будто он принял какое-то решение, но тут послышался шум на лестнице, и Леопольд, громко стуча сапогами по паркету, ворвался в гостиную.

— Никого, — доложил он. — В доме никого, кроме этих двоих, дворецкого и горничной, которую мы обнаружили наверху.

— Вы захватили слуг? — бросил Рольф ему через плечо.

— Они в коридоре. Освальд стережет их.

Рольф кивнул.

— Свяжите их.

— Как вы смеете? — взвизгнула мадам де Бюи. — Это мой дом, мои слуги! Вы не смеете.

— Я смею.

Принц Рутенский повернулся к Андре.

— Простите меня, месье Делакруа, но я вынужден связать также и вас. Очень сожалею, но это крайне необходимо. Мы ограничим свободу вашего передвижения всего на несколько часов.

Прежде чем его слова отзвучали, Густав подошел к оконным занавескам и под неистовые визги и крики мадам де Бюи, выдернул из них шнуры и веревки. Вместе с Мейером они приблизились к молодому человеку. Последовала недолгая отчаянная схватка, исход которой не вызывал сомнения. И через несколько секунд Андре уже стоял со связанными за спиной руками.

— Это чудовищно, ты — варвар! — кричала мадам де Бюи, переходя на пронзительный истерический визг, топоча ногами и размахивая в воздухе сжатыми кулаками. — Ты зверь, ты — липовый принц! Ты — хищная свинья!

— Мадам, — произнес Рольф, — чтобы успокоить визжащую свинью, ей перерезают глотку. Курица, которая кудахчет громче всех, первой идет под топор. Надеюсь, я ясно выразился?

Хозяйка дома мгновенно умолкла. Она не проронила ни единого звука даже тогда, когда Густав, следуя молчаливому указанию Рольфа, взял ее за локоть и вывел из гостиной в коридор.

Первый этаж особняка де Бюи, как и многие другие дома в округе, служил своеобразным фундаментом, а главные жилые помещения находились на втором этаже, надежно защищенные от паводка. Часть первого этажа, стоящая в низине была возведена на мощных столбах пространство между которыми заполняла кирпичная кладка. Здесь располагались кладовые для съестных припасов, чуланы для вещей, а также камера для черных рабов, только что прибывших из Африки или с островов Карибского моря. Ее использовали и для провинившихся слуг, ожидающих своего наказания. Дворецкий, сильно напуганный наведенным на него дулом пистолета, выдал телохранителям ключи от этого помещения и проводил их к нему. Похоже, он считал для себя более предпочтительным находиться запертым в сырой мрачной комнате, чем на свободе рядом с вооруженными дерзкими людьми принца. То, что Мария, горничная мадам де Бюи, и Андре не разделяли его мнения, не играло никакой роли. Их, связанных, с кляпом во рту, втолкнули в камеру и закрыли дверь, заложив ее на засов.

На крыльце разгорелся спор о том, воспользоваться ли факелом или обойтись без него. Остановились на последнем. И освещенный ярким фонарем, висящим над парадным входом, Рольф показал жестом мадам де Бюи, что она должна сесть в седло, причем на того коня, на котором прискакала Анджелина.

— Что? Не думаете же вы увезти меня с собой? — вскричала пожилая дама, и ее маленькие черные глазки, казалось, вот-вот вылезут из своих орбит…

— Неужели эта мысль так путает вас? Не может быть!

— Но какой вам прок от меня?

— Это еще придется выяснить. Итак, или вы сядете на коня, или вас привяжут к нему, перекинув через седло, как мешок картошки, который везут на рынок.

В конце концов, она позволила усадить себя в седло, но тем не менее она все же была привязана. Веревку, которой были связаны ее запястья, пропустили под брюхом мерина, а поводья взял в свои руки Густав, который скакал рядом. Анджелину Рольф усадил впереди себя на луку седла. Оказавшись в его объятиях и чувствуя тепло его тела, продрогшая до костей девушка задрожала мелкой дрожью. Заметив это, Рольф тихо выругался, стащил с себя мундир и, не обращая ни малейшего внимания на ее протесты и попытки сопротивления, надел его на Анджелину.

Свита принца молча скакала через лес, к охотничьему домику, с таким спокойствием, как будто вторжение в чужие дома и похищение женщин было их ежедневным занятием.

