вызывало во всем его теле дрожь желания.

— Я полагал, что вам хочется как можно быстрее добраться домой, — отозвался Син, удивляясь, что говорит таким тихим голосом.

— Да, но мы могли бы разговаривать во время езды. Быть может, вы заметили, что Саймон не испытывает никаких трудностей, спрашивая, как я себя чувствую или мечтаю ли я увидеть свою семью?

— К сожалению, я не столь разговорчив, как Саймон. — Добавляя в мешок корм для лошади, Син посмотрел в ту сторону, где стояли Саймон и Джейми, и задумался над тем, так ли болтливы женщины, как Саймон.

— Я заметила. Это как раз совсем не то, что вам следует прятать.

Син взял щетку и принялся чистить свою лошадь. Он не мог понять, особенно учитывая то, как он обращался с Калли в это утро, почему она предпочла быть здесь с ним, вместо того чтобы остаться с братом и Саймоном.

— Почему вы так добры ко мне? От его слов Калли замерла.

— Вы произнесли это так, словно быть добрым чрезвычайно необычно.

— Так и есть. Если вы не заметили этого в Лондоне, то знайте, что большинство людей не желают даже встречаться со мной взглядом.

— Думаю, их пугает ваш сердитый взгляд, — задумавшись на минуту, ответила Калли.

— Но я не сердитый.

— Позвольте в этом не согласиться с вами. У вас ужасно свирепый вид.

— Тогда почему вы не боитесь меня?

— Понятия не имею. Мой отец всегда говорил, что я храбрее десятерых мужчин. — Она рассмеялась, и с дыханием Сина произошло что-то очень странное, а в паху мгновенно заболело. — Я хочу, чтобы вы заметили, что как раз сейчас, в этот самый момент, мы, — Калли сделана рукой жест, объединяющий себя и Сина, — ведем с вами разговор. — Ну как, ведь на самом деле это не так уж трудно, правда? Думаете, мы сможем продолжить это в оставшееся время дня?

— Сегодня утром я не хотел быть грубым с вами. — Син улыбнулся. — Просто я не люблю разговаривать во время езды.

— Что ж, ладно. Тогда я прощу вас, но только при том условии, что вы возьмете себе за правило в будущем не относиться ко мне с пренебрежением.

— Я постараюсь.

С тяжелым сердцем Син смотрел вслед Калли. Она изумительная красавица, и он недостоин ее красоты. Ее красота обладает душевной глубиной и богатством, о существовании которых Син никогда не подозревал. В этот момент он мечтал об этой девушке, мечтал быть человеком, похожим на Саймона.

Если бы он был благородным и уважаемым человеком…

Син стиснул зубы. Ничего уже не изменить, он такой, какой есть, и с этим ничего не поделаешь.

Грустно вздохнув, он снова принялся чистить лошадь.

К тому времени, когда на следующий день они приближались к Рейвенсвуду, Калли просто мечтала о настоящем, полноценном ночном отдыхе. Гостиница, в которой они останавливались накануне, была убогой и холодной, а ее хозяин угрюмым и раздражительным. Калли провела ужасную ночь. Джейми толкал ее локтями и ногами, а она пыталась угадать, где спит ее муж.

Но сегодня у Джейми будет собственная постель, и ее мужу не удастся убежать. Да, Калли не отпустит его от себя, даже если для этого ей придется привязать его к себе.

Чем ближе подъезжали они к Рейвенсвуду, тем более беспокойным становился Саймон, и когда впереди показался огромный замок, он пришпорил лошадь и помчался с холма вниз к подъемному мосту.

— Мне кажется, он очень возбужден, — заметила Калли Сину.

— Да, он и его брат всегда были близки. Ну, как вы и Джейми.

Калли взглянула на спавшего брата, который уютно устроился на руках у Сина. Час назад Джейми почувствовал такую усталость, что Син испугался, как бы мальчик не упал с лошади, и, остановившись, взял Джейми к себе на руки, чтобы тот мог на ходу спокойно поспать.

Во сне у Джейми было ангельское личико, и Калли не могла не заметить нежного отношения к нему Сина. Для человека, который не желая иметь детей, ее муж проявлял удивительно нежную заботливость, которой лишены многие.

Когда они въехали в ухоженный внутренний двор, Саймон уже стоял рядом с очень красивым и высоким темноволосым мужчиной и белокурой леди, которая, по-видимому, со дня на день ожидала появления ребенка. Мужчина держал на руках малыша и приветливо смотрел на гостей.

Несомненно, это был Дрейвен Рейвенсвуд.

— Син, — поздоровался он с некоторой долей сдержанности. — Давно мы не виделись.

Син остановил лошадь и с каким-то непонятным болезненным выражением окинул взглядом уютный двор, наполненный слугами, которые занимались своими делами. В его глазах появилось страдание.

— Да, Дрейвен, так и есть, — тихо отозвался Син. — Ты выглядишь благополучным и счастливым. Поздравляю.

— И я тебя поздравляю, — улыбнулся Дрейвен. Саймон шагнул вперед взять Джейми, чтобы Син мог спешиться, а Син, в свою очередь, помог Калли спуститься с седла, и конюшие забрали лошадей.

