становясь одним из лидеров андеграунда. В шестидесятые годы изучает философию и метафизику. С 1958 года и до своей эмиграции возглавлял один из известных эзотерических кружков. Летом 1974 года эмигрировал вместе с женой в США. В 1976 году читал лекции в Корнельском университете. В 1982 году принят в ПЕН-клуб. В 1983 году переехал во Францию. В конце восьмидесятых годов его произведения стали печатать на родине. В 1991 году он вернул российское гражданство и с 1994 года вновь живет в Москве.

Первые рассказы Мамлеева написаны в 1953 году. Публиковаться начал в эмиграции с 1974 года. В 1980 году выходит сборник рассказов 'Небо над адом' на английском языке. В 1982 году в Париже издан сборник 'Изнанка Гогена'. В 1986 году - 'Живая смерть' с иллюстрациями Михаила Шемякина. Переведен на все ведущие языки Европы. Сам Юрий Мамлеев считает себя учеником Гоголя, Сологуба и Белого. В 1985 году опубликовал роман 'Московский гамбит', основанный на фактах биографии писателя. В 1993 году вышла книга 'Судьба бытия', излагающая его философские взгляды.

'Во-первых, эмиграция обострила национальное чувство. Выразилось это, в частности, в обращении к темам, строю и языку русских народных сказок. Во-вторых, (это было тогда, когда вполне реально представлялась перспектива никогда больше не увидеть родины), жизнь на чужбине привела к попытке закрепить воспоминания о прошлом. Так появился 'Московский гамбит'. Единственный у меня реалистический роман. И наконец, новые впечатления, понимание Запада, жизненный опыт, который невозможно приобрести иным путем. Только там пришло ко мне осознание того, сколь далеко зашла культурная деградация Запада. Особенно - Америки...

...Это разные миры. Смущает иногда лишь внешнее сходство, но если заглянуть хоть немного в глубину, то сразу видна разность именно фундаментальных основ этих культур. Западного человека прежде всего интересует вопрос: 'как жить?' - в смысле 'как социально устроиться в мире?'; русский человек обычно ищет ответ на вопрос 'зачем жить?' - в смысле поиска сверхценной идеи или религиозного спасения. Такой вопрос современному западному человеку кажется ненужным и отвлекающим от повседневной жизни...

...Коммунистические запреты и ограничения свободы творчества были совершенно нелепы, особенно в последнее время, и привели только к тому, что значительная часть интеллигенции оказалась в непримиримой оппозиции к режиму, а это весьма содействовало не только его падению, но и распространению среди интеллигенции разного рода мифов и интеллектуальных извращений. Одно из самых трагических и неверных - это убеждение, что свобода творчества, мысли и духовная свобода вообще несовместимы, например, с патриотическим или, скажем, с государственно-патриотическим национальным мировоззрением, а возможно только при господстве разнузданного политического либерализма. При этом забывают, что при последнем обычно резко снижается качество искусства...

...Сочетание патриотического мировоззрения и свободы в культуре и творчестве может дать величайшие результаты в России, ибо если свобода абсолютно необходима для любого творчества, то национальный импульс принесет этому творчеству богатейшие и другим путем недостижимые плоды. Кроме того, такое сочетание может привести к созданию у нас национально и патриотически ориентированной новой интеллигенции, что является для России жизненной необходимостью по причине той негативной, разрушительной (а некоторые говорят даже резче - предательской) роли, которую в ХХ веке играла часть нашей интеллигенции по отношению к собственной стране. Такого рода интеллигенции следовало бы напомнить, что она рубит сук, на котором сидит. Поэтому дешевенькому мифу о несочетаемости патриотизма и свободы в культуре надо положить конец...'

Юрий Мамлеев,

из газеты 'Московский литератор'

НАЦИОНАЛЬНЫЙ УПЫРЬ

КАК СИМВОЛ РУССКОЙ

ВЕЧНОСТИ

По мотивам 'России вечной'