Тюрбан мадам де Бюи сполз набекрень, грозя закрыть ей глаза. Когда ее ввели в большую залу и развязали запястья, она резким движением занемевших рук поправила свой головной убор.

Ее поставили рядом с Анджелиной в центре зала перед обеденным столом. Рольф и остальные мужчины уселись на свои места вокруг длинной столешницы — такая демонстративная неучтивость указывала на то, что игра здесь идет отнюдь не по светским правилам приличия. Заскрипели стулья и послышался приглушенный шум мужских голосов, советующихся о чем-то. Сейрус встал у высокой спинки стула своего хозяина.

Мадам де Бюи бросила на Анджелину взгляд, исполненный горечи.

— Как тебе не стыдно, маленькая неблагодарная негодница. Это ты привела их ко мне в дом.

— Мне удалось, в конце концов, убежать отсюда и куда еще я могла направиться как не в вам — не в монастырскую же школу? — голос Анджелины звучал мягко, но ее серо-зеленый взгляд был тверд.

Мадам де Бюи зашикала на нее, быстро взглянув в сторону Рольфа.

— Молчи, несчастная потаскушка! Если ты посмеешь заговорить об этом месте, если сделаешь хотя бы один намек, то больше никогда не переступишь порог моего дома.

— Я хранила тайну на протяжении всех этих дней!

— Да, да я просто прихожу в ужас, когда думаю, как ты тут одна была столько времени среди мужчин! Как хорошо, что вы с Андре Делакруа не обручились, теперь ты уже, конечно, недостойна его внимания.

— Могу я предложить вам, леди, стакан вина, которое немного успокоит ваши нервы? — едкие слова Рольфа сразу же положили конец их семейной перебранке. — Нет? Тогда я думаю, вы не будете возражать, если мы займемся ужином. Ночные прогулки верхом всегда возбуждают аппетит, — и он тут же указал на стул по правую руку от себя. — Анджелина, дорогая, ваше место здесь.

Он встал, отодвигая стул и усаживая напряженную, но хранящую полное самообладание девушку на место, которое сам указал ей. Только когда она уже села, Анджелина заметила, что у нее дрожат ноги. Она объяснила это тем, что ей пришлось долго скакать сегодня верхом — до особняка де Бюи и назад.

Усевшись во главе стола, Рольф накрыл своей рукой руку Анджелины, лежащую на салфетке, и слегка нахмурился, чувствуя дрожь в ее пальцах. Он указал Сейрусу, вошедшему с тарелками дымящегося супа на подносе, подать первое блюдо сначала Анджелине и не шевельнулся, пока не увидел, как она проглотила ложку горячего, восстанавливающего силы бульона.

Анджелина признала про себя, что суп действительно пошел ей на пользу, хотя каждый глоток давался ей с трудом, ее горло сдавило от напряжения и мучительных предчувствий. Если Рольф, коснувшись руки Анджелины, заметил ее слабость и упадок сил, то и сама Анджелина ощутила, что принц натянут, как струна Что он задумал, она не знала, но внутри у нее все похолодело. Он был способен на любой поступок. А теперь, когда существовали свидетели, знающие о ее похищении и о похищении тети, время, имеющееся в его распоряжении, было ограничено. И поэтому от Рольфа исходила особая опасность.

Не в силах больше сдерживать свое раздражение и возмущение по поводу того, как с нею обращаются, мадам де Бюи заговорила резким тоном:

— Я требую объяснения причин вашего беззакония. Я требую объяснений и по поводу того, почему вы таким жестоким образом захватили меня и привезли сюда?

Рольф помешал свой суп и сделал хороший глоток вина, прежде чем ответить.

— Думаю, мадам, что вы отлично знаете те причины, по которым вы здесь. Тем не менее, я пойду навстречу вашим требованиям и объяснюсь. Мы мои люди и я разыскиваем место пребывания вашей дочери, Клэр де Бюи.

— На это, Ваше Высочество, мне нетрудно будет ответить вам, ѕ произнесла пожилая дама и в ее официальном обращении к принцу слышалась неприкрытая насмешка, — она в данный момент имеет удовольствие гостить у наших родственников во Франции.

— Неправда.