— Моя жена Каледония, — представил ее Син, подойдя с Калли к Дрейвену.

У Дрейвена от удивления округлились глаза, но он быстро справился с собой.

— Моя жена Эмили, — обернулся он к беременной леди, и его лицо мгновенно смягчилось.

— Джентльмены, — усмехнулся Саймон, — нельзя ли быть менее официальными? Эти дамы никогда не узнают о неприятностях, в которых когда-то оказывались вы оба.

— Мы? — засмеялся Дрейвен. — Как мне помнится, это ты попадал во всяческие переплеты, а мы уводили тебя от Сина подальше.

— Ложь! — воскликнул Саймон. — Я был невинным младенцем, введенным в заблуждение вами, слугами Люцифера.

— Невинным? — уточнил Син у Дрейвена. — Помнишь тот случай, когда он выстрелил стрелой в медведя?

— Помню ли я? — фыркнул Дрейвен. — Я до сих пор не могу прийти в себя от страха. А что скажешь про волчицу?

— Посмотрите, — хмыкнув, пропищал Син детским фальцетом, — я нашел щенка.

— Щенка с рассерженной мамашей.

При этих словах стоявший рядом Джейми с восторгом посмотрел на Саймона.

— О, чудесно, — язвительно огрызнулся Саймон. — И зачем только мне нужно было снова свести вас обоих вместе?

— Бедный Саймон, вам всегда достается. — Эмили пожала Саймону руку и обняла его.

— Вы даже не представляете как, Эм. — Саймон взглянул на Калли, а она безмятежно улыбнулась в ответ, по выражению его лица догадавшись, что он вспоминает ее проделку с привязыванием его к кровати.

— Пойдемте в дом, — Эмили взяла Калли за руку, — найдем кровать для вашего брата, а для вас и вашего мужа горячую еду и все остальное.

В Рейвенсвуде царила теплая, дружественная атмосфера, благодаря которой Калли сразу же почувствовала себя как дома. Хотя она совершенно не знала Эмили Рейвенсвуд, Калли увидела в ней родственную душу.

Как только все вошли внутрь, малыш на руках у Дрейвена стал брыкаться и требовать, чтобы отец спустил его на пол.

— Стой рядом, Хен.

Малыш, побежав к камину, набрал полные руки игрушек и вернулся к Калли, чтобы показать ей каждую из них. Он быстро что-то объяснял ей воркующим голосом, но Калли разобрала всего пару слов из его речи.

— Он говорит вам, что дедушка купил ему лошадь на ярмарке в Рэнсоке, куда возил его поиграть с обезьяной.

— О, — засмеялась Калли, — теперь все гораздо понятнее. Сколько ему?

— Полтора года.

— А когда ожидается следующий?

— Думаю, в течение месяца.

Калли с некоторой завистью посмотрела на вздувшийся живот Эмили. Она тогда отключилась и ничего не помнила, но, возможно, после брачной ночи уже тоже беременна. Замечательно, если бы внутри ее уже рос ребенок, а позже было бы приятно чувствовать, как шевелится малыш, и знать, что он ее любимый…

Калли не могла дождаться этого дня.

Хен потянул Калли за рукав, просясь к ней на колени, и, когда она без колебаний усадила его, принялся снова показывать ей свои игрушки. Син смотрел, как естественно Калли обращается с малышом, и у него сжималось сердце.

Отвернувшись, Син обвел взглядом большой зал — было так странно вернуться назад после стольких лет. Он не мог припомнить, сколько раз лежал связанным перед этим самым камином, пока Гарольд злобно избивал его по любому мыслимому и немыслимому поводу. В те дни зал был холодным и мрачным, теперь он был ярко расписан и приветлив, и Син с трудом узнавал его, ведь передвинули даже возвышение с хозяйским столом. И все же Син знал это место, чувствовал, как в нем оживают мучительные воспоминания из прошлого — болезненные, горькие воспоминания, которые он старался похоронить на протяжении всей своей жизни.

Дрейвен положил руку ему на плечо, и Син инстинктивно хотел сбросить ее, но заставил себя стерпеть. В Дрейвене было много такого, что напоминало Сину о Гарольде: те же темные волосы, тот же рост, те же черты лица. Различными были только глаза. У Гарольда они были карие и жестокие, а Дрейвена — голубые и добрые глаза его матери.

— Видения прошлого не так просто изгнать, верно?

— Поражаюсь, как ты можешь здесь жить, — кивнул Син.

— Честно говоря, я только наезжал сюда, пока моя жена не набросилась на меня.

— Набросилась на тебя?

— Ты и представить себе не можешь, какая тигрица скрывается в этом ангельском теле, — рассмеялся Дрей-вен.

Син взглянул на Калли, казавшуюся спокойной и безмятежной, как сама мадонна. Да, внешность может быть весьма обманчивой.

Дрейвен предложил Сину кубок вина, но до сих пор избегал встречаться с ним взглядом, и Син знал почему: он никогда не забывал тот день, когда они виделись в последний раз.

В Утремере стояла испепеляющая жара. Сину было почти