урожая проходили у них по следующему календарному плану.

Первый месяц года всегда начинался с двадцать первого декабря по лунному календарю. Он назывался 'луна' — 'килья' на языке кечуа. Люди собирали картошку, маис (кукурузу) и оку, очищали поля. Потом они отправлялись на рыбалку или, вооружившись пращами, помогали детям отгонять зверье от полей, как и женщины, стучащие в барабаны. Это время года — дождливое, и семьи были вынуждены проводить много времени в домах, где занимались починкой одежды и очищали душу молитвой, воздержанием и пожертвованиями. Это было время созерцания и подготовки. Питание обеспечивалось из запасов хранилищ и состояло из маиса и раннего картофеля, трав и фруктов, а также, по возможности, из рыбы.

Второй месяц года, приблизительно февраль, был месяцем надежды на будущий урожай. Земля пропиталась дождем, и разбивать новые участки было проще. Каждый старался увеличить свой обрабатываемый участок земли с помощью соседей. Шла починка дорог и каналов.

Третий месяц был месяцем созревания урожая. Маис уже взошел, и детям с трудом удавалось прогнать птиц с полей.

Апрель, четвертый месяц, приносил изобилие цветов и фруктов. В это же время устраивался праздник в честь Великого Инки.

Пятый месяц, май, справедливо считался самым важным месяцем года. Крестьяне убирали маис, обдирали листья, вылущивали зерно, сортировали его и предусмотрительно откладывали часть на посев. Этот еще нежный маис с удовольствием ели, однако он не годился для про-изводства чичи. Затем собирались и сушились травы и готовилась чарки (сушеное на солнце мясо), так как май был сезоном охоты.

В июне приходила очередь картошки и оки. Урожай собирали и готовили из него чуньо (картофельный порошок). Вместе с этим крестьяне собирали кинуа, чинили свои жилища, дороги и каналы. Сновавшие повсюду инспекторы следили за тем, чтобы каждая семья сделала необходимые запасы продуктов, и подготавливали статистические данные по численности населения, скота и так далее.

Уборка зерновых происходила в июле. Индейцы работали на землях Инки и Солнца. Они разбрасывали навоз и вспахивали свои собственные клочки земли, сеяли на них маис. В это же время происходил передел общественных земель.

В августе нужно было сеять маис и сажать картошку. С помощью молитв и жертвоприношений люди пытались задобрить богов и выпросить у них хороший урожай. Проходил сбор овощей, заготовка соли и перца.

Посев семян продолжался и в сентябре, когда праздновался праздник императрицы — жены Великого Инки. Если начиналась засуха, люди пытались бороться с ней посредством религиозных церемоний.

Октябрь был месяцем подготовки: замачивались семена, собирался хворост, вились веревки и чинились соломенные крыши. Если дождь задерживался, молитвы становились интенсивнее, а жертвоприношения многочисленнее.

В ноябре и декабре, посвященных соответственно мертвым и Солнцу, людям приходилось питаться запасенными ранее продуктами. Однако в декабре было уже много фруктов. Перед концом года вновь сажали картофель, овощи и оку.

Община — айлью, была основной ячейкой общества, средоточием древнего принципа коллективизма, который, по-видимому, был присущ индейцам, жившим на всем протяжении Анд. Именно на принципе айлью была построена империя инков.

Айлью определяют как клан, состоящий из разросшихся семей, живущих вместе в ограниченном районе и совместно владеющих землей, животными и урожаем. Каждый человек принадлежал к какому- нибудь клану (айлью). Индеец в нем рождался. Эта община могла быть большой или маленькой, могла разрастись до размеров деревни или большого центра (марка) или даже города. Ведь даже сама столица империи Куско была разросшейся айлью.

