«некоторые другие узники», также оказавшиеся на борту? Рамсей предполагает, что, «по всей видимости, они уже были осуждены на смерть и собирались восполнить собой постоянную нужду, которую испытывал Рим, в человеческих жертвах, развлекавших зрителей смертью на арене» [507].
По–видимому, ни один корабль не мог доставить заключенных прямо в Италию. Поэтому путешествие из Кесарии на Мальту происходило в два этапа и на двух кораблях, которые пришли из Адрамита (2) и из Александрии (6).
а. Корабль из Адрамита (27:2–5)
2 Мы взошли на Адрамитский корабль и отправились, намереваясь плыть около Асийских мест; с нами был Аристарх, Македонянин из Фессалоники. 3 На другой день пристали к Сидону; Юлий, поступая с Павлом человеколюбиво, позволил ему сходить к друзьям и воспользоваться их усердием. 4 Отправившись оттуда, мы приплыли в Кипр, по причине противных ветров, 5 И, переплывши море против Киликии и Памфилии, прибыли в Миры Ликийские.
Адрамит находился на северо–восточном берегу Эгейского моря, к югу от Троады. Этот корабль, должно быть, являлся береговым судном, возвращавшимся в родной порт. Но как получилось, что Луке и Аристарху (который был с Павлом в его путешествии в Иерусалим, 20:4) разрешили сопровождать Павла? Рамсей высказывает логичное предположение, что «они, по–видимому, поехали как его рабы» [508]. Это могло придать больше значимости Павлу в глазах сотника и в какой–то степени может объяснить его уважительное отношение к Павлу. С другой стороны, Павел позже говорит об Аристархе как о «заключенном вместе со мною» (Кол. 4:10).
Первый порт, в который они зашли, был Сидон. Для судна это была торговая остановка, а для Павла открывалась возможность пообщаться в течение нескольких часов с братьями–христианами (3). Поскольку ветры дули в основном с запада [509], они подошли к Кипру с его северной стороны (4). Это также объясняет тот факт, что они переплыли открытое море против Киликии (где находился родной город Павла, Тарс) и Памфилии (где они высаживались во время своего первого миссионерского путешествия). Затем прибыли в Миры (5), где пересели на другой корабль. Согласно Западному тексту, такое далекое путешествие должно было длиться две недели.
б. Корабль из Александрии (27:6—12)
Там сотник нашел Александрийский корабль, плывущий в Италию, и посадил нас на него. 7 Медленно плавая многие дни и едва поравнявшись с Книдом, по причине неблагоприятного нам ветра, мы подплыли к Криту при Салмоне; 8 Пробравшись же с трудом мимо него, прибыли к одному месту, называемому Хорошие Пристани, близ которого был город Ласея.
9 Но как прошло довольно времени, и плавание было уже опасно, потому что и пост уже прошел, то Павел советовал, 10 Говоря им: мужи! я вижу, что плавание будет с затруднениями и с большим вредом не только для груза и корабля, но и для нашей жизни. 11 Но сотник более доверял кормчему и начальнику корабля, нежели словам Павла. 12 А как пристань не способна была к перезимованию, то многие давали совет отправиться оттуда, чтобы, если можно, дойти до Финика, пристани Критской, лежащей против юго– западного и северо–западного ветра, и там перезимовать.
Здесь Юлий центурион (чья доброта и здравый смысл вызывают наше восхищение) нашел то, что искал, а именно, корабль, плывущий в Италию. Он был загружен пшеницей (см. стих 38) и пришел из Александрии, так как Египет являлся главной житницей Рима. Медленно (из–за встречных ветров) проплывая между материком и островом Родос, они прибыли в Книд, который расположен на юго–западной оконечности Малой Азии. Но там, вместо того чтобы продолжать идти на запад через нижнюю часть Эгейского моря, ветер вынудил их идти почти прямо на юг по направлению к Криту, и действительно, северо–западный ветер — «именно тот ветер, которого и следует ожидать в этих морях к концу лета» [510].
Обогнув мыс Салмон, они обошли южный берег Крита и двигались до тех пор, пока не дошли до Хороших Пристаней. Всем было ясно, что завершить путешествие в Италию не удастся. Нужно было где–то перезимовать. Требовалось решить, остаться ли им в Хороших Пристанях, или искать более удобную бухту далее на западе. Неблагоприятные погодные условия заставили их надолго задержаться. Уже прошел пост [511], который, согласно утверждению Рамсея, в 59 году от Р. X. пришелся на 5 октября [512]. Так они попали в весьма опасный для плавания сезон, тогда как навигация должна была прекратиться еще в начале ноября. Павел, имевший достаточно богатый опыт путешествий по Средиземному морю, предупреждал их, что дальнейшее продвижение судна опасно для жизни и может привести к потере груза и корабля (10). Но кормчий и судовладелец рассуждали иначе, и сотник согласился с ними (11), посчитав, что Хорошие Пристани не были надежной защитой для зимовки судна. Поэтому они решили пройти еще сорок миль до Финика (Феникса).
2. Шторм на море (27:13–20)
Подул южный ветер, и они, подумавши, что уже получили желаемое, отправились и поплыли по близости Крита, 14 Но скоро поднялся против него ветер бурный, называемый эвроклидон. 15 Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и мы носились, отдавшись (волнам). 16 И, набежавши на один островок, называемый Клавдою, мы едва могли удержать лодку; 17 Поднявши ее, стали употреблять пособие и обвязывать корабль; боясь же, чтобы не сесть на мель, спустили парус и таким образом носились. 18 На другой день, по причине сильного обуревания, начали выбрасывать груз. 19 А на третий мы своими руками побросали с корабля вещи. 20 Но как многие дни не видно было ни солнца, ни звезд, и продолжалась не малая буря, то наконец исчезала всякая надежда к нашему спасению.
Мягкий южный бриз, задувший на море, обнадежил их, и они решили, что смогут преодолеть оставшиеся сорок миль (13). Но
Судно уже находилось в большой опасности, потому что, выйдя из–под укрытия на Крите, оно оказалось в открытом море. Интересно узнать о тех мерах предосторожности, которые предприняла команда в отчаянной попытке спасти свой корабль. Быстро уяснив, что маленький островок Клавда, лежавший у них на пути, представлял собой весьма слабую надежду на спасение, они сумели втащить на борт корабля лодку,
