влияние МРП в 1947–1951 гг. постоянно падало в пользу радикалов и умеренных — соответственно освобождению членов альянса от крайностей. Общая политическая направленность задавалась не центристской партией коалиции, а парламентским центром, то есть крайне правыми в коалициях левой и крайне левыми в коалициях правой. О деэкстремизации правящих коалиций говорить, как правило не приходится: это понятие приложимо лишь к коалициям левой (которые в ходе социального и политического развития имеют тенденцию возникать чаще). Вернее, следовало бы говорить о деэкстремизации коалиций левой и скольжению влево коалиций правой. Эта двуединая тенденция объясняет, почему политическую жизнь Франции при Третьей республике, не погрешив против истины, можно было бы описать и как чередование правой и левой — Порядка и Развития, и как доминирование в основном центра, и как общую ориентацию в сторону левой. Внешне три эти формулы противоречат друг другу; реально же каждая из них основана на частных, но дополнительных по отношению друг к другу интерпретациях. Скольжение влево проистекает из того факта, что старые партии левой, вытесняемые новыми, постепенно перемещаются к центру и вправо. Эта право-левая пульсация ясно ощутима, когда она совершается в ритме выборов или парламентских комбинаций, хотя эти последние не всегда совпадают. По внутренняя эволюция альянсов непреодолимо толкает к центру: любое парламентское большинство партий правой сдвигается к центру правой и ищет соприкосновения с левой; всякое парламентское большинство, образованное партиями левой, скользит к центру левой и опирается в конечном счете на центр и правую. И Палата Блё-Оризона и Палата Картеля в конечном счете приходят к Пуанкаре; и умеренная Палата 1928 г., и левая Палата 1932 г. заканчиваются Лавалем⁹.

Но вмешательство фашистских и коммунистических партий с их очень сильной структурой и характером ордена ставит проблему в новые условия. Тоталитарная природа этих партий сопротивляется любому компромиссу, любому настоящему соглашению, любому реальному альянсу. «Кто не со мной, тот против меня» — недаром ведь это евангельское изречение столько раз брали на вооружение коммунистические съезды. Вместе с тем избирательные, парламентские или правительственные коалиции могут представлять для этих партий эффективное средство действия, тем более что собственная весьма сложная и жесткая структура предохраняет их от проникновения и распада, но делает весьма уязвимой в этом плане организацию их союзников. Банальное выражение «подружился глиняный горшок с чугунным» отлично передает выигрышное положение партий этого типа внутри альянса: они-то и есть тот самый чугунный горшок, непробиваемый и прочный, который может все другие побить, а сам при этом уцелеть. Эти партии используют альянсы двумя различными способами, которые могут сопрягаться: это тактика камуфляжа и тактика колонизации. Первая имеет целью преодолеть атмосферу недоверия и изоляции, которой они окружены. Речь идет о том, чтобы показать всем, будто эта партия — такая же, как и другие: она не более склонна к революциям и ниспровержению основ, так же уважает демократические институты и свободы. В Европе коммунистические партии взяли на вооружение эту тактику в 1935–1936 гг., с образованием народных фронтов. Изображение Мориса Тореза, протягивающего руку католикам, несколько затушевало образ «человека с ножом в зубах»¹⁰; сотрудничество с такими внушающими доверие политиками, как Шотан, усилило это впечатление, так же как и принятие здравой и умеренной программы Народного единства. Крупный успех на выборах 1936 г., когда партия удвоила число своих избирателей, показал, что эта тактика оказалась результативной. Участие в правительстве сразу после Освобождения было всего лишь продолжением и уточнением той же самой общей ориентации. Речь шла о том, чтобы доказать: коммунисты умеют управлять не хуже и даже лучше других; добропорядочные люди из средних классов с умилением констатировали, что Торез или Бийу ведут себя не как развязные революционные комиссары из народа, но как серьезные и корректные буржуазные министры. То обстоятельство, что с ними имел дело генерал де Голль и благонамеренные деятели из МРП, укрепляло убеждение, что партия остепенилась. Буржуазия еще не забыла, что в 1936 г. Леон Блюм казался ей Люцифером, а в 1946 она увидела в нем Мессию, и была недалека от мысли, что Морис Торез будет эволюционировать, следуя тем же внушающим доверие путем. Рост избирателей компартии с 1945 по 1946 г. и еще больше — огромное увеличение ее численности доказали эффективность этой тактики.

