и совершенно не занимаетесь своим сыном.

— Моим сыном… Вот о сыне мне и нужно с вами поговорить, Дженелл. Он написал…

Дженелл поднял второй палец.

— Вы, очевидно, единственный человек в цехе, который еще не распознал в Робинтоне гения.

— Гения? Несколько простеньких мелодий…

— Петирон! — Голос Дженелла не уступал суровостью взгляду. — Мальчик способен прочесть с листа любую музыку — даже написанную вами — и тут же сыграть ее на дудочке или гитаре, причем с безукоризненной точностью. Он делает инструменты, достойные цехового клейма.

— Барабан, который он сделал, не соответствовал стандартам, — начал было Петирон.

— И все-таки даже тот, первый его барабан был достаточно хорош. Другие, которые Роби сделал за последние месяцы, уже проданы. Кроме того, он сделал довольно много дудочек и свою первую флейту…

— Так дудочки, которые лежат у него в комнате…

— Прочие мастера цеха уже считают его учеником, мастер композиции Петирон, — сказал Дженелл. — Мы были очень осторожны и позволяли мальчику продвигаться вперед теми темпами, которые устраивали его самого, — и сейчас он уже обогнал большинство учеников второго года обучения.

У Петирона отвисла челюсть.

— Но он — мой сын!..

— Только вот вспомнили вы об этом, похоже, только что, — произнес Дженелл, словно отчитывал провинившегося подмастерья. Затем он слегка смягчился. — Петирон, вы — лучший композитор из всех, что появлялись в цехе на протяжении последних двух сотен Оборотов, и вас за это ценят и уважают. Должно быть, эта ваша способность всецело сосредоточиться на чем-то одном позволяет вам сочинять столь сложную и изысканную музыку — но она же мешает вам помнить о других, не менее важных вещах. Например, о вашей жене и вашем сыне. А потому, когда Бенден-холд попросил прислать к ним учителя вокала, я назначил на этот пост Мерелан. По ее просьбе. А поскольку у лорда Бенденского есть дети примерно одного возраста с Робинтоном, он отправится с матерью.

Оскорбленный Петирон поднялся с кресла.

— Я — его отец! Неужели я не имею права голоса?

— Согласно традиции, до тех пор, пока мальчику не исполнится двенадцать, он находится под присмотром матери — если только его не отдают на воспитание в другую семью.

— Все это было проделано с совершенно излишней поспешностью, — начал Петирон, сжимая и разжимая кулаки и стараясь сдержать закипающий гнев. Мало того, что никто не пожелал считаться с его отцовскими правами, так еще и жена, всегда относившаяся к нему с пониманием и любовью, внезапно покинула его!

— Напротив, мастер Петирон, — отозвался Дженелл, медленно и печально покачав головой. — Это решение не было ни легким, ни поспешным.

— Но… она же была там! Совсем недавно! — Петирон махнул дрожащей рукой в сторону своих комнат, располагавшихся этажом ниже. — Она не могла уехать далеко…

— Сегодня утром из Бендена прилетел дракон и привез Мерелан письмо от лорда Майдира. Врачи велели его арфисту, Эварелю, отдохнуть, и Майдир настойчиво просил Мерелан принять их приглашение. Она отправилась домой, чтобы обсудить его просьбу с вами. Признаюсь честно, я был удивлен, когда она, вернувшись, сообщила, что согласна. Она сказала, что, по ее мнению, этого требуют интересы Робинтона — и ее собственные.

— И все из-за того только, что я не вспомнил, сколько лет моему сыну? — От удивления голос Петирона взвился до тенора.

Дженелл уставился на него с таким искренним изумлением, что Петирон понял: об этом Мерелан не сказала. Однако она согласилась принять пост в Бендене и уехать из цеха — уехать от него, от мужа! Это было настолько не похоже на Мерелан, что Петирон не мог придумать тому никаких объяснений — кроме этого дурацкого незначительного происшествия.

— Этого я не знаю, Петирон. Но сейчас они с мальчиком уже добрались до Бенден-холда. Мерелан попросила Бетрис собрать их вещи. Думаю, в скором времени она вам напишет.

Петирон посмотрел на мастера-арфиста. Услышанное никак не укладывалось у него в голове.

— Раз мать имеет право держать ребенка при себе до тех пор, пока ему не исполнится двенадцать, я не стану бороться с материнским инстинктом, — произнес он так резко, что Дженелл вздрогнул. — Но после этого он будет мой.

И, высказав это полуобещание-полуугрозу, Петирон развернулся и покинул кабинет мастера- арфиста.

Мама так никогда и не рассказала Робинтону, почему вдруг она появилась в то утро в классе и негромко переговорила с Кьюбисой — та сохраняла полнейшую невозмутимость. Потом мама просто вручила Роби его теплую куртку и велела ее надеть, а сама быстро собрала все, что он хранил в школьном столе, в заплечную сумку и добавила туда же вещи, принесенные Кьюбисой.

Было в ее поведении нечто странное, и Роби предпочел покамест ни о чем ее не расспрашивать. По классу поползли взволнованные шепотки; двое учеников даже сорвались с места и высунулись в окно.

Лишь тогда Робинтон заметил, что во дворе удобно расположился бронзовый дракон.

— Думаю, радость моя, ты не будешь возражать, если мы прокатимся на драконе, — сказала мама, когда они с Роби вышли из класса. В одной руке у нее была битком набитая сумка, а второй она держала Роби за руку. Им нужно было спуститься вниз по крутой лестнице.

— Прокатимся на драконе?! — От удивления Роби даже споткнулся. Хорошо, что мама крепко его держала!

— Да, мы отправляемся в Бенден-холд. Лорд Майдир прислал за нами дракона.

— Дракона — за нами?!

Робинтон от потрясения умолк. Во дворе он увидел Бетрис, мастера Бослера и мастера Уошелла. Они передавали всаднику сумки, а тот прикреплял их к драконьей упряжи. Мама поспешно двинулась через двор. Роби огляделся по сторонам, выискивая, где же отец.

— Папа с нами не поедет, — сказала мама странным тоном.

И, прежде чем Роби успел возразить, мама подхватила его на руки и передала всаднику, который уже стоял наготове. Затем она и сама взобралась на спину дракону и уселась позади Робинтона.

«Я — Спакинт', а моего всадника зовут К'роб. Кортат' и Килминт' сказали, что ты нас слышишь».

— Так я полечу на тебе? — взволнованно пискнул Робинтон.

— Совершенно верно, ты полетишь на моем драконе, — ответил всадник.

Робинтон попытался извернуться, чтобы посмотреть в лицо К'робу.

— Да, я понимаю, — вежливо ответил он. Тут Роби сообразил, что мертвой хваткой держится за выступ гребня. — Ой, извини, пожалуйста! Я не сделал тебе больно?

«Конечно, нет. Гребень для того и нужен, чтобы за него держаться», — сказал Спакинт', и одновременно рассмеялся К'роб:

— Нет, паренек, так дракону больно не сделаешь. — А потом он наклонился вперед и взглянул на Робинтона, приподняв брови. — Так, значит, Спакинт' с тобой разговаривает?

Похоже, эта новость удивила всадника. Робинтон улыбнулся и разжал пальцы; теперь он лишь слегка касался гребня.

— Кортат' и Килминт' тоже со мной разговаривали.

— А что, они…

В этот момент внимание К'роба переключилось на Мерелан.

— Держитесь за ремень, мастер, — сказал всадник. — Вашего сына я уже устроил.

— Значит, мы можем отправляться?