были при нас, но ни мне, ни ему не хотелось говорить о Волке и его угрозах. По крайней мере в ближайшие час-два.

— Моя жена — чешка, Клара Черноховска, родилась в Праге, но сейчас — настоящая британка. Слушает «Вирджин», не пропускает ни одно ток-шоу на Би-би-си. Однако сегодня утром ей захотелось угостить нас чешским завтраком. Думаю, не терпится покрасоваться перед тобой. Тебе понравится. Надеюсь. Нет, уверен, обязательно понравится. Наверняка.

Рассказывая о семье, Мартин все время улыбался.

— Мою старшенькую зовут Хана. Угадай, кто у нас выбирал имена? Подсказка: детей зовут Хана, Даниэла и Йожеф. Ну, а что такое имя? Хана без ума от Тринни и Сюзанны из шоу «Снимите это немедленно». Ей уже четырнадцать. Средняя, Дани, играет в хоккей в Баттерси-парк и обожает балет. Джо — заядлый футболист, а еще увлекается скейтбордом и компьютерными играми… Я говорил, что нас ждет чешский завтрак?

Мы подъезжали к Баттерси. Лодж жил в кирпичном доме викторианского стиля с покатой крышей и довольно большим садом. Все аккуратненько, чистенько, мило — такой уж район. Сад тоже оказался ухоженным и очень ярким — очевидно, кто-то проводит в нем немало времени и тратит много сил.

Вся семья собралась в гостиной, где уже был накрыт стол. Меня официально представили каждому, включая кота по кличке Тигр, и я сразу почувствовал себя как дома. Как же мне не хватало всего этого: чувства дома, семьи.

Жена Мартина, Клара, стала показывать расставленные на столе блюда.

— Алекс, это kolace, пирожки со сливочным сыром. Rohliki — булочки. Turka — кофе по-турецки. А здесь parek, колбаса. Очень вкусная. У нас ее все любят.

Она посмотрела на старшую дочь, в которой смешались черты как матери, так и отца, — высокая, стройная, с милым личиком и носом с горбинкой, как у Мартина.

— Хана?

Девочка усмехнулась:

— Какие яйца вы предпочитаете, сэр? Выбирайте. Есть vejce na mekko. Есть michana vejce. Или, может, вам больше нравятся Smazena vejce? Omeleta?

Я пожал плечами:

— Michana vejce.

— Прекрасный выбор, — одобрила Клара. — И великолепное произношение. Наш гость — прирожденный лингвист.

— Хорошо, — сказал я. — А теперь объясните, что я выбрал?

Хана хихикнула:

— Всего лишь яичницу-болтунью. Очень вкусно с рохликами и пареком.

— Да, с булочками и колбасой, — сказал я, и девочки захлопали в ладоши.

Все прошло прекрасно. Клара расспрашивала меня о жизни в Америке и сама рассказывала об американских романах в жанре «мистери», которые ей очень нравились. Еще она похвалила книгу последнего букеровского лауреата «Вернон, маленький бог»: «Очень любопытная. В ней передано сумасшествие вашей страны. То же сделал и Гюнтер Грасс в „Жестяном барабане“. Вам надо обязательно ее прочитать, Алекс».

— Сумасшествие моей страны я испытываю на собственной шкуре.

Только в самом конце завтрака дети признались, что названия блюд — едва ли не единственные чешские слова, которые им известны. Девочки убрали со стола и отправились на кухню мыть посуду.

— Ox, ty vejce jsou hnusny, — сказал восьмилетний Йожеф-Джо.

— Даже боюсь спрашивать, но все же… что это значит?

— Что яйца были такие большие, — ответил Джо и сам же рассмеялся собственной шутке.

Стоило покинуть дом Мартина и Клары, как в голову снова полезли мысли о Волке: где он, что делает, откуда ждать удара, если он вообще намерен покарать нас за очередную просрочку. Вернувшись в отель, я еще немного вздремнул, а проснувшись, решил, что надо прогуляться, как следует проветрить голову.

