чересчур сильно хмурится. Пожалуй, лучше сейчас убраться куда-нибудь подальше от взрослых.

— А теперь — брысь отсюда, — строго приказал отец. Роби со всех ног припустил к главному зданию Дома, а Либби и Лексей даже обогнали его — так они обрадовались, получив дозволение уйти.

— До свидания, Кортат'!.. — крикнул Робинтон. Дракон повернул голову, и мальчик помахал ему ладошкой.

«Мы еще встретимся, Робинтон», — отчетливо произнес Кортат'.

— Ну ты и везучий, Роб! — с завистью сказал Лексей.

— И храбрый! — добавила Либби. Ее голубые глаза до сих пор были круглыми, как блюдца.

Роби пожал плечами. Может, он и вправду везучий — повезло же ему, что стоял достаточно далеко от отца и не схлопотал оплеуху за приставание к дракону. Но вот храбрый — это вряд ли. Хотя ему, может, и не следовало сравнивать дракона со стражем порога. Пожалуй, Кортат' тогда действительно немного обиделся. Наверно, ему повезло, что Кортат' вообще стал с ним разговаривать — вместо того, чтобы взмахнуть хвостом и прихлопнуть нахального мальчишку, как муху.

— А вы слышали, что Кортат' мне говорил? — спросил Роби у друзей.

— Они улетают, — сказал Лексей, показав на драконов.

Как раз в этот миг первый дракон устремился в небо. От взмахов огромных крыльев закружились по двору пыльные вихри, и дети поспешно отвернулись, пряча лица. Когда они повернулись, вытирая запорошенные глаза, драконы уже поднялись над крышами. Роби узнал Кортат'а по ярко сверкающей бронзовой шкуре и по фигуркам пассажиров, и изо всех сил замахал вслед. Но он и сам понимал, что кто- нибудь — даже мама — смотрит сейчас вниз. А мгновение спустя драконы исчезли, и двор показался даже более пустым, чем обычно.

Когда Кортат' растворился в небе, Роби вдруг ощутил странную печаль — будто он потерял что-то очень важное. Но он никак не мог разобраться, что с ним творится. Роби только понял, что ему не хочется, чтобы его друзья тоже слышали слова Кортат'а. В конце концов, это он разговаривал с драконом! Встреча принадлежала только ему. Роби никогда не был жадным, но даже самому щедрому человеку самое дорогое хочется сохранить для себя одного — потому что ты сделал это сам! — и наслаждаться этим в одиночестве.

Если Лорра и заметила, что Робинтон сегодня более молчалив, чем обычно, она, наверно, приписала его печаль разлуке с родителями. По крайней мере, с матерью. Правда, было не ясно, отчего вдруг на лице Роби время от времени расцветает счастливая улыбка, как будто он радуется каким-то тайным мыслям.

Лорра охотно присматривала за Роби. Он никогда не причинял хлопот, — особенно если ему, как сейчас, подворачивалась возможность устроиться на кухне где-нибудь в уголке и играть на дудочке, которую он всегда носил за поясом. Нынешняя мелодия показалась Лорре незнакомой, но она знала, что Роби постоянно что-то сочиняет. А сейчас ей некогда было выяснять, что сочинил малыш на этот раз. Но вечером, укладывая Роби спать, Лорра поинтересовалась, действительно ли он придумал новую песенку.

— Да, о драконах, — сонно отозвался Роби.

— Так ты был во дворе, когда они прилетели? Ну да, конечно, ты же вышел попрощаться с родителями, — сказала Лорра. Она укрыла малыша одеялом. — Как-нибудь ты мне сыграешь новую песенку, хорошо?

— Нет, это мое, — пробормотал Роби.

Лорра решила, что просто плохо расслышала его слова. Роби всегда охотно играл ей свои сочинения, стоило лишь попросить… Ведь она их слушает, а его отец — нет, с некоторой язвительностью подумала Лорра. Но прежде, чем она успела переспросить Роби, тот уже уснул.

