строение располагалось рядом с библиотекой — основным местом работы братьев. Две огромные комнаты отвели под рабочие кабинеты, из которых открывался вид на сады. Для семьи Вильгельма тоже оказалось достаточно комнат.

Братьям долго пришлось привыкать к новому окружению. В Касселе при небольшом количестве рабочих часов в неделю у них, конечно, были более благоприятные условия для работы; они были там «довольно-таки свободными господами» и в принципе страдали лишь от непонимания со стороны курфюрста. В Геттингене ежедневное пребывание в библиотеке по четыре-шесть часов часто было заполнено, по их словам, «малоинтересными делами». К тому же не всегда им удавалось найти общий язык с коллегами по работе. Да и все остальное тоже было вначале чужое: местность, даже комнаты, где жили. Они порицали себя за «слабодушие» и старались его преодолеть.

Но прошло несколько месяцев, и жизнь братьев Гримм стала меняться в лучшую сторону. Их всюду сердечно встречали, у них все больше и больше появлялось друзей. Кроме Бенеке, в университете работал Фридрих Кристоф Дальман, считавшийся крупным историком. В 1830 году он выпустил «Источниковедение немецкой истории», тем самым положив начало собственной школе. С ним братья Гримм особенно сблизились. Завязались дружеские отношения со многими университетскими преподавателями, например, с юристом Густавом Гуго, одним из основоположников исторической школы права в Германии. Гуго пользовался всеобщим уважением за доскональное исследование источников римского права.

Братья часто встречались с исследователем древней истории Отфридом Мюллером, который жил с ними в одном доме. Он опубликовал такие книги, как «История эллинских народов и городов», «Дорийцы», «Македонцы» и «Этруски», а в 1830 году вновь подтвердил свою компетентность, выпустив «Справочник по археологии искусства». Среди друзей был и юрист Фридрих Блюме, имевший значительные труды по истории римского права. Юрист Вильгельм Эдуард Альбрехт, который наряду с работами по немецкому праву занимался методологией германистики. Ориенталист и исследователь библии Эвальд, изучавший в разных библиотеках восточные рукописи, как братья Гримм — германские. Пожалуй, одним из самых близких друзей Гриммов стал историк и литературовед Георг Готтфрид Гервинус.

Братья Гримм постепенно обживались в кругу геттингенских ученых. Конечно, были и малоприятные моменты — утомлял быт. Но, оглядываясь назад спустя годы, Якоб признавался, что в Геттингене перед ними открылась «более почетная и более обеспеченная жизнь». Они здесь пустили и прочные семейные корни. В марте 1830 года Дортхен родила второго сына Рудольфа, а потом и дочь Августу.

В феврале 1831 года Вильгельм Гримм был назначен экстраординарным профессором университета с сохранением места библиотекаря. Оба брата продолжали работать вместе в тесном единстве, как это было в Касселе. Теперь они были библиотекарями и одновременно профессорами университета и могли передавать молодому поколению германистов свои знания не только печатным, но и живым словом.

В этот так называемый геттингенский период деятельности братьев Гримм обстановка в Германии да и в Европе в целом оставалась неспокойной. В июле 1830 года, в год переезда братьев в Геттинген, в Париже восстал французский народ, потребовавший демократического избирательного права и свободы печати. Король Карл Xотрекся от престола. С политической арены исчезли старшие Бурбоны. Либеральный герцог Луи Филипп Орлеанский был провозглашен «королем» французов. Народы не желали больше мириться с абсолютистским правлением и требовали осуществления своих прав. Июльская революция всколыхнула народные массы и на немецкой земле. Правящие круги пошли на некоторые уступки. За произвол и бесчинства был изгнан герцог Брауншвейгский. Гессенское курфюршество, а также королевства Саксонское и Ганноверское, то есть земля, на которой в это время жили братья Гримм, были вынуждены, уступая настроению народа, принять конституции. Но брожение продолжалось. «Гамбахское празднество», состоявшееся в 1832 году в честь годовщины баварской конституции, проходило весьма бурно, в выступлениях либеральных и радикальных ораторов звучали республиканские нотки. Такие настроения показались опасными власть имущим. Были приняты резкие меры против политических объединений, крупных собраний и демонстраций. Великим благом стало основание в 1833 году «Немецкого таможенного союза», в котором под руководством Пруссии экономически объединилось большинство немецких земель, за исключением Австрии. Можно было только надеяться, что стремление к объединению положит конец разрозненности мелких государств. Многие в то время потеряли веру в действительно свободное будущее и предпочли покинуть старую Европу. Тысячи людей устремились за океан, в Соединенные Штаты Америки, надеясь там обрести свободу.

