кивнул головой.

- А это Михайленко Игнат. Его малость пришибли, лет восемь назад. На этом месте возникла опухоль. Вот. Подними Игнат руку и рубашку. Видите.

- Не Игнат, а Гнат. И не восемь лет назад, а недавно, в прошлом году.

- Ладно Гнат, я спорить с тобой не буду. Вот это все Виктор Николаевич.

- Пойдемте от сюда, - попросил я.

Мы попрощались и ушли из этой больницы-тюрьмы. На прощанье, я спросил доктора.

- Скажите, кто делал прививки?

- Я и Саша Никифоров.

- Сколько было подопытных...?

- Шесть заключенных.

- Из них заболело только два?

- Да.

- Спасибо за справку. До свидания.

Мы шли с Натальей по аллее и молчали. Наташка была потрясена, но мужественно крепилась.

Мы их вылечим, Наталья. Препарат мы сделаем.

Наталья молчала.

Прошла вторая неделя. Наталья привезла мне из Красноярска письмо.

'Здравствуй Виктор!

После вашего отъезда, события стали стремительно развиваться. Но все по порядку. Известная тебе, В.С., повторила твой опыт четыре раза и поняла, что ее надули. Поднялся страшный скандал. Она сцепилась со Светкой и чуть не до драки. Ты знаешь, Светка ее ни во что не ставит. Светка пошла к Г.Ф. и попросила перевести ее ко мне в группу.

В это время у меня в группе возникли тоже неприятности. Помнишь, мы жениха Гали отправляли в Афганистан, еще видели его на той вечеринке. Он вернулся от туда, но... слепой. Ему выдавило глаза ударной волной. Галя в истерике. Сейчас она бросила работу и ухаживает за ним. Работать у меня не кому, да и ничего не получается.

Так вот в скандал, в твоей группе вмешался сам Рабинович. Он приехал, по этому поводу, сюда и долго разговаривал со Светкой наедине. Похоже Светка наговорила ему такое, что он вылетел из комнаты, как ошпаренный и помчался к Г.Ф.. Г.Ф. струсил и бедную девочку хотели уволить по собственному желанию.

Естественно, в эту свалку вмешался Боря и я. Я пошла в партком и буквально вдавила в сознание парторга, что разворачивается скандал, аналогично прежнему. Ты догадываешься о чем я говорю. Боря же пошел по знакомому начальству и Светку решили не увольнять, а перевести в другой отдел.

На этом Рабинович не остановился. Боря мне сказал, что готовиться приказ о снятии тебя с должности руководителя группы за фальсификацию исследовательских работ, а на твое место ставят В.С. Судя по всему, тебя скоро вызовут на ковер.

До встречи. Люба.'

Я передал письмо Наталье.

- Прочти пожалуйста.

Она долго изучала каждую строчку, потом вернула мне письмо.

- Похоже я повзрослела за этот месяц, как ни когда. Я увидела и услышала столько, что этого хватит на мою маленькую прожитую жизнь. Скажи, ты меня специально утащил сюда, чтобы я не попала под каток В.С..

- Это не моя идея, это все Борис Залманович. Он думал, что здесь будет легче, а там Светка с ней справиться. Но здесь также тяжело и даже неизвестно, где легче.

- Завтра, я впрысну препарат нашим больным. Как хочется утереть всем нос. Как ты думаешь, они выживут?

- За исключением Зои, наверно, все.

- А как же она?

- У нее метастазы. Попробуем влить самую большую дозу, но выдержит ли печень и сердце, как поведут себя эти дополнительные очаги, это еще вопрос. Но поборемся. Наташа прижалась ко мне.

- Я тебя очень люблю, Виктор.

Мы сделали препарат и впрыснули его больным. Я чувствовал, что назревают события и они начались с следующей недели.

Наталья привезла еще одно письмо.

'Здравствуй Виктор.

У нас большое горе. После очередной перепалки с Рабиновичем, от разрыва сердца скончался Борис Залманович Стелевич. Он как чувствовал, что ему немного останется жить и за два дня до смерти, мы имели крупный разговор. Он говорил о тебе, о том как ты продвинешь науку. Он хотел, чтобы ты ушел от сюда в Новосибирск. Правда там есть свой Рабинович, но в отличии от этого, он давить науку ради своих амбиций не будет. Обещал написать туда письмо и не успел. Сейчас, мы готовим его похороны. Я просила дирекцию института, чтобы вас отозвали из командировки на похороны. Они пообещали, что дадут телетайп. Похороны задержат, так как мать просила похоронить в ее присутствии, а она едет из Биробиджана поездом, так ка не может самолетом по состоянию здоровья. Я высылаю письмо авиапочтой, в надежде, что оно придет раньше, чем вызов. Еще одна новость. Вместе с химиком от нас убрали В.С. Она хлопнула дверью с большими угрозами. Похоже что-то меняется у нашего руководства, оно не собирается применять к тебе санкций. Приезжайте быстрее.

До свидания. Люба.'

Я дал прочесть Наталье письмо. Она горько заплакала, уткнувшись мне в плечо.

На следующий день меня вызвали к полковнику Ампилову. Мы сидели все в том же кабинете, только на окне была не одна, а несколько мух, которые создавали неестественный хор противного звенящего звука.

- Здравствуйте Виктор Николаевич, - сказал он.

- Здравствуйте полковник.

- Я хочу с вами поговорить откровенно. Человек я прямой и не терплю условности. Давайте сразу, без всяких комплиментов к делу. Я внимательно присматривался к вам и понял, что вы человек незаурядный, талантливый и много можете достигнуть. Помните, вы перечисляли мне фамилии авторов, которые занимались с канцерогенами, я их прочел давно и знаю, что это не то, что мне нужно. Вы человек развитый и только вы, можете занявшись концерогенами, сделать их.

- Зачем, полковник.

- Я человек старых понятий, фанатик своего дела и то, что нужно для моей родины, то нужно и мне. Хотите квартиру в Москве, Ленинграде, в любой точке Союза, большую зарплату, машину, самолет, все, что