Проведя в обществе Хенрика Вангера пять часов, Микаэль Блумквист посвятил бо?льшую часть ночи понедельника и весь вторник переписыванию начисто своих заметок и приведению родословной Вангеров в сколько-нибудь понятный вид. Рассказанная Хенриком история семьи кардинальным образом отличалась от общеизвестных представлений об этом клане. Микаэль знал, что у каждой семьи имеются «скелеты в шкафу» – у Вангеров их было целое кладбище.
К тому времени Микаэлю уже приходилось напоминать самому себе, что его задача вообще-то состоит не в написании истории семьи Вангер, а в решении загадки Харриет Вангер. Он согласился на это задание в полной уверенности, что будет год просиживать штаны и работа, которую он станет выполнять для Хенрика Вангера, – на самом деле просто игра на публику. Через год ему выдадут абсурдную зарплату: составленный Дирком Фруде контракт был подписан. Настоящей же платой за работу, как он надеялся, станет информация о Хансе Эрике Веннерстрёме, которой, по словам Хенрика, тот обладал.
Послушав своего нанимателя, Микаэль начал думать, что этот год совсем не обязательно должен пройти впустую. Уже сама по себе книга о семье Вангер обладала определенной ценностью – можно сказать, что это будет хороший материал.
Он ни секунды не сомневался в том, что найти убийцу Харриет Вангер ему не удастся – если даже ее действительно убили, а она не погибла в результате какого-нибудь нелепого несчастного случая или не исчезла каким-то иным образом. Как и Хенрик, Микаэль считал невероятным, чтобы девушка, сбежав, в течение тридцати шести лет сумела скрываться от всех государственных систем контроля. Зато он не исключал того, что Харриет Вангер могла направиться, например, в Стокгольм и по пути ее подстерегла какая-то опасность, она стала жертвой нападения или еще каких-то злосчастных обстоятельств.
А вот Хенрик Вангер был убежден, что Харриет убили и что ответственность лежит на ком-то из членов семьи – возможно, наряду с неким посторонним лицом. Его уверенность строилась на том, что Харриет Вангер пропала в те драматические часы, когда остров был отрезан от мира, а все взгляды были прикованы к катастрофе.
Эрика права: если его действительно нанимали, чтобы раскрыть загадочное убийство, то это было лишено здравого смысла. В то же время Микаэль Блумквист начинал понимать, что судьба Харриет Вангер сильно повлияла на жизнь семьи и прежде всего – Хенрика Вангера. Прав Хенрик или нет, но его подозрения по адресу родственников, которые он питал в течение более тридцати лет, почти не скрывая этого, наложили отпечаток на семейные сборища и создали нездоровое противостояние, что привело к развалу всего концерна. Следовательно, изучение обстоятельств исчезновения Харриет должно было стать самой важной главой книги и даже сыграть роль основного стержня в истории семьи, а материал имелся в изобилии. Считал ли он загадку Харриет Вангер своим главным заданием или же довольствовался написанием семейной хроники, логично было начать с того, чтобы разобраться в действующих лицах. Именно о них он и беседовал с Хенриком Вангером в течение дня.
Считая внучатых племянников и троюродных братьев и сестер по всем линиям, клан Вангеров состоял из сотни людей. Семья оказалась настолько огромной, что Микаэлю пришлось создать у себя в ноутбуке отдельную базу данных. Он использовал программу «Ноутпэд» (www.ibrium.se) – превосходное творение двух парней из стокгольмского Королевского технологического института, которое те распространяли через Интернет как программное обеспечение для музыкальных композиций. По мнению Микаэля, эта программа была из числа совершенно незаменимых при проведении журналистского расследования. Каждому из многочисленных Вангеров в базе данных отводился отдельный документ.
Генеалогическое древо семьи достоверно прослеживалось до начала XVI века, когда предки Хенрика носили фамилию Вангеерсад. По его мнению, она, возможно, происходила от голландской фамилии ван Геерстад; если это верно, то их родословная начиналась аж с XII века.
