— Это «Тамира», — сказал кто-то, указывая с правого борта на один из кораблей Воскджара.

Я оставил меч и схватил нож с палубы. Зажав его между зубами, я нырнул в воду с носового ограждения «Тины».

И сразу же оказался между ударяющими веслами и плавающими людьми. Рядом со мной вонзилась стрела и, упав плашмя, закачалась на поверхности воды. За спиной я слышал скрежет сталкивающихся корабельных корпусов.

Галеры Воскджара окружили «Оливию», «Таис» и «Тину». На скользких от крови палубах люди вели разговор на языке стали. В воздухе звенела натягиваемая тетива луков.

Я ухватился за обломок корабля. Какой-то человек уцепился за этот же кусок с другой стороны. Я не знал, пират он или нет.

Было далеко за полдень.

Середина реки Воск походила на кровавое озеро, кишащее обломками дерева. Корабли Воскджара так плотно окружили три наших корабля, что не могли воспользоваться своими таранами и режущими лопастями. Несколько галер Воскджара загорелись от смолы, брошенной с борта другого его судна. Некоторые получили повреждения от камня, выпущенного катапультой своих же товарищей и попавшего в ватерлинию или на палубу, полную людей. Град дротиков, выпущенных со шпрингов, падал на пиратские корабли так же часто, как и на наши. Даже стрелы в этом смешении и свалке дерущихся людей, к ужасу пиратов, без разбору поражали непредусмотренные цели.

Я уловил движение за спиной и, метнувшись в сторону, повернулся. Я перехватил руку, в которой был зажат нож, направленный на меня.

— За Воскджара! — прошипел человек.

Мы стали бороться в воде. Я притянул его к себе, вынул нож из зубов и воткнул его под водой острием вверх в живот противника. Глубоко всадив нож, я рванул его по диагонали вверх и направо. Я почувствовал запах крови в воде и оттолкнул убитого от себя. Его тело, наполовину погруженное в воду, медленно поплыло по течению. Я повернулся к тому человеку, что держался за обломки с другой стороны от меня.

— Я с «Миры», из Виктории, — сказал он.

— Нет, ты не оттуда.

— Я оттуда!

— Кто был капитаном «Миры»? — спросил я.

Тогда он, побледнев, быстро поплыл прочь. Я не стал преследовать его. Темус, капитан «Миры», был взят на борт «Оливии», чтобы он мог, используя свои знания в искусстве мореплавания, помочь людям Ара.

В двадцати ярдах от меня появился баркас с лучниками. Они охотились на тех, кто был в воде. Люди Воскджара убивали выживших.

Ко мне подплывал свирепый бородач. В кулаке у него был зажат нож.

— За Воскджара! — выкрикнул он.

Я нырнул под воду, подплыл к нему сзади и, схватив за шею, отогнул его голову назад, зажав ее локтем левой руки. Почти в тот же момент я увидел, как человек в баркасе разворачивает руль в нашу сторону. Между скамьями стояли лучники, держа наготове луки с вставленными в них стрелами.

Я помахал окровавленным ножом. Тело человека, которого я схватил, отплыло в сторону от меня.

— За Воскджара! — усмехнулся я, показывая нож.

Стрелки опустили луки.

— Отлично сделано, приятель, — сказал мне человек у румпеля.

Я держался на месте и наблюдал, как баркас удалялся от меня. В нескольких ярдах за моей спиной послышался звук разбиваемой тараном обшивки. Один из кораблей Воскджара в пылу битвы нанес удар по своему товарищу.

«Оливия», «Таис» и «Тина» все еще держались на воде. От вражеских таранов и режущих лопастей их спасала близость отсеков друг к другу. Им удалось стать настоящей крепостью из дерева, окруженной, обстреливаемой, осажденной, но способной отражать одну за другой вражеские атаки. Значительные силы пехотинцев Ара, обладающие военным искусством, необычным для ведения боя на воде, усиливали сопротивление выживших остатков нашего маленького флота. Из-за близости отсеков и кораблей друг к другу мы были не очень легкой добычей. И те, кто смел подойти к нам и попробовать подняться к нам на борт, должны были лицом к лицу познакомиться с воинами Ара. При помощи их мощных щитов, их огромных пик, их хорошо закаленных клинков волна за волной отражались нападающие, разрубались на куски, выбрасывались за борт, как куча тряпья. Но все-таки я знал, что даже мощный ларл, если его привязать, должен в конце концов уступить нападкам бесконечной вереницы шипящих уртов. Легкие укусы, маленькие ранки, капли высосанной крови, складываясь вместе, приведут к неизбежным потерям.

Я взглянул на солнце. Повсюду на воде была кровь. Далеко за полдень. В сотне ярдов горел корабль Воскджара, отошедший с поля битвы. На обломках, за которые я раньше держался, сидела речная чайка. Я зажал нож в зубах и медленно поплыл к «Тамире».

Держа нож в зубах, я подплыл к правому рулю «Тамиры». Затем, поднявшись из воды, ухватился за руль и начал медленно подниматься. Путь был примерно восемь футов длиной. Наконец я поставил ногу на широкую лопасть руля и сжал рукой вертикальный ствол. Просмоленные тросы, около четырех дюймов шириной, пришли в движение. Руль заскрипел. Я посмотрел в большие окна каюты на корме. Они были отделаны деревом и стеклом. Когда-то «Тамира» была богато украшенным, великолепно экипированным торговым судном. Такой внешний вид, без сомнения, служил ей хорошую службу теперь, когда она работала на Воскджара. За респектабельностью и роскошью не угадывались мрачные внутренние помещения. Я вскарабкался наверх и закачался на узорчатой решетке окон. Затем я встал на подоконник, прижавшись спиной к борту, чтобы меня не было видно из окна. Наверняка это была каюта Реджинальда, капитана корабля. Я почти не сомневался: то, что я искал, или копия этого, лежало внутри. «Тамира» неслышно двигалась по течению. Я произвел разведку, осторожно заглянув в окно. Стол и карты. Ни койку, ни остальную часть каюты мне увидеть не удалось. Я решил, что она пуста. Без сомнения, сам Реджинальд, капитан «Тамиры», был на верхней палубе, скорее всего, на смотровой башне, наблюдая за ходом битвы. С другой стороны, если он находился в каюте или там был кто-то еще, я должен быстро и без предупреждения ворваться туда, чтобы иметь возможность, если понадобится, первым нанести удар. Я вытер нож о бедро. Было совсем не обязательно сохранять жизнь Реджинальду или кому бы то ни было еще.

Под звон выбитого стекла и треск дерева я вломился в каюту.

Раздался пронзительный визг. Женщина, находившаяся на койке, вскочила на колени, натягивая до горла алую простыню. Я стоял между ней и дверью, полуобнаженный, с ножом в руке.

— Кто ты? — закричала она.

Я попятился и, повернувшись, попробовал дверь. Она оказалась запертой изнутри, как я и полагал. Затем, не спуская с женщины глаз, я опустил внутреннюю решетку двери в кронштейн, обезопасив вход. Потом при помощи цепи и корабельного замка я запер решетку.

— Кто ты? — потребовала она ответа, плотно закутавшись в простыню.

— Опусти простыню до плеч, — приказал я.

Она сердито взглянула на меня, затем повиновалась. На ее шее был плотно пригнанный стальной ошейник. Поняв, что передо мной рабыня, я больше не боялся оскорбить скромность свободной