Никто не владел землей в одиночку, она принадлежала общине. У айлью была определенная территория, и тем, кто жил на ней, 'одалживали' столько земли, сколько было необходимо для их благополучия. Опять же, инки не изобрели или создали айлью — она уже существовала, будучи частью долгого развития первобытного общества жителей Анд. Но инки упорядочили и расширили ее. Каждый был членом какой-нибудь айлью. Каждый подчинялся избранному вождю (мальку) и распоряжениям совета старейшин (амаутас), которые (когда их спрашивали или даже когда не спрашивали) давали свои коллективные советы по разным вопросам. Несколько таких общин, разбросанных в одном районе, находились под властью вождя; районы, в свою очередь, образовывали территорию и, в конечном итоге, объединялись в 'одну из четвертей мира', которой правил префект (апо — начальник), подчинявшийся только самому Великому Инке.

Политическая и экономическая модель общества представлялась в виде пирамиды, в основе которой лежал десятичный принцип. В основании пирамиды находился пурик — трудоспособный мужчина-работник. Десятью работниками управлял десятник — канча-камайок. Над десятью десятниками стоял бригадир — пачака-курака. В свою очередь, над десятью бригадирами был управляющий, которым, в идеале, был глава деревни. И таким образом иерархия доходила до вождя племени — онокурака, стоявшего над десятью тысячами работников. Выше его был губернатор провинции, далее шел правитель одной четверти империи инков, и, наконец, на вершине пирамиды находился император, Сапа Инка.

Раз в год, каждую осень, общинные земли делили среди членов общины. Каждой паре, объединенной брачными узами, курака, управлявший айлью, выделял участок земли. Распределение земли основывалось на количестве ртов, которые надо было прокормить. Обладателям больших семей на прокорм каждого ребенка выделялся дополнительный участок земли. После того как земля была поделена, каждая семья отвечала за свой собственный земельный надел.

Общинная земля айлью делилась таким образом: сначала ее давали людям, затем она выделялась Инке (то есть государству), а в-третьих, религии Солнца (как на Руси — церковная десятина). Эти две части земли, для государства и культа, обрабатывались совместно, и также совместно с них убирался урожай, что было частью трудовой повинности.

В каждом айлью одевались в определенную одежду и головные уборы, отличные от других. Чтобы по одежде и знаку на голове можно было определить откуда родом тот или иной житель Анд.

В самых высоких местах вокруг селений были расположены заградительные стены между горами служившие им крепостями.

Но в империи не было мирно и спокойно. Особенно на ее окраинах. Между племенами и общинами постоянно возникали различные конфликты. Больше всего это проявлялось во времена неурожая. Воевали из-за посевов, пастбищ, мест охоты, при пересечении межевых камней, а также из-за воровства женщин, лам, продуктов питания и другого имущества. Местный люд, не особо церемонясь, по всяким мелочам убивал друг друга без разбора. Власти не отставали от своих подданных, казня их по малейшему поводу. Ведь единственным наказанием для простого пурика была смерть.

Так о жизни в огромной империи, рассказывали новороссам воины-уаминка, успевшие побывать и повоевать в других землях. Их собственная жизнь не особо отличалась от пуриков, так как они тоже были землепашцами, в отличие от дикарей сельвы подобных гуаро, живущих только охотой и собирательством.

Взамен ушедшего каравана, из Уаман-канча пришел большой отряд во главе с Качи. Правда в нем было только две сотни взрослых воинов: уаминка и уанка. В отличие от первых, эти воины оставили свои семьи дома. Больше со своих границ ни Синчи Пума, ни Анко Альо, снять не могли. Вместе с ними пришли четыре сотни подростков из обоих племен. Юноши и девушки от четырнадцати до шестнадцати лет. При этом из отряда Попова в Новоросск вернулись только четверо бойцов вместе с молодыми подругами. Остальные, в том числе и сам Попов, решили переждать сезон дождей в Уанка-канча. Видно понравилось местное гостеприимство.

— Ну, вождь! Еще бы весь свой детский сад прислал! — улыбнулся Антоненко, увидев пришедшую 'молодую гвардию'. Хотя сам прекрасно понимал, что Синчи Пума, пользуясь передышкой связанной с сезоном дождей, хотел как можно быстрее подготовить племенную молодежь к будущим победам над соседями.

Так как в Новоросске уже становилось довольно тесновато, в город решили забрать только