Юрия Мамлеева

Сам Юрий Витальевич Мамлеев давно уже является нашим национальным упырем, и в данном состоянии является русским национальным достоянием. С другой стороны, принимая значение слова 'упырь' не в добром слегка простонародно-юмористическом звучании, а в самом злодейском зловещем и кровососущем обозначении, я вновь соглашусь с Юрием Мамлеевым, что есть в этом окаянном злодейском упырстве нечто такое русское, что и во зле своем помимо воли своей противостоит всем мировым порядкам. Я писал об этом еще в своей нашумевшей статье о Япончике, отнюдь не защищая его, но понимая его стопроцентную чуждость той Америке, в которой он пребывал. Осудите его хоть тысячу раз, но он, как герой фильма 'Брат-2', и в Америке нес и, уверен, несет до сих пор некую русскую сущность, так напугавшую всех западных обывателей. Но вернемся к нашему милому, по-домашнему упыристому Юрию Мамлееву. Я эту его фразу запомнил еще в давние времена, читая самиздатовские мамлеевские 'Шатуны': ' Толя, приезжай сюда, ко мне... Здесь русское, кондовое, народно-дремучее мракобесие, которое я открыла, смешается с нашим, 'интеллигентским' мистицизмом... Это будет великий синтез... Который ждали уже давно ... Сюда, во тьму, подальше от наглого дыма видимости...' По сути, так и сделали большевики, соединив кондовое, народно-дремучее мракобесие с его Беловодьем, мечтами о народном царе со своим интеллигентским энергичным, по-русски боевым и экстремальным марксизмом. Их первый опыт, хоть ныне и провалившийся, совсем неудавшимся не назовешь. Все-таки и в космос первыми русские мракобесы слетали, и немца покорили, и бомбу какую надо со своей дремучестью сделали. Оказывается, и народная дремучесть способна делать неожиданные прорывы в будущее, на десятки лет обгоняя весь мир, а что для этого пришлось пройти через великие ужасы революций, репрессий и так далее, так в России иначе никогда и не бывало. Опять же из мамлеевских 'Шатунов': 'Чего Ужасу бояться мелких ужасов'. И, верно, русскому Ужасу не пристало бояться западных ужастиков. Потому их киношные ужастики не пугают даже наших малышей, все деланное и организованное. Может быть, чтобы стать великими, нам вновь надо стать ужасными? Иначе нашу доброту никто и не оценит... Кстати, не случайно же тянулись к разного рода сектам наши виднейшие поэты, художники и философы начала ХХ века, все наши Рерихи и Бенуа, все Гумилевы и Кузмины, все Мережковские и Белые перебывали у хлыстов, скопцов и молокан, в их 'дремучести' отыскивая народную правду. Не случайно из молокан вышел и нынешний несомненный лидер русской прозы Александр Проханов, да и его собрат по перу Владимир Личутин - тоже из тех же 'сомнительных' староверческих глубин. Потому так нормально вписывается мамлеевское упырье в мир современной русской словесности. А его 'Россия вечная' невозможна без опоры на крайние радикальные силы. О ней и поговорим...

С таких народно-дремучих мракобесных позиций, несомненно, написана новая книга Юрия Мамлеева 'Россия вечная'. То ли философа, то ли писателя, то ли народного мыслителя... Голос из подземелья. Мысли-то все знакомые, высказанные в его же художественных романах, хотя бы в том же 'Блуждающем времени', но уже отобранные у своих героев: у метафизика Анатолия Падова из 'Шатунов', у Черепова или Орлова, а то и у профессора Артура Михайловича Крушуева из 'Блуждающего времени' и нагло присвоенные себе самим автором Юрием Витальевичем Мамлеевым. Откровенным плагиатом у своих выдуманных героев занялся известный писатель. Так это частенько и происходит в литературной публицистике: автор погружается в глубину подсознания своих явно придуманных героев, в их неведомые, кем-то загадочно подсказанные автору подземные мысли, - и он уже как опоенный наркотиком или наевшийся сомнительными грибами упыристый мохнатый зверюга... Далее весь этот скрытый странный мир своих полубезумных героев, данный ему откуда-то из неведомых снов и туманов и надиктованный вполне реальными, живущими уже отдельно от него героями его романов и повестей, автор на таких сомнительных основаниях: мол, я их из своей головы выдумал, - присваивает себе самому, Юрию Витальевичу Мамлееву, будто это он - народный убивец Федор Соннов или какой-нибудь русский эзотерик Извицкий...

В результате мы имеем уже осмысленную угрюмо-консервативную, мракобесно-дремучую русскую национальную философию, которой нам, явное дело, частенько не хватало в нашей нынешней жизни... Как пишет его юный поклонник Дмитрий Ольшанский: 'Мамлеев был прежде всех и всех впереди остается... 'Россия вечная' - основополагающий текст, вслед за которым (но только вслед!) уместно вспоминать Дугина...' И на самом деле, вроде бы наиболее далекий от реальных митингов и протестов, зарывшийся в свою метафизику и сочиняющий своих нутряных убивцев, Юрий Мамлеев может оказаться мыслительно опаснее всех анпиловцев и баркашовцев вместе взятых. Ибо его философия ведет напрямик к русской Бездне, уже не раз поглощавшей всех подряд: захватчиков, смутьянов и самих освободителей. Философией в точном смысле этого слова его размышления не назовешь, да и возможна ли в России точная философия? - оставим ее для немцев и для Дмитрия Галковского. Мы же из любой философии свою странную идею вытянем, как из Маркса русские упыри вытянули никем не предсказуемую октябрьскую революцию...

Какую революцию народ вытянет из 'России вечной' Юрия Мамлеева - жизнь покажет, но немало сумрачных киллеров, затевающих вполне разумные убийства, вдруг почувствуют себя оснащенными самой