Мы подошли ближе к лежащему на голом деревянном полу телу. Молодой женщине не было, наверное, и двадцати. Хрупкая, невысокого роста, довольно симпатичная. Из одежды ничего, кроме повисшей на пальце левой ноги туфли. На правой лодыжке болтается золотая цепочка. Руки заведены за спину и стянуты каким-то шнуром. Во рту черный пластиковый мешок.

Такое я уже видел. Точно такое. И Сэмпсон тоже.

— Проститутка, — вздохнул Джон. — Патрульные видели ее возле Южного Капитолия. Лет восемнадцать или девятнадцать, а то и меньше. Итак, кто он?

Груди у девушки были как будто срезаны, лицо — изуродовано. Я попытался вспомнить перечень признаков поведенческих отклонений: экспрессивная агрессия (есть), садизм (есть), сексуализация (есть), преступное планирование (есть). Есть, есть, есть.

— Это Шейфер, Джон. Ласка. Он вернулся в Вашингтон. Но не это самое плохое. Есть и кое-что похуже.

Закончив дела в доме на Нью-Джерси-авеню, мы с Сэмпсоном отправились в один знакомый ночной бар. Официально мы были не на работе, но я все же повесил на ремень бипер. Джон сделал то же самое.

Забегаловка оказалась почти пустой, только в углу о чем-то негромко толковали двое мужчин, так что нам никто не мешал. Впрочем, обстановка не имела значения. Достаточно того, что я был с Джоном. Мне хотелось поговорить с ним. Мне было просто необходимо поговорить с ним.

— Уверен, что это Шейфер? — спросил Сэмпсон, когда нам принесли пиво и тарелочку с орешками.

Я рассказал ему о пленке с записью взрыва, уничтожившего Санрайз-Вэлли, хотя умолчал о других угрозах и о требовании выкупа. Плохо, когда приходится скрывать что-то от друга. Я никогда не лгал Джону, а сейчас чувствовал себя лжецом.

— Никаких сомнений. Он.

— Его только не хватало. Чертов Ласка. Как думаешь, зачем он вернулся в Вашингтон? В последний раз его едва не взяли.

— Может, как раз поэтому. Ему ведь нужны острые ощущения, опасность, риск.

— Да, а может, он просто соскучился по нам. Только теперь я не промахнусь. Всажу точно между глаз.

Я отпил пива.

— Ты разве не должен быть дома, с Билли?

— Сегодня у меня рабочая ночь. С Билли по этому поводу никаких проблем. К тому же у нас сейчас гостит ее сестра. Они обе уже спят.

— И как оно? Семейная жизнь? С ее сестрой в доме?

— Трина мне нравится, так что все в порядке. Знаешь, я и сам думал, что к некоторым вещам никогда не привыкну, а получилось, что с ними-то как раз никаких проблем. Я счастлив. Может быть, впервые в жизни. Просто на седьмом небе. Вот так-то, дружище.

Я усмехнулся:

— Выходит, любовь действительно такая великая сила?

— Ну. Тебе бы и самому не мешало попробовать.

— Я готов.

— Думаешь? Ты и вправду готов?

— Послушай, Джон, мне надо с тобой поговорить.

— Я уже так и понял. Тот взрыв в Неваде, потом убийство Томаса Уэйра. Теперь возвращение Шейфера. — Сэмпсон посмотрел мне в глаза. — Давай, в чем дело?

— Информация строго конфиденциальная, Джон. Вашингтону предъявили требования и пригрозили большими неприятностями. Все очень серьезно. Мы предупреждены о новом нападении, если не выплатим крупный выкуп.

— А заплатить, само собой, нельзя. Соединенные Штаты не ведут переговоров с террористами.

— Не знаю. И никто ничего не знает. Кроме, может быть, президента. В общем, теперь тебе известно столько же, сколько и мне.

— И вести себя я должен соответственно.

— Ты все правильно понял. Только ничего и никому. Ни слова. Даже Билли.

Сэмпсон пожал мне руку.

— Я понял. Спасибо.

Я возвращался домой, то коря себя за излишнюю откровенность с Сэмпсоном, то оправдываясь тем, что иначе поступить не мог. В глубине души я знал — да, не мог: Джон часть моей семьи, вот и все, других объяснений не требовалось. Хотя, может быть, сказалась и усталость — ведь мы уже несколько дней работали по восемнадцать-двадцать часов в сутки. Или виноват стресс. Конечно, там, в верхах, идет тщательная проработка всех вариантов, но никто из тех, с кем я разговаривал, не знал ничего о реакции на требование выкупа. Нервы у всех, включая меня, были натянуты до предела. Отведенный нам срок уже уменьшился на двенадцать часов.

И все же гораздо сильнее мучили другие вопросы. Кто убил и изувечил молодую женщину на Нью- Джерси-авеню? Шейфер? Я почти не сомневался в этом, и Джон Сэмпсон тоже. Но зачем ему совершать такое грязное убийство именно сейчас? Зачем так рисковать? И почему тело убитой женщины обнаружено всего в двух милях от моего дома? Случайность?

Было уже поздно, и я бы с удовольствием подумал о чем-то другом, более приятном, да только мысли снова и снова возвращались на привычную колею. Я гнал «порше» по пустынным улицам, не снижая скорости, чтобы сосредоточиться на дороге и не отвлекаться. Получалось не очень хорошо.

Я свернул к дому, проехал по дорожке, выключил мотор и еще долго сидел в машине, настраиваясь на то, что собирался сделать. Позвонить Джамилле — на Западном побережье только одиннадцать. Кровь стучала в висках, как будто голова была готова взорваться. Последний раз я чувствовал себя так плохо, когда Ласка совершил серию убийств в Вашингтоне. Только теперь все еще хуже.

В конце концов я все-таки притащился домой. Прошел на террасу. Сел к старому пианино. Сыграть? В два часа ночи? А почему бы и нет? Уснуть ведь все равно не удастся.

Звонок телефона заставил меня вскочить и броситься в кухню.

О Боже, что там еще?

Я сорвал трубку:

— Да? Кросс.

Ничего.

Гудки.

Через несколько секунд телефон зазвонил снова. Я сразу же взял трубку.

И снова гудки.

И опять…

В конце концов я снял телефон со стены и убрал его в духовку, чтобы приглушить звук.

За спиной послышался шорох.

Я резко обернулся.

В двери стояла Нана — рост пять футов, вес девяносто пять фунтов. В ее карих глазах пылал огонь.