присесть.

— Михайла, держать второй дом, не давать никому высовываться!

Алексей взбежал на крыльцо, рванул дверь, но она оказалась заперта. Немой подобрал у костра топор, оттеснил Алексея и принялся рубить дверной косяк возле петель. В окне сеней мелькнуло лицо, и почти сразу же туда влетел болт, но, похоже бесполезно — человек успел отшатнуться.

Мишка глянул налево, голов над тыном видно не было, видимо из окна продолжали кидать стрелы, не давая отрокам четвертого десятка высунуться. Зато справа через тын лез третий десяток, спрыгивали во двор и оглядывались, хищно поводя самострелами. Двое отроков запихнули в погреб бабу, так и не обретшую голоса, и захлопнули за ней дверь.

— Роська! Давай со своими туда! — Мишка указал на угол дома. — Не давайте им стрелять! Артемий! С этой стороны, держи окно! Дмитрий, со вторым десятком, за мной!

Второй дом стоял параллельно первому, но несколько дальше от ворот, оттуда доносилось залихватское пение, слов было не разобрать, мотива тоже — певцы, надо полагать, почитали главным достоинством исполнения громкость, потому и не знали, что происходит снаружи. Двадцать с лишним глоток, выдававших лихое «э-эх!» в начале каждой второй строки, способны были заглушить любой шум.

Мишка глянул в проход между домами — Первак осторожно шел по крыше сарая, видимо не очень прочной, и рукой подавал знак своим перелезать через тын, значит, в задних стенах домов окон не было.

— Дмитрий, ставь своих против двери того дома, никого не выпускать!

Слева раздался треск — Немой, выломав дверную петлю, вставил топор в щель и теперь выворачивал дверь из косяка, Алексей стоял рядом с обнаженным мечом, Глеб и Анисим, с наложенными на тетивы стрелами — напротив двери.

«Блин, Филька так же стоял у дома Устина и только случайно жив остался, о чем думают? Наставники, мать их…»

Первак уже соскочил на землю, за ним еще двое из его десятка. Мишка сместился вправо и глянул в проход между вторым домом и амбаром, пристроенным к тыну. Десяток Первака продолжал перебираться через тын на крышу сарая, а потом спрыгивать на землю. Внезапно, под одним из отроков с треском провалилась крыша и он с громким криком ухнул внутрь. Остальные торопливо поспрыгивали на землю, и Мишка жестом указав им на окошко, направился к входу во второй дом. Там продолжали драть глотки и, судя по звукам, войдя в раж, топали ногами и колотили кулаками по столу — веселье было в самом разгаре.

Мишка было собрался подняться на крыльцо, но Дмитрий удержал его за плечо и, склонившись к уху, негромко сказал:

— Невместно старшине, на то отроки есть.

Очень захотелось вырваться и послать Митьку, куда подальше, но пришлось сдержаться — о том же самом, после подавления бунта, толковали и Нинея, и Алексей, и дед. Мишка, все-таки, дернул плечом, но сказал не то, что вертелось на языке:

— Тогда командуй, пока там не опомнились.

Дмитрий произнес только три слова:

— Младший урядник Федор, вперед!

Пятеро отроков, двинулись к крыльцу. Федор встал так, чтобы не загораживать дверной проем и ухватился за ручку двери, его четверо подчиненных расположились по сторонам, чтобы стрелять в сени под разными углами. Внезапно дверь распахнулась, чуть не ударив Федора, и изнутри выскочила хохочущая девка, за ней, тоже похохатывая, перся молодой стражник. Девка проскочила мимо Федора и изумленно остановилась, глядя на отроков второго десятка, наставивших на нее самострелы, стражник же успел отреагировать на открывшееся зрелище только поднятием бровей и раскрытием рта, после чего приклад федорова самострела врезался ему в голову.