Одновременно партия применяла в рамках альянсов тактику колонизации, которая оказалась столь успешной в балканских странах. Эта тактика начиная уже с 1936 г. заявила о себе в рамках различных народных фронтов. Во Франции восстановление единства профсоюзов сопровождалось одновременным подрывом ВКТ кадрами бывшей УВКТ; компартия повсюду старалась получить руководящую роль в местных комитетах Народного фронта; в этой демагогической акции, рассчитанной на массы, се экстремизм — в полном соответствии с общей диалектикой альянсов — приносил ей естественное лидерство. Подпольная борьба повсюду в Европе открыла им великолепное поле для колонизации: будучи единственной партией, в силу своей структуры способной полностью его освоить, она постаралась взять его под контроль, в чем ей, кстати, помогало достойное восхищения мужество ее активистов. Частично это удалось: коммунистические ячейки были созданы во всех организациях Сопротивления снизу доверху. После Освобождения ее тактика состояла в формировании национальных и патриотических фронтов, типа народных, расширенных вплоть до правой, вдохновляемых и руководимых коммунистами. Поскольку она была слаба, а партнеры значительно превосходили ее по численности, она первым делом предприняла попытку под флагом достижения единства рабочего класса организовать роспуск социалистической партии. Воздействуя снизу на ее активистов через свои ячейки, сверху — на ее руководителей и играя на личных противостояниях, неприязненных отношениях и амбициях, коммунисты пытались достигнуть абсолютного слияния и полного повиновения. «Рабочая партия» — или партия «объединенных рабочих» — могла бы таким путем с большей эффективностью атаковать своих буржуазных союзников по Национальному фронту: распад венгерской партии мелких собственников представляет пример именно такого рода. Таким образом, благодаря превосходству своей структуры, коммунистическая партия — довольно-таки небольшая — могла доминировать в гораздо более крупном рабочем блоке, а сам этот рабочий блок — доминировать в еще более широком в альянсе партий. С другой стороны, требуя ключевых постов в правительствах единства (министра юстиции, например, чтобы провести чистку, которая позволила бы избавиться от своих противников; внутренних дел и полиции; информации и пропаганды; военного министра), компартия достигала таким образом совершенно неравного альянса, в котором отношения между нею и другими союзниками напоминали бы отношения метрополии и колонии. Именно с помощью всех этих средств коммунисты смогли без каких-либо серьезных помех подготовить полный захват власти и окончательное вытеснение своих бывших союзников в странах Центральной Европы. Отметим, что русская армия никоим образом непосредственно не вмешивалась и развитие событий; все это было результатом весьма выдающейся политической стратегии.

Точно такой же была тактика коммунистов в странах Западной Европы. Но там сопротивление других членов коалиции, особенно социалистов, иные социальные и политические условия помешали ей увенчаться тем же успехом. Правда, в Италии самая сильная фракция социалистов (итальянская социалистическая партия) была весьма тесно связана с компартией. Альянс развивался в соответствии с только что описанной общей схемой. Социалистическая партия подравнялась по мерке своего партнера, мало-помалу усваивая темы его пропаганды и даже его внутреннюю структуру. Против проявившихся в 1950 г. попыток социалистической партии отстоять свою независимость компартия развернула даже подрывную деятельность, в высшей степени энергичную, побуждая часть своих собственных кадров (говорят о 10.000 отборных испытанных активистов) вступить в ряды своего союзника по альянсу, с тем чтобы оказывать давление на руководство и одновременно помешать активистам выходить из партии и вливаться в другие — независимые — социалистические движения. Этот факт, естественно, не поддается проверке, хотя он и засвидетельствован серьезными людьми8.

Мы намеренно особо остановились на доминировании в союзах коммунистических партий, поскольку здесь все выступает в наиболее полном и законченном виде. Но теми же методами действовали и фашистские партии, только с гораздо меньшим искусством и гибкостью. Тридцать четыре из тридцати пяти первых депутатов-фашистов, вступивших в 1921 г. В Монтечиторио, были избраны по партийным спискам Национального блока, которым руководил старый Джолитти, полагавший, что с этой-то партией справиться будет нетрудно. Когда в 1921 г. Муссолини взял власть, вместе с ним в правительстве было только три фашиста; остальные члены кабинета — умеренные, демократы или народные христиане. Его союзники полагали, что он образумится в правительстве, но он устроил фашистскую революцию и упразднил так называемых союзников. Гитлер захватил власть с помощью националистов Гугенберга и Стальных касок Зельдта, и в его первом правительстве помимо него самого было всего лишь два наци (Геринг и Фрик). Те,