В конце осени, когда по всему Перну разнеслась весть о новой кладке, зреющей на площадке Рождений Бенден-Вейра, Робинтон встретился с драконами во второй раз. Они отправились в Поиск. Роби уже знал о Поиске, поскольку о нем рассказывалось в обучающих Балладах, и знал, что холд и цех равно обязаны отпустить с драконами любого, кого они изберут. Многие из тех, кто отправлялся в Вейр, становились всадниками — высокая честь! Если драконы и вправду любят музыку, все драконы, а не только Кортат', — так, может, им понравятся мелодии Роби? А никто, наверное, не станет возражать против всадника, обученного музыке. К тому времени, когда он станет достаточно большим, чтобы его тоже могли избрать во время Поиска, он уже успеет сделаться учеником второго года обучения.

Когда во дворе Форт-холда приземлилось целое крыло, Роби играл. Так уж вышло, что играли они опять в классики — с Лексеем, Либби, Куртосом и Барбой. Роби не очень-то любил играть с Барбой — она вечно лезла командовать. Но, завидев опускающихся драконов, Барба пронзительно завизжала и умчалась в дом. И Робинтон тоже бегом сорвался с места — прямиком к драконам.

— Кортат'! — закричал он.

Трое бронзовых приземлились в дальнем углу двора, и Роби помчался туда, петляя между зелеными и синими драконами. Он и знать не знал, что как раз зеленые и синие угадывают тех, кто способен пройти Запечатление.

«Кортат'а здесь нет».

Роби, задыхаясь от быстрого бега, остановился как вкопанный. Он и сам уже сообразил, что его друг не прилетел.

— Но я хотел с ним поговорить! — сказал он, едва не плача от огорчения.

«Я передам ему, что мальчик-арфист сожалел, что не повидался с ним».

— Я не арфист… еще, — признался Роби, сообразив, кто с ним говорит. Это тоже оказался бронзовый дракон — но совсем не такой яркий, как Кортат'. — А не могли бы вы побеседовать со мной? Если, конечно, вы сейчас не очень заняты… Могу я спросить — как вас зовут? — и он изобразил полупоклон, стараясь выразить все свое уважение к драконам.

«Можешь. Я Килминт', а мой всадник — С'бран. А как твое имя?»

«Можно подумать, ты его запомнишь, — вмешался другой дракон — бронзовый очень темного оттенка. — Это же всего лишь ребенок».

«Ребенок, способный слышать разговоры драконов. Поэтому я побеседую с ним, пока мой всадник занят. Мне приятно поговорить с ребенком, способным слышать».

«Он все равно слишком мал для Поиска».

«Не обращай внимания на Каланут'а, — с легким презрением произнес Килминт'. — Он слишком молод, чтобы хорошо соображать».

«Кто бы говорил о хорошем соображении!»

«Иди погрейся на солнышке», — бросил Килминт' и изогнул шею так, чтобы посмотреть Робинтону в глаза.

Глядя на огромную голову, оказавшуюся совсем рядом, мальчик ощутил, как его сотрясла нервная дрожь. Однако обращенный к нему глаз дракона — глаз был размером почти с самого Роби — оставался зеленым, Роби увидел в фасетках глаза свое отражение — множество отражений, — и от этого у него немного закружилась голова. А в верхних фасетках одновременно отражалось небо и солнце. Интересно, а у дракона не кружится голова оттого, что он видит столько всего сразу?

«Нет. Зато это помогает нам видеть Нити во время Падения».

— А когда оно будет?

Дракон, казалось, задумался над этим вопросом — и умолк так надолго, что Робинтон усомнился, стоило ли его задавать.

«Звездные Камни скажут нам».

— А они разговаривают?

О Звездных Камнях Роби слышал впервые. Про Скалу Палец и Глаз-Камень он знал, а про Звездные Камни — нет.

«Это они и есть».

— Ага!

Дракон поднял голову и уставился на далекие горы. Мальчика, не слишком-то возвышающегося над землей, это движение испугало, но он не двинулся с места. Когда еще подвернется возможность побеседовать с другим драконом!