Однако врач, наскоро осмотрев рану и перевязав ее заново, сказал:

— Завтра можешь выписываться.

Это потрясло Минетту.

— Вы так думаете, сэр? — с показной бодростью спросил он.

При этих словах Минетта сменил положение на койке, всем своим видом показывая, как трудно ему это сделать, и добавил: — Отлично. Мне очень хочется вернуться к своим ребятам.

— Вот и хорошо. Так что не волнуйся, — ответил врач. — Завтра утром посмотрим.

Врач записал что-то в своем блокноте и направился к следующей койке. «Сукин сын, — подумал Минетта, — я ведь еле ноги передвигаю». Как бы в подтверждение этих слов он вдруг почувствовал боль в ноге и с горечью подумал: «Плевать им на тебя, на то, как ты себя чувствуешь. Им лишь бы вернуть тебя туда, где свистят пули». Минетта загрустил и остаток дня продремал. «Они даже не удосужились снять швы», — мелькнула у него мысль.

К вечеру пошел дождь, но Минетта, находясь в палатке, чувствовал себя уютно и в безопасности. «Как хорошо, что мне сегодня не идти в караул», — подумал он, прислушиваясь к ударам капель о палатку и размышляя о солдатах своего взвода, которых разбудят, заставят сбросить промокшее одеяло, отправиться в наполненный жидкой грязью пулеметный окоп и сидеть там под пронизывающим до костей ветром. «Слава богу, меня там нет», — подумал Минетта.

Но в этот момент он вспомнил, что сказал врач. Дождь ведь будет и завтра, дождь идет каждый день. Придется работать на дороге или у берега, стоять в карауле ночью, возможно, отправиться в дозор, а там могут не ранить, а убить. Минетта подумал о том, как его ранило там, на берегу. Казалось просто невероятным, чтобы такая крошечная штучка, как пуля, могла причинить ему такую боль. Он вспомнил звуки стрельбы и жуткие ощущения, связанные с ними.

Теперь это стало казаться ему нереальным, как нереальным может иногда показаться свое лицо, если слишком долго рассматривать себя в зеркале. Минетта натянул одеяло на плечо. «Черта с два завтра я вернусь туда», — твердо решил он.

Утром до прихода врача Минетта снял бинты и осмотрел рану. Она почти зажила. Края раны срослись, и уже появилась розовая полоска новой ткани. Сегодня его наверняка выпишут. Минетта огляделся. Одни раненые занимались своими делами, другие спали. Минетта решительно разорвал шов на ране. Потекла кровь, и он дрожащими пальцами закрыл рану бинтами, стыдясь своего поступка. Укрывшись одеялом, Минетта то и дело принимался теребить рану, чтобы вызвать кровотечение. В ожидания прихода врача он сгорал от нервного нетерпения. Под бинтами на бедре Минетта чувствовал теплую липкую жидкость. Повернувшись к соседу по койке, он сказал:

— Чудные эти раны, у меня опять из ноги течет кровь.

Пока его осматривал врач, Минетта молчал.

— Рана у тебя снова открылась.

— Да, сэр.

Врач взглянул на повязку.

— Ты случайно не потревожил ее? — спросил он.

— Кажется, нет… Только сейчас потекла кровь. — Минетта решил, что врач подозревает его, и продолжал: — Сейчас она уже не болит. Я смогу сегодня вернуться к себе во взвод, правда?

— Лучше подожди еще денек. Рана не должна была открыться. — Врач начал накладывать новую повязку. — Старайся теперь не трогать повязку, — сказал он.

— Конечно, зачем же, сэр. — Минетта посмотрел вслед уходившему врачу. Настроение у него упало. «Второй раз тот номер не пройдет», — подумал он.

Весь день Минетта нервничал, пытаясь найти способ остаться в госпитале. Каждый раз, когда до его сознания доходила мысль, что придется вернуться в строй, он приходил в отчаяние. Опять сплошная работа и бои, все время одно и то же. «У меня даже друзей нет во взводе, — размышлял он. — Полаку верить нельзя…» Минетта вспомнил о Брауне и Стэнли, которых ненавидел, о Крофте — его он боялся. «Чертова шайка», — проворчал он себе под нос. Минетта подумал о войне, которая протянется вечно. «После этого острова будет другой, а затем еще и еще… И так до бесконечности… Проклятие…»

Минетта немного поспал, а проснувшись, почувствовал себя еще более несчастным. «Я этого не вынесу, — размышлял он. — Если бы мне действительно повезло, я получил бы настоящее серьезное ранение и теперь уже летел бы на самолете в Штаты». Эта мысль задела Минетту. Однажды он похвастался Полаку, что если когда-нибудь попадет в госпиталь, то ни за что не вернется во взвод. «Только бы попасть туда, уж я там застряну», — уверял тогда Минетта.

