не построил плана сражения и боевого порядка, предоставив инициативу начальникам отрядов и даже сотникам. Сам он, с наиболее выносливыми гетайрами и тессалийцами, поскакал к сокровищнице, прежде чем её хранители могли что-либо предпринять для сокрытия серебра, золота, драгоценных камней, пурпурной краски и благовоний.

Пока в вишневых и персиковых садах пехотинцы вступали в бой с наскоро сбежавшимися воинами слабой персидской охраны города, покрытые грязью от пота и пыли всадники ринулись к стоявшим на высоких платформах дворцам. Легкие, белые, покрытые тонкими бороздками колонны по сорок локтей высоты стояли целым лесом, скрывая таинственное обиталище персидских владык. В северном углу дворцовой платформы лестница, ведшая в ворота Ксеркса, защищалась лучниками и отрядом избранной царской охраны «Бессмертных» в сверкающей позолотой броне. Большая часть этих храбрых воинов погибла при Гавгамеле, часть ушла с Дарием на север. Оставшиеся в Персеполисе смогли оказать лишь короткое сопротивление бешеному напору отборнейшей македонской конницы. Не успели опомниться дворцовые служители, как копыта коней затопали, проскочив незапертые ворота Ксеркса с их огромными изваяниями крылатых быков. Яростные кони влетели на огромную северную лестницу, ведшую с плит платформы через портик из 12 круглых колонн в ападану — Залу Приемов, квадратное помещение в 200 локтей по каждой стене, высокая крыша которого была подперта массивными квадратными колоннами, стоявшими, правильными рядами по всей зале, как и во всех других гигантских залах персеполисских дворцов.

Спешившись, Александр остался в прохладной ападане, в то время как Птолемей, Гефестион, Филотас разбежались во главе своих воинов по залам в поисках сокровищницы, разгоняя во все стороны перепуганных мужчин и женщин дворцовой прислуги. Они достигли отдельно стоявшей в восточной части дворцов сокровищницы, через тройной пилон и южный фасад, обращенный к равнине. Там, в залах «Ста Колонн», «99 колонн» и запутанных коридорах восточного угла дворцовой платформы, размещалась знаменитая газафилакия. Последний короткий бой македонцы выдержали в узком проходе между сокровищницей и южным дворцом. Герой сражения в Персидских Воротах Кратер в это время успел захватить помещения для стражи, расположенные рядом с сокровищницей за Тронным Стоколонным залом. Через несколько минут царские казначеи в ападане, на коленях, протягивали Александру хитроумные ключи, с помощью которых отпирались двери комнат с казной. Опечатанные, с надежной охраной, они перешли во владение великого полководца.

Вымотанные до предела, македонцы повалились отдыхать тут же, в залах дворцов, поручив лошадей дворцовой прислуге. Воины не имели сил даже для грабежа. Александр не хотел трогать местных жителей, по примеру Сузы, хотя Персеполис не сдался и не выслал заранее парламентеров. Оправданием служило внезапное появление македонцев, ворвавшихся в город, когда решать что-либо было уже поздно.

Леонтиск и Кратер объехали площади и главные улицы, расставляя стражу, — предосторожность не излишняя, так как в городе могли затаиться немалые отряды вражеских воинов. От усталости македонцы не могли есть, а пить вино опасались. Воины лежали как попало, в тени деревьев и стен, на вытащенных на улицы коврах, одеялах, тюфяках и циновках, отобранных у жителей.

В это сонное царство вступила Таис, дожидавшаяся в загородном саду с небольшой охраной. По условию, она подъехала к западной лестнице на платформе, где служители дворца усердно смывали кровь, обильно растекавшуюся по белым ступеням. Трупы погибших в неравном бою «Бессмертных» были уже убраны, но резкий запах крови ещё стоял в предзакатном безветрии. Эту ночь Таис провела в богатом доме бежавшего царедворца, где рабы и рабыни со страхом старались исполнить любые желания чужеземки, усталой, чёрной от солнца и пыли, казавшейся им грозной, несмотря на красоту и небольшой рост. Может быть, страху прибавили выразительные жесты Леонтиска и Птолемея. Они показали, что за один волосок из густых кос гетеры будут немедленно убиты все обитатели дома и всё их потомство до последнего щенка. Немало опасений внушал и отряд конников, расположившийся на отдых в саду, а своих лошадей устроивших не только в опустелых конюшнях, но и в доме. Водворив сюда Таис, оба македонских военачальника исчезли. Таис почувствовала себя одинокой перед целой толпой слуг, брошенных хозяевами на произвол судьбы, но добросовестно сохранявших их имущество. Таис первым делом потребовала ванну и пошла в большое круглое помещение, заткнув кинжал за пояс коротенького хитониска. Там встретила её рабыня, гречанка из Ионии, заговорившая на понятном Таис диалекте. Она взялась опекать эллинскую женщину, примчавшуюся в сердце Персии вместе с непобедимым войском страшных завоевателей. После ванны она старательно растерла всё тело гетеры и особенно загрубевшие, покрытые ссадинами колени, смазала каким-то коричневым, резко пахнущим составом.