В более поздние времена семья проживала в Северной Франции и оказалась в Швеции вместе с Жаном Батистом Бернадотом[36] в начале XIX века. Александр Вангеерсад был военным и хоть лично короля не знал, но прославился как талантливый начальник гарнизона и в 1818 году получил имение Хедебю в благодарность за долгую и верную службу. У него имелись также собственные средства, которые он использовал на покупку в Норрланде крупных лесных массивов. Его сын Адриан родился во Франции, но по просьбе отца переехал в находившийся далеко от парижских салонов провинциальный норрландский городишко Хедебю, чтобы управлять имением. Он занимался сельским и лесным хозяйством, используя новые методы, поступавшие с континента, и заложил целлюлозную фабрику, вокруг которой вырос город Хедестад.
Внука Александра звали Хенриком, и он сократил фамилию до Вангер. Он развивал торговлю с Россией и создал маленький торговый флот, чьи шхуны в середине XIX века ходили в Балтию, Германию и центр сталелитейной промышленности – Англию. Хенрик Вангер-старший внес разнообразие в семейное дело, основав достаточно скромный горный промысел и некоторые из первых в Норрланде металлургических заводов. Он оставил после себя двух сыновей, Биргера и Готфрида, которые и основали клан Вангеров- финансистов.
– Ты знаком со старыми законами насчет наследования? – спросил во время беседы Хенрик Вангер.
– Целенаправленно я этим никогда не занимался.
– Я тебя прекрасно понимаю и тоже вечно путаюсь. Биргер и Готфрид, в духе родовой традиции, жили как кошка с собакой и ожесточенно боролись за власть и влияние на семейных предприятиях. Борьба эта сделалась во многих отношениях обузой, потенциально угрожавшей перспективам всего дела. По этой причине их отец перед самой смертью решил создать систему, при которой бы каждый член семьи наследовал некую долю всего предприятия. Задумано наверняка было правильно, но привело это к ситуации, когда мы, вместо того чтобы подключать компетентных людей и партнеров извне, получили правление концерна, состоящее из родственников с одним или несколькими процентами голосов.
– Это правило действует и по сей день?
– Вот именно. Если кто-нибудь из членов семьи хочет продать свою часть, сделать это можно только внутри клана. На ежегодное собрание акционеров сейчас съезжается около пятидесяти Вангеров и их потомков. У Мартина примерно десять процентов акций; у меня – пять процентов, поскольку я много акций продал, в частности Мартину. Мой брат Харальд имеет семь процентов, а большинство остальных владеют только одним процентом или половиной.
– По правде говоря, я об этом ничего не знал. Как-то даже отдает средневековьем.
– Просто чистейшее безумие. На деле это означает, что любым своим действиям на предприятии Мартин должен сначала обеспечить поддержку по крайней мере двадцати – двадцати пяти процентов совладельцев, а это не так легко.
Хенрик Вангер продолжил рассказ о семействе:
– Готфрид Вангер умер без наследников в тысяча девятьсот первом году. То есть у него имелись четыре дочери, но в то время женщин в расчет не принимали. Им выделялась доля дохода, но делами занимались мужчины. Только когда женщинам предоставили право голоса на выборах, уже в двадцатом веке, они смогли участвовать и в собраниях акционеров.
– Как либерально.
– Не иронизируй. Тогда было другое время. Как бы то ни было, у брата Готфрида, Биргера Вангера, имелось три сына – Юхан, Фредрик и Гидеон Вангеры, и все они родились в конце девятнадцатого века. Гидеона можно не считать; он продал свою долю и эмигрировал в Америку, где у нас по-прежнему имеется ветвь семьи. Но Фредрик и Юхан управляли акционерным обществом вплоть до создания современного концерна «Вангер».
Хозяин снова достал свой альбом и показал фотографии. На снимках начала прошлого века были запечатлены двое мужчин с массивными подбородками и прилизанными волосами; со строгим выражением на лицах они смотрели прямо в объектив.
– Юхана Вангера в семье считали гением, он выучился на инженера и внедрил в производство ряд собственных запатентованных изобретений. Концерн базировался на стали и железе, но предприятие расширялось и за счет других отраслей, например текстиля. Юхан Вангер умер в пятьдесят шестом, оставив трех дочерей – Софию, Мэрит и Ингрид, которые стали первыми женщинами, автоматически получившими право принимать участие в собраниях акционеров.
Второй брат, Фредрик Вангер, – это мой отец. Будучи бизнесменом и руководителем производства, он использовал изобретения Юхана для увеличения доходов. Отец дожил до шестьдесят четвертого года. До
