Элли скрестила руки на груди. Казалось, она не замечала его волнения. Нет. Лучше не давать Итану Темплу никакой надежды, что между ними что-то может быть, хотя губы ее все еще горели от его поцелуя. Но он так грубо обошелся с ней, он вел себя как насильник, как животное, как Генри Бартел! Впрочем, что можно ожидать от индейца?..

— Не беспокоитесь, Итан! — заверила она его. — Что бы с нами ни произошло, знайте: вы не несете никакой ответственности! Мы решились на это сами и, если, как вы утверждаете, вас волнует наша судьба, не останавливайте нас, не надо! Если вы вернете нас в лагерь и мы потеряем эти участки, я.., я не знаю, что будет с нами!

Сна ненавидела его.., нет, нет, не ненависть, а другие пугающие чувства переполняли ее душу!

И в этот момент Итан подвел к ним двух крепких лошадей, которых купил в резервации чейенов.

— Берите. Они ваши! — Он вынул из кобуры пистолет и протянул его Тоби. — Держи под рукой, он может тебе завтра понадобиться! — сказал Итан, направляясь к своей лошади.

— Итан… — позвала его Элли. Он остановился, но не обернулся. — Спасибо вам, спасибо за все, что вы для нас сделали. Мы.., мы всегда будем помнить это.

— Удачи вам! — ответил Итан.

Да что же это, думал Итан, отъезжая от них, он ведет себя как последний дурак: влюбился в белую девчонку… Боже, что может быть глупее этого? Уже не говоря о том, что поступился своими принципами, разрешив этой паре проскользнуть через разграничительные линии, чтобы опередить остальных при дележке земли. За все годы службы армейским разведчиком он никогда не нарушал законов, не шел против правил. Что с ним? Он потерял голову от любви?

Элли смотрела, пока Итан не скрылся за кустами Тоби с облегчением вздохнул:

— Ты была права. Он отпустил нас.

"Почему так сжимается сердце?” — подумала Элли.

Итан потер глаза, солнце уже взошло. Он потянулся, болело все тело, каждый мускул — сказывались последствия напряженной, бессонной ночи. И все из-за этих Миллсов. Да и сам он хорош! Все, достаточно! Он умывает руки! Видно, он совсем потерял голову оставить им таких лошадей! Да их следовало выпороть, как двух нашкодивших детей!

Итан подобрал с земли ветки и подбросил их в костер. Он был раздражен и вымотан: поспал всего три часа, а впереди — тяжелый день. Надо поесть, иначе он просто не выдержит. Он поставил на огонь оловянный кофейник, налил в него немного воды из фляги и бросил кофейные зерна.

Он зачерпнул ладонями немного воды и сполоснул лицо. Да, хорошенький, должно быть, у него видок щетина на лице, воспаленные от недосыпания глаза А впрочем, какая разница? Уж Элли Миллс точно нет до него никакого дела! Он почистил зубы питьевой содой прополоскал рот. Если бы только можно было просто смыть, уничтожить даже воспоминание об этой женщине! Прошлой ночью он вел себя по-идиотски, совсем перестал соображать. Ну все, хватит! С сегодняшнего дня все будет по-другому. Он вернется в форт может быть, съездит в Иллинойс и навестит отца. Пускай малышка Элли Миллс и ее братец тешат себя иллюзиями о богатстве, получают участки… Дай-то Бог!

Итан надел чистое белье, хлопчатобумажные брюки, голубую ситцевую рубашку. Ночь была прохладной, но день будет жарким. Итан вспомнил о Черноногом — надо переседлать коня.

— Прости, друг, что не даю тебе покоя: гоняю в разные концы, но потерпи — еще немножко и ты отдохнешь. Да, да, я обещаю! Отведу тебя о конюшню, хорошенько почищу и пару дней не буду трогать. — Конь негромко заржал, тряхнув головой, словно протестуя.

Итан перетянул седло, раскурил сигару, прошелся немного, глядя вдаль, за линию горизонта. Через несколько часов там будет темно от пыли и грязи, тысячи людей, лошадей, фургонов устремятся на эту исконно индейскую территорию, чтобы отнять и этот последний клочок земли, который был “дарован” индейцам на веки вечные. Но что толку в пустых обещаниях правительства? !

Да, интересно, что там впереди?

Зловещая тишина, словно штиль перед штормом! Итан направился к северной границе, но не стал погонять Черноногого, пусть конь отдыхает, времени предостаточно. Скоро, скоро здесь пронесутся бесчисленные орды людей, “земельная гонка” качалась в двенадцать часов дня по условному сигналу: солдаты стреляли в воздух, он слышал выстрелы час тому назад.

Итан остановил коня. Да, теперь он явственно слышал характерный гул.

— А вот и они! Не волнуйся, малыш! Даже конь отреагировал на происходящее. Он резко вскинул голову и заржал. Итан вынул из кармана куртки часы — ровно час. Вдалеке послышался гудок поезда — в это время он проходит здесь из Санта-Фе. Сегодня он, наверное, набит до отказа. Поезд обогнал возбужденную, наэлектризованную толпу, лошадей, бесчисленное множество повозок, тележек, тачек, экипажей, дилижансов. Редко увидишь такое количество самых разнообразных колесных средств передвижения. Пыль стояла столбом. Итану стало жалко тех, кто шел сзади: они больше всех страдают от пыли. Черноногий вздрогнул, подался в сторону. Итан погладил его шею.

— Спокойней, малыш. Мы присоединимся к ним, как только они появятся здесь.

Он волновался за Элли и Тоби, хотя и пытался отогнать эти мысли. Тревога его еще более возрастала по мере приближения людей, охваченных дьявольской жаждой наживы. Итан погасил сигару и пустил Черноногого мелкой рысью. Охотники за землей настигали его, следуя по пятам. Теперь уже Итан гнал Черноногого, его охватил азарт скачек, погони, возбуждение передалось и его коню. Они обогнали двух всадников. Черноногий вырвался вперед, перейдя на галоп. Удивительное Ощущение погони! Итан пригнулся ниже, ветер растрепал гриву коня, сорвал с головы Темпла шляпу, и она оказалась у него на спине.

Никогда в жизни не слышал Итан такого страшного шума, скрежета, пронзительного визга летящих по горам и холмам повозок и фургонов. А люди.., как они орали.., ну совсем, как дикари-индейцы. Кричали женщины, напуганные быстрой ездой, н почем зря костерили своих мужей. Проехало несколько солдат, один из них — сержант Эдамс — окликнул Итана. Не дай Бог, если Эдамс узнает об этой истории с “мистером и миссис Харриигтонами”.

Через час они были у цели — небольшого селения Гатри, который о данную минуту скорее напоминал