Надо было найти какой-то выход из положения. Минетта отбрасывал один вариант за другим. Может, вонзить штык в рану или выпасть из машины на пути в штабную роту? Минетта неловко повернулся в постели, и ему стало невыносимо жалко себя. Он услышал стон солдата, лежавшего на соседней койке, и это разозлило его. «Этот парень свихнется, если не заткнет глотку».

И тут Минетту вдруг осенила мысль, которая, правда, не сразу четко оформилась. Он тут же ожил, сел на койке, боясь, как бы эта мысль не выскочила у него из головы. «Да, да, только так», — подумал он. Ему стало страшно — он знал, как трудно будет осуществить задуманное. «Хватит ли у меня воли?» Минетта лежал, не двигаясь, пытался вспомнить все, что слышал о солдатах, которых демобилизовали по такой причине. «Конечно, вот в восьмом отделении…» Минетта вспомнил о солдате в учебном взводе, худощавом нервном человеке, который на стрельбище начинал плакать навзрыд каждый раз, когда производил выстрел. Солдата отправили в госпиталь, и несколько недель спустя Минетта узнал, что его демобилизовали. «Вот бы и мне так», — подумал он и почувствовал себя на мгновение счастливым, будто его и в самом деле освободили от службы. «Я не глупее этих ребят и сумею все проделать. Нервное потрясение, вот это способ. Разве я не ранен? Вместо того чтобы раненого демобилизовать, его хотят немного залатать и отправить снова в строй. Только об этом и забота». Минетта почувствовал себя вправе осуществить задуманное.

Тем не менее настроение у него снова упало, и опять ему стало страшно. «Хотел бы я поговорить с Полаком. Он дал бы дельный совет». Минетта взглянул на свои руки. «Я ничем не хуже Полака. Я могу освободиться, а он будет только трепаться об этом». Он пощупал свой лоб. «Меня продержат здесь только пару дней, а затем отправят в другой госпиталь, для нервнобольных. Если мне удастся попасть туда, я сумею подражать им». Неожиданно он снова загрустил. «Врач наблюдает за мной, и мне придется нелегко». Резким движением Минетта пододвинулся к столу, стоявшему в центре палатки, и взял журнал. «Если мне удастся вырваться, то напишу Полаку письмо и спрошу, кто из нас сумасшедший». Минетта хихикнул, представив себе выражение лица Полака, когда тот прочтет это письмо. «Нужно только действовать смелее».

Минетта снова улегся в постель и в течение получаса, закрыв лицо журналом, оставался без движения. Солнце нагрело палатку, и теперь она походила на парную. Минетта чувствовал себя слабым и несчастным. Внутреннее напряжение все росло. Неожиданно, сам не отдавая себе в том отчета, он вскочил с постели и громко крикнул:

— А, дьявол бы вас всех забрал!

— Успокойся, — сказал сосед по койке.

Минетта бросил в него журнал и закричал:

— У палатки япошка! Там япошка, там! — Минетта бросил дикий взгляд вокруг. — Где моя винтовка? Дайте мне винтовку! — Он весь дрожал. Схватив винтовку, Минетта высунул ствол в выходной проем палатки. — Вон япошка! Вон! — крикнул он и выстрелил.

Выстрел привел его в оцепенение: он был слегка ошеломлен слишком громким звуком. «Мне нужно быть актером», — мелькнула у него мысль. Он затих, ожидая, что солдаты сейчас схватят его, но никто не пошевельнулся. Все настороженно наблюдали за ним, застыв от удивления и страха на своих койках.

— Бросайте винтовки, ребята! Они атакуют, — проговорил Минетта и бросил винтовку. Пнув ее ногой, он направился к своей койке, затем упал и стал кричать. На него сразу навалился какой-то солдат. Минетта немного посопротивлялся, потом затих. Он слышал крик солдат, топот ног бежавших к нему людей. «Фокус удался. Могу поспорить, что удался», — подумал Минетта. Он стал дрожать и постарался, чтобы губы покрылись слюной. «Это подействует». Он вспомнил, что в каком-то кинофильме видел, как у сумасшедшего шла пена изо рта.