Девка, кажется, собралась завизжать, но удар прикладом в спину сбросил ее с крыльца прямо под ноги отрокам второго десятка. Почти одновременно с этим, из дома раздался пронзительный крик, а пение смолкло, сменившись продолжительным грохотом, словно с опрокинутого стола валилась посуда, а вскакивающие люди роняли лавки.

Кто-то толкнулся в дверь изнутри, но выйти помешало тело оглушенного Федором «бойца». В сенях что-то крикнули командным голосом и послышалась энергичная возня.

«В сенях окон нет, сейчас накопятся там и…»

— Вторая пятерка! — раздалась команда Дмитрия. — Сквозь стену! Бей!

Стены сеней были не бревенчатыми, а жердяными, пять болтов, выпущенных с расстояния в несколько шагов, пробили их и ушли внутрь. Из сеней послышались крики и ругань, которые тут же перекрыл громкий командный голос:

— Разом!

От дружного удара изнутри, левая боковая стенка сеней выгнулась и затрещала.

— Первая пятерка! Бей! — скомандовал Дмитрий.

Болты снова начали дырявить стенку сеней, но там не умолкал уверенный голос кого-то из «бойцов», принявшего на себя командование:

— Поддается! Еще раз! Дружно!

Стенку выперло так, что несколько жердей с хрустом надломилось. Мишка хотел остановить Дмитрия, но тот, дождавшись, того, что большинство опричников второго десятка перезарядили оружие, снова подал команду:

— Бей!

«Блин, без толку! Сейчас они стенку вынесут, а у нас самострелы разряжены!»

Так и вышло — жердяная стенка изобразила собой картину «взрыв на макаронной фабрике» и наружу, спотыкаясь о жерди и об упавших сослуживцев, посыпались журавлевские «бойцы». Мишка выстрелил в здоровенного детину с обнаженным мечом в руках, сумевшего удержаться на ногах, и упер самострел в землю для перезарядки. Радом с головой свистнул болт, выпущенный кем-то из отроков Первака, стоявших у окна дома.

«Едрит твою, друг друга перестреляем!»

Мишка, уходя с линии огня, метнулся влево, прижался к стене хозяйского дома и торопливо наложил болт. Второй десяток, не дожидаясь команды, тоже сместился влево, ребята, уперев самострелы в землю давили на рычаги, но «бойцы» уже поднялись на ноги и размахивая мечами кинулись в разные стороны. Если бы они, так же дружно, как вышибали стенку сеней, навалились бы на ребят, дело кончилось бы скверно — самострелы у большинства были разряжены, но тот, кто командовал в сенях, молчал, может быть, был убит первыми же выстрелами. Часть «бойцов», рванула за хозяйский дом, а еще трое развернулись в сторону отроков Первака, стоявших под окном. Одновременно вылетела сорванная с петель дверь сеней и на крыльцо выскочили еще трое «бойцов» с обнаженными мечами. Среди них оказался и обладатель командного голоса, он мгновенно оценил обстановку и указав оружием влево от себя приказал:

— Туда! Быстро!

Отроки явно растерялись — у большинства самострелы были разряжены, а противник разбегался в разные стороны, такая ситуация на тренировках ни разу не проигрывалась. Понимая, что дело идет даже не на секунды, а на доли секунд, Мишка заорал в полный голос:

— Кинжалы!

Нет, три месяца тренировок не пропали даром — десяток стальных клинков сверкнул в воздухе, поражая бездоспешных «бойцов», еще один десяток… и противник исчез из виду. Трое «бойцов» скрылись за углом хозяйского дома, но на противоположной стороне находился десяток Роськи — можно было не беспокоиться. Из троих, соскочивших с крыльца, за угол сумели свернуть только двое — обладателю командного голоса Мишка, все же успел всадить болт между лопаток. Дальше на их пути стояли минимум пять отроков из десятка Первака — с двоими они должны были справиться.

Хуже обстояло дело с левой стороны второго дома — туда побежал только один боец, но у троих ребят, стоявших под окном самострелы не были готовы к бою. Мишка торопливо перезаряжая самострел, с