груди и затвердели соски. И знала, что он тоже видит это. Она смотрела, как меняется его лицо, когда он перевел взгляд с ее глаз на груди. Очень осторожно он коснулся их, погладил остроконечные пики кончиками пальцев, согрел их твердыми и сильными ладонями, затем провел большими пальцами вокруг пылающих сосков.

Молли закрыла глаза и застонала. Все ее тело содрогалось от страсти.

— Тебе хорошо?.. Тебе нравится?..

Не в силах говорить, она кивнула.

Руки Алекса оставили ее груди и потянулись к пуговице ее джинсов.

На мгновение Молли напряглась.

— Я хочу видеть тебя всю, — нежно проговорил Алекс. — Видеть, прикасаться, наслаждаться тобой.

Волна острейших ощущений заставила се вздрогнуть, словно от боли.

За окном сгустились сумерки. Лишь канделябры и огонь в камине освещали спальню, окрашивая все предметы в мягкие, теплые тона. И в те же тона окрасилось ее тело, осознавала Молли, гордясь своей наготой и наслаждаясь ласками, которые щедро дарил Алекс.

Она видела, как от возбуждения румянец разливается у него под кожей, как темнеет его лицо, твердеют скулы, и млела от удовольствия и осознания силы его желания. Тем временем его ладони скользнули вниз по ее телу и теперь ласкали ступни.

Молли чувствовала, что вся тает. Ощущение сильных мужских пальцев на ее ступнях сводило с ума, все тело обратилось в расплавленное огнем необоримой страсти золото.

— Нет!.. Хватит… — взмолилась она, когда его ладони поднялись к тонким лодыжкам. — Я хочу, чтобы ты разделся, — приказала она в ответ на его вопросительный взгляд. — Я хочу видеть тебя.

Этого никогда не было в ее фантазиях, ну и что?

Ей нестерпимо хотелось — нет, требовалось — увидеть его, убедиться, что его тело именно такое, какое рисовало воображение.

Он разделся, проворно и без смущения, под ее пристальным взглядом. Молли затаила дыхание. Голова закружилась — и не из-за задержки дыхания, призналась себе Молли.

Физически он… он… Молли осторожно протянула руку, чтобы коснуться темных волос на его теле, чтобы узнать, такие ли они мягкие и манящие, как на вид.

Да… Молли счастливо вздохнула и закрыла глаза, чтобы немедленно открыть их снова, когда услышала глухой, хриплый стон.

— Не делай этого, если только не хочешь… — предупредил он.

— Не хочу чего? — с неожиданной для себя дерзостью спросила Молли, но он уже не слушал ее.

Она пошевелилась, и огонь свечей осветил округлость ее грудей с острыми розовыми сосками. Стремительно, словно не в силах противостоять искушению, он наклонил голову, сжал руками обе груди и начал ласкать сначала одну, затем другую теплым, влажным кончиком языка. Молли затрепетала от обжигающего наслаждения, откинула назад голову и выгнула спину, безмолвно приглашая его, нисколько не стесняясь своего восторга и возбуждения.

Алекс медленно кончиком языка провел вокруг ее соска, заставив ее закричать от острого наслаждения. Она чувствовала, как напряглись мышцы ее живота, как переполнила ее восхитительная боль… Свидетельства его собственного возбуждения были столь же очевидны, и Молли неудержимо захотелось прикоснуться к этому предмету, чтобы узнать, такой ли он крепкий и мощный, как с виду.

Сама мысль о том, что это будет внутри ее, заставила все тело задрожать, и Алекс, словно ощутив ее желание, издал низкий, гортанный стон. Он погладил руками ее бедра и, не успела она возразить, начал ласкать кончиком языка живот, как прежде ласкал груди.

Это было уже свыше ее сил. Молли слышала собственные возражения: нет, нельзя, остановись… Но слова слились в нечленораздельные стоны восторга, когда он обвел кончиком языка вокруг ее пупка.

— Этот возлюбленный из твоих фантазий… он делал так? — услышала она его хриплый голос.

— Нет… не делал, — прошептала в ответ Молли.

