Робинтон помог другу подняться и отряхнуть пыль с одежды.

— Смотри, чтобы я тебя не поймал на нарушенном слове.

— Я же сказал! — угрюмо отозвался Фаллонер. — Что на тебя такое нашло?

— Я просто не выношу их крика. — Робинтона передернуло. — Он меня пробирает от макушки до пяток. Как будто мелом по доске скрипит.

— Что, вправду? — Теперь передернуло и Фаллонера. — А мне ничего, просто…

Робинтон занес кулак для удара, но Фаллонер успел вскинуть руки в защитном жесте.

— Я сдержу слово.

Но он по-прежнему недоуменно покачал головой. С чего только Робинтон так раскипятился?

Конечно же, в Бенден-холде были и другие учителя. Они обучали чтению, письму и счету — всему тому, что каждый ребенок должен усвоить к двенадцати Оборотам. А потом детей либо отдавали в обучение в цех, если у них выявлялась склонность и способности к какому-нибудь ремеслу, либо приставляли к работе по хозяйству. В таком большом холде, как Бенден, учеников было много, и их делили на группы по возрасту и способностям. Но все они каждый день занимались с мастером голоса.

Постепенно Мерелан научила детей нотной грамоте, подолгу пела с ними гаммы. Робинтон ей помогал — он ведь намного обогнал даже Фаллонера и Хайона, прежде обучавшихся у местного арфиста. Его эти обязанности не тяготили. Он радовался, что малыши усваивают урок быстрее обычного, ведь он знал, как именно надо все объяснять — точно так же, как он объяснял трудные уроки Лексею. А когда они оставались одни, мама наставляла его и подсказывала, какой инструмент лучше взять для того или иного его сочинения. Ведь Робинтон по-прежнему продолжал сочинять музыку. Он просто не мог ее не сочинять. Мелодии бились в висках до тех пор, пока Робинтон не выпускал их на волю. Особенно часто они приходили, когда Роби видел летящих драконов. А поскольку Робинтон привык помалкивать, то никто, даже Фаллонер, не знал, что песни, которые Мерелан разучивает с детьми, написал Робинтон.

— Здесь все-таки не цех арфистов, Роби, — осторожно объяснила ему мама в тот день, когда собралась приступить с классом к изучению первой из его песен. — Это там тебя все знали. Мне не хочется ставить тебя в невыгодное положение. Ты понимаешь, о чем я?

Робинтон ненадолго задумался.

— Ага. Майзелла просто лопнет со злости, если ей придется петь мою песню. — Потом он ухмыльнулся и мечтательно произнес: — Ма, а можно, мы ей все-таки когда-нибудь об этом скажем?

Мерелан взъерошила ему волосы.

— Непременно, радость моя. Когда настанет благоприятный момент, хорошо?

— «Благоприятный» — это значит удобный?

Мерелан хмыкнула.

— Можно сказать и так.

— Арфисты часто говорят это слово.

— Чтобы быть арфистом, недостаточно просто знать много песен и уметь их спеть…

— И даже недостаточно знать, какую когда лучше спеть, — договорил за нее Робинтон.

Мерелан взяла лицо сына в ладони и взглянула на него, задумчиво и немного печально.

— Думаю, мой милый, из тебя получится прекрасный арфист.

— Я тоже так думаю, — ответил Робинтон и проказливо улыбнулся.

Мерелан на миг прижала сына к себе, а потом попросила показать, как он сделал задания по теории полифонии.

Несколько дней спустя Мерелан после ужина попросила Майзеллу спеть новую песню. Сперва, когда девушка только начала, присутствующие продолжали беседовать, но постепенно в зале воцарилась тишина; и немудрено — теперь голос Майзеллы звучал намного лучше. Майзелла, раскрасневшаяся, довольная успехом, уселась на место. Она не поняла, что хлопают ей скорее от облегчения, чем от восхищения. А потом Мерелан и Робинтон спели дуэт, который они разучивали на занятиях.

