остановить этот обман.

— Видишь, ты признаешь, что умер, — парирую я. — И я не имбецилка. Имбецилка бы тебе поверила.

— Яне мертв. — Он бросает меня в стену и прижимается своим телом.

Мне так приятно прикосновение рук лже-Бэрронса, так важна возможность смотреть в иллюзию его темных глаз, что я едва чувствую, как моя голова врезается в стену. Это куда реалистичнее коротких видений в черном крыле Белого Особняка.

— Мертв.

— Нет.

Его губы так близко. Какая разница, что это не он? У иллюзии его губы. Его тело. Неужели один фальшивый поцелуй — это так много? Я облизываю губы.

— Докажи.

— Ты ждешь, что я буду доказывать, что не мертв? — недоверчиво переспрашивает он.

— Я ведь немного прошу. В конце концов, я тебя заколола.

Он упирается ладонями в стену по обе стороны от моей головы.

— Умная женщина не стала бы напоминать мне об этом.

Я вдыхаю его запах, пряный, экзотический, драгоценное воспоминание, благодаря которому я чувствую себя живой. Электрическое напряжение, всегда заряжавшее воздух вокруг Бэрронса, жужжит у меня на коже. Он обнажен, я прижата к стене, и пусть я знаю, что это козни Книги, мне трудно сосредоточиться на его словах. Он кажется таким настоящим. За исключением татуировок. Книга знала размер его пениса, но не смогла воссоздать тату. Маленький просчет.

— Впечатляет, — бормочу я. — Правда.

— Мне, на хрен, неинтересно, что вас там впечатляет, мисс Лейн. Меня интересует только одно. Вы знаете, где «Синсар Дабх»? Вы нашли ее для этого долбаного ублюдка-полукровки?

— О, вот это уже перебор. — Я фыркаю от смеха. Книга создала иллюзию, которая является ее продолжением, и спрашивает меня, где «Синсар Дабх».

— Отвечайте, или я вам голову оторву!

Бэрронс никогда бы этого не сделал. «Синсар Дабх» допустила еще одну ошибку. Бэрронс поклялся хранить мою жизнь и до конца остался верен этой клятве. Он умер, чтобы спасти меня. Он бы никогда не причинил мне вреда и уж тем более не убил бы.

— Ты ничего о нем не знаешь! — рычу я.

— Я знаю о нем все. — Он чертыхается. — Обо мне.

— Не знаешь.

— Знаю.

— Ерунда!

— Нет!

— Да!

— Нет! — Он громко выдыхает. — Проклятье. Мисс Лейн, вы меня, на хрен, с ума сводите.

— Взаимно, Бэрронс. И перестань ругаться, ты перегибаешь палку. Настоящий Бэрронс ругается не так часто.

— Я, на хрен, знаю, сколько именно долбаных «хренов» использует Бэрронс. Вы знаете его хуже, чем думаете.

— Прекрати им притворяться! — Я толкаю его в грудь. — Ты не он и никогда им не станешь!

— К тому же это было до того, как вы убили меня и решили заменить Дэрроком. Прошло меньше месяца! Сильно горевали, мисс Лейн?

Да как он смеет? Я состою из одного только горя. Ходячее горе и месть.

— К твоему сведению, ты был мертв три дня. И я ничего такого не делала. Убирайся отсюда. Уходи. Сейчас же. — Я отталкиваю его руки и проношусь мимо. — Я не стану обсуждать с тобой мотивы своих действий, поскольку тебя здесь нет. Это чересчур даже для меня.

Он хватает меня и рывком ставит обратно.

— Вам лучше поверить в то, что я здесь, мисс Лейн, и в то, что я убью вас. Вы не могли бы доказать свою верность — точнее, отсутствие таковой — более убедительно. Вы прыгнули на меня в тот же миг, когда Риодан сказал, что я опасен, и убили без промедлений...

— Я медлила! Я не хотела убивать своего монстра-хранителя! Риодан сказал, что выхода нет! Я не знала, что это ты!

Отлично. Теперь я спорю с фальшивым Бэрронсом от «Синсар Дабх» о том, почему убила его. Ну зачем ей такое со мной вытворять? Что Книга может получить от этого спора?

— Вы должны были это знать!

Я понимаю, что должна остановить его, развеять иллюзию, но не могу этого сделать.

Присутствие Бэрронса всегда заставляло меня палить из всех стволов, и сейчас мне не важно, что этот Бэрронс — мираж. Некоторые люди вытаскивают из вас самое худшее, другие — самое лучшее, а есть такие (их невероятно мало), к кому вас тянет, поскольку они раскрывают вас полностью. Во всем.

Они заставляют вас чувствовать себя настолько живым, что вы готовы отправиться за ними хоть в ад, лишь бы все наладилось.

— Откуда мне было это знать? Ты что, всегда был честен со мной? Охотнее всего Иерихон Бэрронс делится информацией, он просто не может без этого! Ты не потрудился сказать, что случится, если я нажму «IYD». О нет, я поняла: я должна была догадаться обо всем, потому что ты мне признался — мы ведь так часто делились сокровенным, — что иногда ты превращаешься в трехметрового рогатого безумного монстра!

— Я нe безумен. Мне хватило ума, чтобы помочиться вокруг вас! Я убивал, чтобы вам было что есть. Я подбирал ваши вещи. Кто бы еще стал это делать? У В'лейна хрен не вырос, чтобы ссать. У вашего маленького МакКелтара яиц не хватает даже на собственные действия. Он определенно не способен на то, что нужно, чтобы владеть женщиной.

— Владеть? Ты считаешь, что женщиной можно владеет?

Его взгляд говорит: «Милая, конечно можно. Или ты так быстро все забыла?»

— Я была при-йа!

— И мне это нравилось куда больше того, что я вижу сейчас! — Он сужает глаза, словно только сейчас понял смысл моих предыдущих слов. — Я был мертв всего три долбаных дня? А две ночи назад вы уже прижимали Дэррока к моей стене? Вы подождали один чертов день, чтобы подыскать мне замену? Я неделями волновался о том, что он сдерет мою метку с вашей головы и я не смогу отследить вас в Зеркалах. Все это время я пытался вернуться, чтобы спасти вашу задницу, а вы преподнесли ему ее на тарелочке?

— Ничего я Дэрроку не преподносила!

Откуда он пытался вернуться? С того света?

— Женщина не трется так об мужчину, с которым она не трахалась!

— Ты понятия не имеешь о том, что я делала, а чего нет. Слышал когда-нибудь о прикрытии? О том, как спать с врагом?

— «Я думаю, что ты должен стать королем, Дэррок», — фальцетом передразнивает меня лже-Бэрронс. — «И если ты хочешь меня, я почту за честь стать твоей королевой».

Я ахаю.

— Разве не это вы говорили?

— Ты что, шпионил за мной? Если бы ты был Бэрронсом, ты бы не поверил ни единому слову.

— Потому что ваши действия говорили сами за себя, не так ли? И где же вы спали прошлой ночью, мисс Лейн? Явно не здесь. Мой магазин был открыт. Ваша спальня ждала вас наверху. Как и ваша гребаная честь.

Я открываю рот, снова закрываю. Честь? Бэрронс говорит мне о чести? Ну... то есть «Синсар Дабх».