— А так… так делал? — спросил он, неожиданно переворачиваясь на спину и укладывая ее поверх себя.

Молли всем телом ощутила пылающий жар его тела, воспламеняющий ответный огонь, когда его ладони скользнули вниз по ее спине, обхватили круглые ягодицы, лаская их персиковую мягкость.

— Господи, как ты хороша — горячая, сладкая и женственная, — тихо прошептал Алекс.

Молли слегка приподнялась, чтобы посмотреть на него, и его руки заполнили пространство между ними, лаская ее живот и опускаясь ниже. Она затрепетала, когда его пальцы погладили вход в ее тело, проверяя готовность принять его.

— Вот так. Тебе нравится, когда я прикасаюсь? — нежно спросил он, заметив, что она дрожит.

Снова и снова его пальцы гладили самую чувствительную часть ее плоти, терзая, дразня, пока она не ощутила, что больше не в силах вынести это, пока пальцы не сжались вокруг его запястья, чтобы убрать руку. Она прерывисто дышала, почти задыхалась, вся покрылась испариной. Такие же влажные бусинки мерцали на его коже. Она вдохнула запах разгоряченного мужского тела.

— Ты хочешь остаться здесь, сверху? — тихо спросил он.

Молли, зардевшись, кивнула.

Как он узнал… догадался, что именно этого она хочет… именно об этом мечтает? Более взрослая фантазия, чем те, прежние, но по сравнению с реальностью всего лишь фантазия.

— Ну, действуй, — подбодрил он, следя, направляя, поддерживая, помогая ей.

Молли, зажмурив глаза, опустилась на него и затрепетала от удовольствия, когда ее тело раскрылось навстречу ему, потом закрылось, удерживая его внутри. Она наслаждалась этим ощущением, упивалась его жаром, силой и мощью.

Забывшись в чувственном восторге, она лишь через несколько секунд сообразила, что доносящийся до нее звук — мучительный скрежет зубов.

— Ты хоть представляешь, что со мной делаешь? — простонал Алекс, и Молли с блаженным вздохом позволила ему проникнуть глубже, а потом еще и еще глубже. Не она сейчас контролирует происходящее между ними, осознала Молли. Пусть даже формально она «наверху».

Впрочем, ни он, ни она сейчас не властны над собой; их тела, их желания, их потребности владеют ими, как ни пытается Алекс управлять мощными, яростными толчками своего тела.

Но и не нужно управлять. Она хочет чувствовать его именно таким, хочет знать его именно таким — ощущать стремительный, неконтролируемый напор его страсти и свой собственный отклик на эту страсть, упиваться своей женской властью над ним… нет, просто раствориться в забытьи страсти.

Молли закричала в безумном восторге, когда все ее тело сжалось вокруг него, чтобы мгновение спустя взорваться в неистовом экстазе. Выкрикивая его имя, она беспомощно вцепилась в него, содрогаясь в его руках.

Она почувствовала его облегчение, когда ее собственный экстаз стал затухать. Она поняла бы это даже без гортанного крика, вырвавшегося из его груди. Сонная и пресыщенная, Молли лежала в его объятиях, а он целовал и гладил ее. Сон брал верх, и она успела лишь подумать, какое странное и счастливое совпадение, что у них оказались одинаковые фантазии.

Несколько часов спустя Молли открыла глаза и поначалу не могла понять, где она. Но потом взгляд упал на Алекса, сидящего на корточках у камина и подкармливающего огонь свежими дровами. Он повернул голову и посмотрел на нее, хотя она ни звуком не выдала своего пробуждения. И в этот момент она увидела длинные темные царапины на его руках и спине.

Краска стыда залила ее щеки. Неужели это ее отметины?

Сейчас в канделябрах горели новые свечи и на сундуке между ними стояла открытая бутылка красного вина, лежал нарезанный хлеб с паштетом.

— Я подумал, ты проголодалась, — сказал Алекс, указывая на хлеб и вино, и Молли зарделась еще ярче, сообразив, почему он так подумал.

Трудно поверить в то, что она сделала. Ну, в то, что сделала, еще можно, но