согласен на этот брак.

— Что ж, отлично. Как по-вашему, что нам сделать, чтобы лучше узнать друг друга до завтрашнего утра?

— Вы пообедаете со мной сегодня вечером? Здесь. Только вдвоем — вы и я.

— Только вдвоем? — удивленно уточнил он.

— Конечно, еще Элфа. Но больше никого.

Со стороны девушки это была странная просьба, но Син не видел вреда в том, чтобы удовлетворить ее.

— В какое время?

— На заходе солнца.

— Тогда до встречи, — кивнул он.

Глядя Сину вслед, Калли в первый раз обратила внимание на его походку. Он шел, как крадущийся лев, ожидающий противника, чтобы прыгнуть на него.

Он был беспощадным, этот рыцарь, беспощадным и одиноким. И скоро он станет ее мужем.

Тяжело вздохнув при этой мысли, Калли ушла, чтобы заняться приготовлениями к ужину.

Син в одиночестве сидел за столом у себя в комнате, когда раздался стук в дверь.

— Войдите. — Он ожидал увидеть Каледонию и был удивлен, когда появился Саймон. — Что принесло тебя сюда? — спросил он, когда его друг, закрыв дверь, прислонился к ней.

— Меня интересует, когда мы отправимся в Шотландию. Я хочу послать письмо Дрейвену. Думаю, мы могли бы заглянуть к нему ненадолго, потому что Рейвенсвуд у нас на пути.

— Искренне благодарен за твое предложение, Саймон, — Син тихо вздохнул, — но я вовсе не собираюсь брать тебя с собой.

— Тебе необходимо, чтобы кто-то поехал с тобой.

— Уверяю тебя, я ни в ком не нуждаюсь. Со мной все будет прекрасно.

— Помнишь, что ты сказал мне в первый вечер, когда появился в Рейвенсвуде? — Скрестив руки на груди, Саймон пронизывающим взглядом смотрел на Сина.

— Нет. Я вообще почти не помню тот вечер.

— Я спросил, не страшно ли тебе быть так далеко от своей семьи, а ты ответил, что у тебя нет семьи, что у тебя никого и ничего нет. Теперь помнишь?

— Смутно, — пожал плечами Син.

— Ну что ж, мне кажется, передо мной все тот же девятилетний мальчик, который вызывающе стоял перед Гарольдом. Ты все еще выставляешь вперед одно плечо, чтобы принять удар, и сжимаешь другую руку в кулак, чтобы ответить тем же.

Сина пронзила боль от нахлынувших на него непрошеных воспоминаний. Большую часть своей жизни он провел, стараясь забыть именно то, о чем хотел напомнить ему Саймон, и меньше всего ему хотелось вытаскивать на свет тот ужас.

— Саймон, какой во всем этом смысл?

— О, смысл есть. Когда Дрейвен и я пытались стать тебе друзьями, ты не хотел разговаривать с нами. Ты ушел в себя еще больше, чем Дрейвен. Он по крайней мере не закрывался передо мной. А ты… ты отказывался от какого бы то ни было утешения.

Син хранил молчание. Он никогда не отказывался от утешения, но каждый раз, когда Гарольд заставал его разговаривающим с Дрейвеном или Саймоном, Син получал за это наказание. Гарольд лютой ненавистью ненавидел его. Будучи старше Дрейвена и Саймона, Син никогда не имел защитника, он всегда был один, у него не было иного выбора.

— Син, я хочу поехать с тобой. Разве не достаточно времени в своей жизни ты провел, не имея за спиной никого, кроме врагов?

— Ты же знаешь, что ничем не обязан мне за то, что я сделал, — вздохнул Син.

— Я это знаю и совсем не поэтому хочу поехать с тобой.

— Тогда почему? — Син нахмурился. Он никогда не понимал мыслей Саймона. — Почему ты хочешь совершить недельное путешествие в страну, где тебя будут ненавидеть?

— Потому что мне сказали, что мой друг собирается отправиться туда в одиночку.

Саймон был странным человеком. Син покачал головой. В душе он понимал, что Саймону нечем заняться, но его друг не представлял себе, что их ожидало, — а Син знал. Он к этому привык, а Саймон… Саймон был не слишком предусмотрителен, желая принять участие в этом деле.

— Итак? — настаивал Саймон.

— Мы уезжаем послезавтра.

— Хорошо, — кивнул Саймон. — До своего возвращения я отправлю пажа домой к его родителям. — С дьявольским блеском в глазах Саймон оттолкнулся от двери. — Я же вернусь, не так ли?

— Только если научишься не донимать меня, а иначе я, возможно, сам лично скормлю тебя шотландцам.

— Между прочим, — смеясь, Саймон открыл дверь, — я узнал от горничной леди, что любимый цвет девушки зеленый.

— Зачем ты мне это сообщаешь?

— Просто подумал, что тебе, быть может, захочется это узнать. Я буду неподалеку, если понадоблюсь тебе.

Откинувшись на стуле, Син задумался обо всем, что сказал Саймон.

Мир, в котором жил Син, был неприветливым местом. Свои дни он проводил, исполняя все, что было необходимо Генриху, а по ночам, оставаясь один в своей комнате, прислушивался ко всему, ожидая следующего нападения. Он удивился, почему сегодня это его волнует, хотя прежде такого никогда с ним не случалось и он просто принимал это как должное.

