— Наркотики, вооруженные ограбления, грабежи, изнасилования, связи с мафией и подозрения в шантаже, — прочла она список обвинений, выдвигавшихся против Надруцци на протяжении его короткой жизни. — Можно себе представить, что за друзья должны быть у такого человека! Неудивительно, что марокканец исчез.

Брунетти быстро просмотрел страницу до конца:

— Если он вообще существовал.

— Что?

— Взгляните сюда, — сказал он, указывая на одно из имен в списке. Два года назад Надруцци подрался с Руджеро Палмьери, предполагаемым членом одной из самых жестоких преступных группировок в Северной Италии. В результате Палмьери оказался в больнице, но обвинений выдвигать не стал. Брунетти достаточно хорошо знал подобных людей, а потому понимал, что дело должно было уладиться в частном порядке.

— Палмьери? — спросила синьорина Элеттра. — Мне это имя незнакомо.

— Тем лучше. Здесь он никогда не работал — если, конечно, в данном случае уместно слово «работа». И слава богу!

— Вы его знаете?

— Я однажды видел его, много лет назад. Это опасный, очень опасный человек.

— Он мог такое сделать? — поинтересовалась синьорина Элеттра, постучав пальцем по остальным двум документам.

— Это его работа — убивать людей, — ответил Брунетти.

— Тогда зачем было Надруцци лезть с ним в драку?

Брунетти покачал головой.

— Понятия не имею. — Он еще раз перечел три коротких отчета и встал из-за стола. — Давайте попробуем найти что-нибудь об этом Палмьери, — сказал он, и они вместе спустились к ней в кабинет.

К несчастью, обнаружить удалось немного. Палмьери год назад подался в бега, после того как его опознали в качестве одного из троих преступников, совершивших нападение на бронированный автомобиль. Грабители ранили охранников, но им так и не удалось завладеть деньгами, которые везли в фургоне, а там было больше восьми миллиардов лир.

Брунетти понимал, что полиция не особенно утруждалась, разыскивая Палмьери: ведь никого не убили, ничего не украли. Теперь же речь шла об убийстве.

Брунетти поблагодарил синьорину Элеттру и отправился в кабинет Вьянелло. Сержант склонился над грудой бумаг, подперев голову руками. В комнате больше никого не было, и комиссар некоторое время молча наблюдал за ним. Когда Брунетти шагнул к столу, Вьянелло поднял голову.

— Думаю, мне потребуется кое-какая помощь, — сказал Брунетти без предисловий.

— От кого?

— От ребят из Падуи.

— Хороших или плохих?

— И тех и других. А скольких мы знаем?

Быть может, это «мы» и польстило Вьянелло, но он ничем не выдал своего удовольствия. Подумал и ответил:

— Ну, четверо знакомых, пожалуй, найдется. В сумме, так сказать. О чем их спрашивать?

— Мне бы хотелось получить сведения о Руджеро Палмьери.

Вьянелло осмыслил это имя и задал следующий вопрос:

— Какая конкретно информация вам нужна?

— Мне бы хотелось знать, где он был во время убийства этих людей, — сказал Брунетти, выкладывая на стол Вьянелло бумаги, переданные ему синьориной Элеттрой. — А еще меня интересует, где он находился в вечер убийства Митри.

Вьянелло вопросительно поднял глаза на комиссара, и тот пояснил:

— Я слышал, что он — наемный убийца. У него были проблемы с парнем по фамилии Надруцци несколько лет назад.

Вьянелло кивнул: это имя ему было знакомо.

— Помните, что с ним случилось? — спросил Брунетти.

— Его убили. Только вот не помню как.

— Задушили, вероятно, электрическим проводом.

— А эти двое? — Вьянелло кивнул на бумаги.

— То же самое.

Вьянелло положил документы, принесенные комиссаром, поверх тех, которые он изучал до его прихода, и внимательно прочел.

— Я о них ничего не слышал. Надруцци убили около года назад, верно?

— Да. В Падуе.

Тамошняя полиция, вероятно, обрадовалась, услышав, что Надруцци пришел конец. И до Венеции расследование, разумеется, не добралось.

— Знаете кого-нибудь, кто может нам помочь?

— Есть один человек из Падуи, с которым вы прежде работали.

— Делла Корте, — догадался Брунетти. — Я о нем уже подумал. Вероятно, он может поспрашивать кое-кого из плохих парней. Может, вы еще кого-нибудь знаете?

— Знаю двоих, — ответил Вьянелло, не пускаясь в дальнейшие объяснения.

— Хорошо. Поговорите с ними.

— Что я могу предложить им в обмен на информацию, комиссар?

Брунетти поразмыслил над этим вопросом, перебирая в уме те услуги, о каких может попросить других полицейских, и те, какие готов предложить сам. Наконец он произнес:

— Я буду перед ними в долгу, и перед Делла Корте тоже — на случай, если что-нибудь приключится с ними в Падуе.

— Это не слишком много, — сказал Вьянелло, не скрывая своего скепсиса.

— Большего они не получат.

Весь следующий час был заполнен телефонными переговорами с Падуей: Брунетти беседовал с полицией и карабинерами, пытаясь получить информацию за свои прошлые заслуги. Эти звонки он сделал из своего кабинета. Делла Корте согласился навести справки в Падуе и сказал, что готов участвовать в заключенной Брунетти сделке в обмен на помощь, которую комиссар окажет в будущем. После этого комиссар покинул квестуру, отправился к телефонам-автоматам на набережной Рива-дельи-Скьявони и оттуда, воспользовавшись стопкой телефонных карточек по пятнадцать тысяч лир каждая, обзвонил множество представителей преступного мира, мелкую рыбешку и не очень, — тех, с кем имел дело в прошлом.

Он, как и большинство итальянцев, знал, что многие из этих звонков, вероятно, прослушиваются и записываются различными государственными службами, поэтому ни разу не назвал себя по имени и говорил все время очень уклончиво, сообщая лишь, что некое лицо в Венеции интересуется местонахождением Руджеро Палмьери, но при этом не желает с ним встречаться и не хочет, чтобы синьор Палмьери узнал, что о нем наводили справки. Шестой абонент, наркоторговец, пообещал чем-нибудь помочь. Наркоторговец был в долгу перед Брунетти: несколько лет назад, когда он получил свой последний тюремный срок, его сын, совсем еще мальчишка, напал на комиссара, желая отомстить за отца. Брунетти тогда спустил дело на тормозах и не стал арестовывать паренька.

— Как там Луиджино? — спросил Брунетти, чтобы показать, что не держит зла.

— Я отправил его в Америку. Изучать бизнес, — ответил любящий отец и повесил трубку.

«Что ж, — хмыкнул про себя Брунетти, — значит, вскорости у меня все-таки будет случай его