Мерелан уже успела отобрать среди обитателей холда обладателей хороших голосов, и постепенно у них составился четырехголосный хор. Кроме того, к оркестру добавилось еще несколько инструментов, а хор выучил немало новых песен.

Через шесть недель после переселения Мерелан с сыном в Бенден Фаллонер сообщил Робинтону, что в холде скоро будут гости: предводитель Вейра и некоторые из командиров крыльев со своими женщинами.

— А что, они часто здесь бывают? — благоговейно спросил Робинтон.

Интересно, мама попросит его спеть для всадников? Ведь после ужина наверняка будут петь и играть. Фаллонер пожал плечами.

— Довольно часто. С'лонер и лорд Майдир хорошо ладят между собой, потому что Бенден верит во всадников, а Карола, госпожа Вейра — дочь старшей сестры Хайяры. Так что они приходятся друг другу родней.

— С'лонер? — Робинтон недоверчиво уставился на друга. Он знал, как принято именовать детей в Вейрах: как правило, имена составляются из частей отцовского и материнского. — Твой отец — предводитель Вейра?

— Ну да, — Фаллонер снова пожал плечами. Потом он рассмеялся — уж больно потрясенный был у Робинтона вид. — Именно поэтому я и уверен, что смогу запечатлить бронзового и что я выйду на площадку Рождений, когда появится новая кладка. В нашем роду было немало предводителей Вейра. — Он с гордостью выпрямился. — И именно поэтому я должен знать и уметь больше, чем мог бы научиться в Вейре. У нас там нет мастера цеха арфистов. Раз мне предстоит возглавлять Вейр во время нового Прохождения, мне следует знать больше обычного бронзового всадника, верно?

— Наверно, да, — пробормотал Робинтон. Ему никак не удавалось освоиться с тем, что его друг занимает столь высокое положение.

— Слушай, Роби, хватит на меня таращиться, а? — и Фалл онер дружески ткнул его в плечо.

Вернувшись домой, Робинтон рассказал обо всем матери.

— Я уже знаю, милый. Потому я и радовалась, что вы подружились. Фаллонер — добрый паренек и достаточно разумный, чтобы стремиться к знаниям. А мне кажется, что тебе было бы очень полезно побольше узнать об устройстве Вейра. Особенно теперь, когда у нас остался всего один.

Она застыла, глядя куда-то вдаль.

— Значит, в Балладе Вопросов поется об этом?

— Я и не знала, что ты ее знаешь, — почти резко произнесла Мерелан и внимательно взглянула на сына. — Откуда ты о ней узнал?

— Нашел, когда копировал в архиве ноты, изъеденные червями. Мастер Оголли говорит, что я пишу аккуратно, ты же знаешь.

Робинтон горделиво приосанился.

— Знаю, радость моя. — Мерелан провела ладонью по густым темным волосам мальчика. — А музыку к этой песне ты тоже знаешь?

— Конечно, знаю, ма! — слегка обиделся Робинтон.

Уж мама-то могла бы знать, что, стоит ему раз услышать или прочесть с листа какую-нибудь мелодию, и он ее уже не забудет!

— Вот и замечательно, милый. — Она снова погладила его по голове. — Ну, тогда освежи ее в памяти. Возможно, сегодня вечером она окажется весьма уместной. А дискант придаст ей выразительности. Да, милый, повтори ее.

Робинтон думал, что Фаллонер сегодня сядет за главный стол. В конце концов, С'лонер — его отец. Но Карола матерью ему не была, и Фаллонер уселся на свое обычное место, рядом с Робинтоном, пробормотав невнятно, что, мол, не нравится мачехе С'лонеров молодняк…

— А разве молодняк — это не маленькие драконы? — Не только, — фыркнув, отозвался Фаллонер. — У нас, — пояснил он, ткнув себя большим пальцем в грудь, — принято так говорить о себе. А она может