Зибелла икнул и свалился на пол. Я же говорил, что временами он бывает слишком эмоционален.

- Встать, рядовой Зибелла!

Горностай раздраженно зашипел и повернулся ко мне хвостом.

- Как стоишь?! Да я тебя под арест! Да я тебя под трибунал! Да я тебя... - У меня перехватило дыхание, и я захрипел. - В карцер! На пять суток! - Внезапно проснувшийся во мне генерал разбушевался. Ему осмеливались противоречить. В такие минуты он был готов весь мир загнать в дисбат.

Зибелла немного перетрусил, но все-таки ясно дал понять, что должность фокстерьера для него просто оскорбление.

Я почесал нос и слегка успокоился. В чем-то горностай был прав.

- Может должность сыскного добермана?

Нет, тоже мало.

- Тогда сторожевой овчарки?

Это было уже лучше, но по-прежнему недостаточно.

Я крепко задумался. Привередливость горностая можно понять, но что делать мне, если в моем распоряжении только должности разнообразных собак? В армии не предусмотрены подразделения горностаев, кошек, медведей и прочего зверья. Это фараон Рамзес мог позволить себе львов содержать. А у нас не Древний Египет, у нас КГБ.

К счастью, отыскался еще один вариант.

- Зачисляю тебя личным телохранителем в должности мраморного дога.

Зибелла прикинул размеры собачки, которую я ему предложил изображать, и сменил гнев на милость. Вообще-то мне урок. Следует сделать штатное расписание более гибким! Но каков нахал! Он определенно стал забываться, следовало бы поставить его на место.

- Работать все равно будешь крысоловом, - предупредил я. На это горностай согласился. - Отлично. С этим вопросом покончили, теперь займемся другим. Где у нас молоко?

Поставив блюдце перед печкой, мы с горностаем затаились, даже дышать старались пореже. Ерофей свой парень, но только если вы его уже заметили. До того он будет старательно прятаться. Я полагаю, что он просто страдает гипертрофированной мнительностью. Лапоть мол, сермяга, деревня неотесанная, пережиток... Лапти у него и вправду имелись. Один мой знакомый журналист прислал из Кельна, Ерофею как раз впору пришлись, я и отдал.

Много времени прошло, прежде чем под печью послышалось шуршание, и зажглись два зеленых огонька. С непривычки многие пугаются, увидев в темноте глаза домового, что Ерофея смущает еще больше. Зибелла осторожно толкнул меня лапкой. Не прокарауль. Я прижал палец к губам.

Томительно тянулись минуты. Наконец под печкой раздалось старческое кряхтение и покашливание. Ерофей любит пококетничать возрастом. Четыреста лет, не шутка. Но сам, между прочим, до сих пор зайца на бегу ловит. Он еще долго вздыхал и ворочался прежде чем рискнул выползти наружу. Первым высунулся остренький носик, потом возникла шкиперская бородка - Ерофей однажды прочитал 'Петра Первого' и принялся усиленно догонять запад.

Зорко осмотревшись, домовой, наконец выполз наружу. Он смотрелся довольно комично в детском джинсовом костюмчике и лаптях. Основания бояться насмешек он создавал себе сам.

Ерофей долго принюхивался к молоку, подозревая, как обычно, какое-то коварство, чесал в затылке, думал. Но решился - поднял блюдце, осторожно подул на молоко, словно оно было горячим, вытянул губы трубочкой...

Я толкнул пальцем Зибеллу, и тот тенью скользнул с лавки на пол. Выждав немного, я внушительно кашлянул. Ерофей переполошился, уронил блюдце, облился молоком и кинулся обратно под печку, но дорогу ему уже отрезал горностай. Ерофей пискнул от испуга, но потом узнал Зибеллу и неприветливо бросил:

- Это опять вы, - и принялся огорченно рассматривать мокрые штанишки.

- Мы, Ерофеюшка, - льстиво подтвердил я.

- Зачем припожаловали?

- Есть интересное дело для тебя.

- Какое? - Ерофей был непреклонен в своем раздражении и явно намеревался поскорее удрать.

- Только ты и можешь выручить.

Зибелла неистово закивал, я даже испугался, что у него голова отвалится. Горностай всем видом показывал: только на домового и надежда. Ерофей вздохнул.

- Говори.

- Нужно вывести дух поганый из дома.

- Что, своего домового там нет, что ли? Куда смотрит, лежебока? Распустились, обленились... Ох, и молодежь...

- Да нет там никого, Ерофеюшка. Только что построили.

Ерофей неодобрительно поцокал языком.

- Ну и бестолковый же нынче народ пошел. Избу рубят - серебряный рубль под угол не кладут. Того не ведают, скупердяи несчастные, что стократно за свою жадность заплатят. В горницу кошку-муренку вперед себя не пускают. Откуда же счастье в доме возьмется? Домового хозяйство стеречь не зовут. Несерьезные люди.

- Вот-вот, - радостно подхватил я. - А нечисть-то и рада, пользуется глупостью человеческой. Людям пакости строит. До смерти убивать начала.

- Даже? - равнодушно заметил Ерофей. - Значит они сами виноваты. К правильному человеку никакая пакость не пристает. Вот тебе беси лукавые не досаждают. А то забыли дедич и отчич своих, корни подрубили, над древним надсмехаются...

Терпеть не могу, когда Ерофея вдруг заносит на смесь русского и нижегородского. Может ведь говорить по-человечески, но вдруг начинает капризничать. Приходится умасливать, куда денешься, если действительно нужен? Но кончим, там я поговорю с ним иначе.

- Ошибаешься, Ерофеюшка. Хорошие это люди, только темные. Так это не вина их, а беда. Да и нечисть уж больно скверная. Специально подобранная, нарочно засланная.

- Нет, не ошибаюсь, - уперся Ерофей. - Вот, на приятеля своего посмотри. Тоже готов от своего рода- племени отказаться, к чужим примазаться.

Зибелла, естественно, оскорбился.

- А ведь меня тоже обидеть хотели, - вскользь заметил я.

- Тебя? - Раздражение Ерофея начало переключаться на других.

- Убить даже норовили.

- Ка-ак?

- Да, всякие заморские бэнши и тролли.

- Так что же ты сразу не сказал?!

- Опасался, что ты не захочешь мне помочь чужеземных супостатов одолеть.

Ерофей окончательно взъярился.

- В жизнь такого не было, чтобы природный русский домовой перед немцем тонконогим не устоял. Да мы их шапками закидаем!

- Не хвались, на рать едучи...

- А подать сюда! - распалился домовой.

- Ладно, ладно, - начал успокаивать я его. Перестараться в мои планы тоже не входило, еще начнет немедленно что-нибудь ворожить.

- Едем!

- Тогда приготовься получше. Там нечисть дипломированная, Гейдельберг и Сорбонну окончила.

- Ништо, - отбрил Ерофей. - Мы в гимназии не обучались, а все едино потопчем! Духу чужеземного не сыскать будет. Едем и немедленно.

Я облегченно вытер пот со лба. Ерофей завелся теперь его танком не остановишь. Полдела сделано. Но полетит ли он в космос? Если втянется в работу - конечно. А вдруг нет?

Когда мы вышли из заимки, мой адъютант охнул и взялся за сердце. Еще бы! На моем правом плече сидел Зибелла, рядом шел Ерофей. Конечно, майор знал, чем я занимаюсь. Но одно дело знать, и совсем другое - воочию увидеть.