Такое путешествие за океан было не для братьев Гримм. Их дороги пролегали между книжными полками библиотеки. И эти дороги лишь при поверхностном взгляде казались узкими. Ведь книги уводили их в глубь веков, тысячелетий, в дальние страны. За корешками книг с тисненными золотом названиями им виделся весь мир.

Конечно, в их работе было много и мелкого, бесполезного, бюрократического, отнимавшего у таких творческих людей время, за которое они могли бы сделать нечто более значительное и важное. Вначале Якоб жаловался: «Местный образ жизни пока еще не очень-то приятен». Несколько месяцев спустя: «Эта библиотека представляет собой колесо, в котором я ежедневно тоже должен крутиться целых шесть часов, и притом без какой-либо внутренней радости от работы. Ведь что я делаю? Одни книги разыскиваю, другие расставляю по местам — все это в постоянной беготне, переписываю предметный каталог всей английской истории на отдельные карточки, чтобы затем по ним составить новый каталог, то есть еще раз переписать». Имевшиеся рукописные каталоги были составлены так плотно, строка к строке, что их нужно было переделывать. И конца этой работы не было видно. Кроме того, нужно было внимательно прочитывать каталоги аукционов, выискивать нужные для библиотеки книги, с тем чтобы потом их приобрести. Якоб постоянно расстраивался оттого, что никак не мог найти нужные книги. В библиотеке было привычным, что вновь поступившие издания в листах целый год лежали непереплетенными. Пока они проходили через переплетчиков и рецензентов, уходило немало времени. Обычно новыми книгами даже через три года еще нельзя было пользоваться.

Зимой рабочее время было немного короче, меньше библиотечных часов было и во время четырехнедельных каникул. По словам Якоба, библиотека — «это вечно голодный зверь». Он писал: «Здесь много прекрасных, редких книг; но какой в них прок для меня, если я не могу их читать, даже перелистать; мне приходится лишь вносить их в каталог, доставать и расставлять по стеллажам». Лишь в 1832 году Якоба освободили от послеобеденных часов в библиотеке, чтобы он мог больше времени посвящать лекциям. И только в 1835 году он сообщил друзьям, что в библиотеке теперь он должен появляться только по средам и субботам, так как руководство университета стало больше поручать ему читать лекций. На протяжении нескольких лет Якоб буквально разрывался между работой в библиотеке и преподавательской и творческой деятельностью.

У Вильгельма вновь ухудшилось здоровье. В начале тридцатых годов в Геттингене, когда народ выступал против полицейского и административного насилия и боролся за конституционные права, была введена охрана общественных зданий. В январскую стужу 1831 года как-то Вильгельму пришлось исполнять обязанности ночного сторожа в библиотеке, он сильно простудился, поднялась высокая температура, началось воспаление легких. Его жизнь была в опасности. Якоб, обеспокоенный состоянием брата, писал: «С каким страхом я сидел в эти тяжелые дни за его столом, около его вещей, как трогало меня все, на что падал мой взгляд, — его книги, рукописи. Порядок, чистота повсюду, и мысль о том, что в один миг все может пропасть и я всю жизнь буду постоянно горевать и тосковать по нему; я не могу об этом писать. Я могу лишь сказать, что горячо молил бога и горячо благодарил его за проявленную к нам милость».

Он сделал эту запись, когда Вильгельму стало уже лучше. Тогда же Вильгельму сообщили, что как раз в один из дней января 1831 года скончался его друг Ахим фон Арним. Позже в предисловии к подготовленному собранию сочинений Арнима Вильгельм написал: «Я никогда не думал, что мне суждено будет пережить его; в тот самый день, когда он ушел от нас, пораженный нервным ударом, я сам стоял на краю могилы, и траурное послание было первым, что я увидел после возвращения к жизни».

Только систематический, ежедневный труд в чередовании с отдыхом мог поправить здоровье