Странное дело. Я шел по Бродвею и чувствовал, что за мной следят. Паранойя? Вряд ли. Проверка ничего не дала: либо хвост хорошо знал свое дело, либо мне недоставало навыков шпионских игр. А может, причина в том, что в Лондоне я ориентировался не так хорошо, как в Вашингтоне. Так или иначе, но у меня ничего не получалось.

По пути я заглянул в Скотланд-Ярд — известий от Волка не поступало. Вот так, время идет, а репрессий никаких. Ни в одном из четырех городов. Затишье перед бурей?

Примерно час спустя, пройдясь по Уайт-холлу мимо резиденции премьер-министра до Трафальгарской площади и чувствуя себя намного лучше, я повернул к отелю. И снова то же неприятное ощущение: как будто за мной наблюдают, смотрят мне в спину. Кто? Как я ни старался, углядеть кого-то подозрительного не удавалось.

Поднявшись в номер, я еще раз позвонил детям в Мэриленд. Потом поболтал с Наной, которая — удивительно! — сидела дома одна.

— У нас здесь спокойно и тихо. Знаешь, уж лучше, когда шумно, когда все на месте. Я так скучаю.

— Я тоже, Нана.

Положив трубку, я лег на кровать и уснул. Не раздеваясь. Разбудил звонок. Шторы никто не потрудился раздвинуть, так что в комнате было темно. Я взглянул на часы — Боже! — четыре утра. Похоже, выспался. Если так пойдет и дальше, можно даже наверстать упущенное.

— Алекс Кросс, — сказал я в трубку.

— Алекс, это Мартин. Еду из дому. Он хочет, чтобы мы собрались у Парламента и ждали его там. Возле запасного входа. За тобой заехать?

— Нет, здесь недалеко, быстрее дойду пешком. Встретимся на месте.

У Парламента в такой-то час? Мне это совсем не нравилось.

Спустя пять минут я уже выскочил из отеля и торопливо зашагал по Виктория-стрит к Вестминстерскому аббатству. Волк что-то задумал, нет никаких сомнений. Ударит ли он по всем четырем городам сразу? Меня бы такое не удивило. Сейчас меня вообще ничто не удивило бы.

— Привет, Алекс. Рад встрече.

Из тени выступил мужчина. Я даже не заметил, что он там стоял. Задумался, не совсем проснулся, потерял бдительность.

Он сделал еще пару шагов, и я увидел направленный мне в грудь пистолет.

— Меня уже как бы не должно быть в городе, но пришлось задержаться. Осталось одно дело. Убить тебя. И еще хотелось, чтобы ты знал, кто приложил к этому руку. Все очень удачно. Мне даже снилось, как я это делаю. Наверное, тебе тоже.

Человек, выступивший из тени, был Джеффри Шейфер. Как всегда дерзкий и самоуверенный. И преимущество было явно на его стороне. Может быть, именно поэтому я даже не стал думать о том, что делать, не стал колебаться, а просто рванулся вперед и врезался в него.

Прогремел выстрел.

Да вот только пуля прошла мимо. По крайней мере я ничего не почувствовал. Все решила доля секунды. В следующий момент Шейфер впечатался спиной в стену здания. В его глазах я увидел боль и удивление. Лучшей мотивации и не требовалось. К тому же его пистолет отлетел в сторону.

Я ударил наотмашь. В живот. Похоже, угодил ниже пояса. Во всяком случае, Ласка охнул от боли. Но мне было мало. Я был готов бить и бить его без конца. За все. Я мог убить его прямо на улице. Второй удар. Тоже в живот. Кулак пробил защиту. Теперь в голову. Справа — в висок. Слева — в челюсть. Я бил сильно. Больно. И все же он не сдавался.

— И это все, на что ты способен, Кросс? А как тебе такой сюрприз?