Она объяснила, что это драгоценное лекарство дороже серебра. Его собирают в пустынных горах за Персенолисом, где оно встречается натеками на голых скалах.

— Может быть, это горючее зеленое масло? — спросила Таис.

— Нет, госпожа. Горючего масла сколько угодно на востоке и севере, на берегах Гирканского моря. А это — редкостный дар Геи, имеющий силу излечивать все, особенно раны. Увидишь, что завтра все твои царапины исцелятся.

— Благодарю тебя. Приготовь на завтра этот состав для лечения ран моих друзей, — сказала Таис. В схватке у ворот получили лёгкие раны Птолемей и старый лохагос.

Рабыня согласно закивала, заворачивая Таис в редкую ткань, чтобы не остудить после растирания, и кликнула двух служанок, которые стали расчесывать гребнями слоновой кости блестящие после мытья чёрные волосы афинянки. Таис уже ничего не чувствовала. Она крепко спала, запрокинув голову и чуть приоткрыв небольшой рот с детской верхней губой. Грозная завоевательница превратилась в усталую девчонку.

Старая рабыня, едва чесальщицы кончили своё дело, укрыла эллинку с нежностью, как собственную дочь.

На следующий день Александр, чистый и свежий, как юный бог Эллады, в золотой броне, принял кшаттру, или, по-гречески, сатрапа Парсы, и его приближенных вельмож в Тронном зале Дариева Дворца, совсем недавно занятом несчастным «царем царей». Персы принесли списки находившегося в городе ценного имущества и благодарили за то, что великий завоеватель не позволил разграбить Персеполис. Александр загадочно улыбался, переглядываясь со своими военачальниками. Они знали, что удержать воинов от грабежа легендарной столицы смогла только неимоверная усталость, сморившая всех на достигнутой цели. Навести порядок теперь, когда миновал боевой азарт, было легко, и Александр на самом деле отдал приказ ничего не трогать в городе.

Македонцы как бы надломились в этом последнем рывке и апатично взирали на неслыханную роскошь дворцов и богатство жилых домов жрецов и царедворцев. Старые ветераны, утомленные чередой походов и ужасающих сражений, плакали от счастья, лицезрея своего божественного вождя на троне персидских владык. Война закончена. Они достигли конца похода и жалели погибших товарищей, которые не дожили до такой славы.

Александр считал, что, овладев Азией, он может идти на восток до края мира, но держал свои планы в тайне даже от самых близких друзей. Предстоял неизбежный поход в погоню за Дарием, ибо, пока царь персов не был уничтожен, Александр, несмотря на всю покорность народа, не мог занять место владыки. Всегда оставалась опасность внезапного удара, если Дарию удастся собрать достаточно войска. Как только весна придет в северные горы, настанет время двинуться в погоню и заодно перенести резеденцию в Экбатану.

Экбатана, расположенная в пяти тысячах стадий на север от Персеполиса и выше его в горах, была прохладной летней столицей Ахеменидов и в то же время укрепленным городом, совсем непохожим на надменно открытый во все стороны Персеполис. Александр решил перенести туда сокровища трёх газафилакий Сузы, Персеполиса и Вавилона. Туда же он приказал повернуть гигантский обоз Пармения, ибо вознамерился назначить Экбатану и Вавилон своими двумя столицами, а первую ещё и лагерем для подготовки похода на восток.

Неожиданно явилась Эрис, опередившая даже вспомогательные отряды пехотинцев. Она привезла письмо от Гесионы, которая вместо Персеполиса поехала в Экбатану с Неархом, решившим дожидаться там Александра и отдохнуть от великих трудов подготовки флота. Неарх пообещал найти дом и для Таис. Птолемей настойчиво советовал афинянке обосноваться в Экбатане на всё время похода на восток. Гетера не спешила, ещё не оправившись как следует от убийственной скачки к Персеполису.