Совместными усилиями Н. И. Панину, П. А. Румянцеву, А. М. Обрескову, которые боролись против «предприятий, — по определению Панина, — в действе несбытошных, а в теории ластательных», удалось добиться возобновления переговоров. Они состоялись в октябре 1772 г. в Бухаресте. Обресков на этих переговорах был единственным представителем России и действовал умело, руководствуясь директивой Панина: «Мы поставлены теперь в наикритическое положение через сей разрыв, возобновляющий войну старую и ускоряющий новую. Вам поручается извлечь отечество из такого жестокого кризиса». Трезво оценивая обстановку, Обресков действовал с чрезвычайной осторожностью. Добиваясь своих целей, он умышленно затягивал переговоры, решая, казалось, второстепенные вопросы. Действуя таким образом, Алексею Михайловичу удалось согласовать в Бухаресте 10 статей, которые вошли позже в Кючук-Кайнарджийский договор. Обресков добился не только принятия Портой правительственного проекта договора, ему даже удалось включить дополнительные статьи, которыми регулировались отношения Турции с подвластными ей народами. Эти статьи расширяли права славян, грузин, румын, молдаван, греков и др., что способствовало развитию освободительного движения и дружественных отношений этих народов с Россией.

В условиях продолжавшейся войны с Турцией и нестабильных отношений со Швецией Обресков считал возможным включить в договор статью о свободе плавания через проливы лишь торговых судов. Это предложение А. М. Обрескова поддержал Сенат. Большинство его членов считали, что важнее всего получить доступ в Черное море хотя бы для торгового флота. Но Екатерина II на это не согласилась. «Я ни под каким видом не хочу, чтобы мне турки предписывали, какой род кораблей мне иметь или не иметь на Черном море. Турки биты, не им предписывать законы, в противном случае еще могут отведать щастия, а законов не хочу». Переговоры вновь были прерваны. Военные действия возобновились.

После блистательных побед П. А. Румянцева и А. В. Суворова в 1774 г. переговоры возобновились в деревне Кючук-Кайнарджи. С русской стороны переговоры вели Н. В. Репнин. А. М. Обресков на подписании договора не присутствовал, хотя генерал-фельдмаршал Румянцев считал, что именно ему, «строителю русско-турецкого мира», принадлежит это право. Из-за разлива Дуная Алексей Михайлович Обресков опоздал на один день. Договор был подписан 10 июля генерал-фельдмаршалом и дипломатом князем Николаем Васильевичем Репниным.

Заслуги Обрескова на дипломатическом поприще были высоко оценены. В мае 1779 г. он был назначен сенатором.

Алексей Михайлович Обресков скончался в 1787 г. в возрасте 69 лет.

В 1796 с императрица Екатерина II умерла, и на престол взошел ее 42-летний сын Павел (1754–1801). Одной из первых его реформ стала реформа армии. Суворовская школа воспитания и подготовки солдат, базировавшаяся на сознательности, высокой боевой выучке и дисциплинированности, была заменена прусской, основанной на палочной дисциплине. Маневренную тактику русских войск, которая получила развитие в 70-е гг. XVIII в., сменила устаревшая прусская линейная тактика. Преобразования в армии после вступления на престол Павла начались с введения новой формы, полностью копирующей прусскую. Вводился длинный мундир, узкие лосины, чулки с подвязками и лакированные черные башмаки. Внешний вид русского солдата дополняли: низкая приплюснутая треуголка на напудренной голове, коса установленной длины, туго перевязанная проволокой с черной лентой на конце, и пара насаженных буклей над ушами[562].

13 ноября 1796 г. Павел I издал указ об упразднении Генерального штаба и возвращении всех его чинов в армию. Вместо него была учреждена «Свита Его Императорского Величества по квартирмейстерской части», подчиненная непосредственно императору[563]. Функции свиты четко определены не были. В мирное время офицеры занимались преимущественно топографическими съемками в Финляндии и Литве. В том же году Павел I поручил генерал-адъютанту Г. Г Кушелеву учредить «Собственное Его Величества депо карт», которое хранило, составляло и издавало разного рода карты, планы и чертежи. В 1796 г. был принят новый устав русской армии. Устав гласил, что «главным предметом в учении и в маршировании долженствовал быть тот, чтобы солдат держал ружье порядочно, почти во всю руку, крепко и прямо на плече, вверху не близко к голове, а внизу недалеко от тела… дабы ружье не шевелилось»[564]. Искусству стрельбы в уставе почти совсем не уделялось места. Обучение штыковому бою, который со времен Александра Васильевича Суворова был сильной стороной русской армии, не предусматривалось. Павловский устав, как и прусский, предусматривал действия войск в линейном строю, что исключало всякое маневрирование в бою. В связи с этим на две трети было сокращено число егерских войск, т е. стрелков, действовавших обычно в рассыпном строю или небольшими группами, задачей которых являлась стрельба «с совершеннейшим прицеливанием».

Устав предполагал, что неприятель будет неподвижно и спокойно дожидаться окончания всех сложных построений русских войск. Наступления армии начинал авангард. Его задача заключалась в том, чтобы привлечь внимание противника на второстепенный участок фронта, тем самым отвлечь от места нанесения главного удара. На определенном расстоянии от авангарда следовали главные силы, разделенные на две части. Одна часть под прикрытием авангарда вела наступление против центра