Должно быть, решил Син, всему виной время, которое он провел, путешествуя с Дрейвеном и Мэгги. В их обществе он смягчился, привык к людям, которые смотрели на него иначе, а не как на чудовище.

Он с трудом сглотнул, вернувшись мыслями к Каледонии и ее ангельскому, кроткому лицу. Сегодня вечером он не будет один, он будет с очаровательной девушкой, обладающей дерзкими и в то же время добрыми глазами и острым умом.

Впервые в жизни Син с нетерпением ждал захода солнца.

Солнце уже давно село, но лорда Сина не было и в помине.

Нервничая сильнее, чем следовало, и будучи немного рассерженной тем, что Син забыл о ней, Калли разгладила руками подол платья.

— Миледи, может быть, я схожу за ним? — предложила Элфа.

Но Калли не успела ответить, так как в сгущавшихся сумерках увидела приближающегося лорда Сина, и у нее дыхание остановилось в горле.

По- прежнему одетый во все черное, свежевыбритый, с убранными от лица и зачесанными назад волосами, он производил потрясающее впечатление. Калли доставило радость то, что ради нее Син привел себя в порядок, и она улыбнулась ему.

— Простите меня за опоздание, миледи. — Он отвесил учтивый поклон. — Мне пришлось дольше задержаться в городе, чем я предполагал. — Взяв ее руку, он запечатлел галантный поцелуй на косточках ее пальцев, и у Калли по спине побежали мурашки.

— Вы полностью прощены, — отозвалась она, отметив, что ей стало трудно дышать.

Что было в этом мужчине такого, от чего ее бросало одновременно в жар и в холод, заставляло трепетать и в то же время успокаивало?

Сейчас Син был так близко к ней, что она чувствовала исходивший от него запах чистоты и свежести, ощущала жар его тела, согревавший ее; его сила и энергия необычайно влекли ее, и от его ответной улыбки у Калли появилась слабость в коленях.

С внутренней дрожью она велела себе отвлечься от мысли о том, как приятно будет целовать этого мужчину и чувствовать объятия его рук.

— Надеюсь, вам доставит удовольствие то, что я принесла. — Калли указала на тарелки, расставленные на одеяле, которое она постелила на землю. — Мы старались найти кого-нибудь, кто знает, какую еду вы предпочитаете, но мы не нашли человека, который бы знал это.

— М-м, позвольте мне угадать. Я люблю пить кровь невинных, лакомиться внутренностями рыцарей и закусывать сердцами маленьких детей.

— Да, вы угадали почти правильно.

— Что ж, — в его черных, как ночь, глазах вспыхнул странный свет, и Син отвел взгляд в сторону, — я надеюсь, вы не создали себе особых трудностей, чтобы накормить меня. Боюсь, сейчас не сезон для вкусной крови, и рыцари могут быть довольно вспыльчивыми, если их потрошить.

Калли поразило, как он может шутить на такую тему. После того, что она узнала сегодня днем, у нее болело сердце. Из всех сотен людей в этом замке ни один ничего не знал о человеке, стоявшем сейчас перед ней, даже король.

Генрих не мог сказать ей, чем любит заниматься Син, какие песни ему нравятся, что доставляет ему радость, каков его любимый цвет.

Ничего этого не знал и Саймон.

— Боюсь, мне придется огорчить вас, — грустно вздохнула Калли, продолжая поддразнивать его, — но все, что у нас есть, это жареный фазан, печеные яблоки, овощи с луковым соусом и вино. Но если вы предпочитаете что-либо иное…

— Удивительно, что вы понимаете мой юмор, когда никому другому он недоступен, — улыбнулся Син.

— Возможно, потому, что мой брат тоже немного ненормальный. Порой он находит в такого рода шутках особое удовольствие.

— Вы считаете меня ненормальным?

— А вы не такой? Вы одеваетесь во все черное и любите пугать людей. Так разве это не самое подходящее определение?

— Пожалуй.

Усадив Сина на одеяло, Калли налила им обоим вина. Взглянув поверх его левого плеча, Калли увидела, что Элфа знаками дает ей понять, что на тот случай, если понадобится, она будет рядом, за стеной. Кивнув горничной, Калли подала чашу лорду Сину.

— Итак, скажите мне, что еще вы любите делать, кроме того, чтобы наводить ужас?

— Я много езжу верхом, — пожал плечами Син. — И?..

— Это все.

— Очень короткий перечень. — Наморщив нос, Калли внимательно разглядывала Сина.

— В отличие от вашего. Могу поспорить, у вас длинный перечень. Вероятно, бесконечный.

Он ее дразнил, и Калли это очень понравилось. Она вдруг поняла, что рядом с ней он становится совсем другим человеком. В ее присутствии, казалось, он немного расслабляется. Эта мысль взволновала Калли.

— Да, мой перечень на самом деле бесконечен.

— Вы, наверное, любите танцевать и петь.

— Да. А вы?

— Я никогда не пробовал делать ни того ни другого.

— Ни разу?

Син покачал головой и, сделав большой