Но я даже не говорю сейчас о совершенно не прижившемся в России понятии милость к поверженным врагам. Меня удивляет в данном случае только аспект профессионализма: почему такой точный и эффективный Волошин оказался настолько непрофессионален по отношению к НТВ? Ведь если бы он в 2000 году конверсировал собственную жажду мести и сохранил НТВ в прежнем виде – это стало бы потрясающе выигрышным ходом для имиджа новой власти и страны в целом.

К тому же, попридержав месть, Волошин не показал бы своему политическому ученику Путину того развращающе легкого способа, которым можно сворачивать головы бывшим союзникам. Чем застраховавал бы, кстати, на всякий случай, на будущее, и свою собственную, волошинскую, шею.

Даже с помощью многоточий я не решаюсь воспроизвести того густого мата, которым российская политическая элита встретила утро 9 августа 1999 года, когда вместо С добрым утром, страна! услышала о пятой за полтора года отставке премьера (Степашина) и назначении на его место Путина. Получив непечатный комментарий от первого десятка политиков и чиновников, до которых смогла дозвониться, я решила сделать профилактический санитарный перерыв на пару часов: просто потому что чисто конкретно вяли уши.

Зато ценой своих завядших ушей я сразу опытным путем установила, что окончательное решение назначить Путина принял даже еще более узкий круг ограниченных людей, чем тот, что принимал решение об отставке Примакова и назначении Степашина.

Чуть позже лица, пролоббировавшие решение об отставке Степашина, выработали кулуарную мотивировку отставки, которая практически дословно совпадала с характеристикой, чуть раньше в беседе со мной данной Степашину за глаза Лужковым: Это не премьер, а тряпка. Слабак.

Впрочем, лица, не входившие в судьбоносный ближний круг (то есть практически вся политическая элита) в открытую говорили о том, что объективно слабый Степашин тем не менее ухитрился все же за время своего премьерства несколько раз наступить на хвост Семье – пару раз вошел в пике с семейным министром путей сообщения Василием Аксененко (которого, кстати, в смутное, неврастеничное время после отставки Примакова Юмашев с Дьяченко чуть было сразу не назначили президентским преемником вместо Степашина), а также якобы не совсем понял по бизнесу Романа Абрамовича. Злые языки утверждали, что в результате именно за несговорчивость с Семьей, а не за слабость, Степашин и поплатился: был заменен по-чекистски исполнительным семейным протеже Путиным.

Как вскоре выяснилось, категорически против отставки Степашина (и, следовательно, – назначения Путина тоже) выступал в тот момент Анатолий Чубайс и даже лично встречался с Ельциным, чтобы отговорить его от этого решения. Скорее всего, именно этого (а не сомнительного факта нерасторопности Чубайса при помощи ему с трудоустройством в Москве, как принято считать в тусовке) так до сих пор и не может простить главе РАО ЕЭС Путин.

В тот же день мне стало известно, как были расписаны роли в последней трагикомической кремлевской драме ельцинской эпохи. Драме, финал которой (теперь уже не важно – закономерный или случайный) переломил весь ход политической истории страны на многие годы вперед.

5 августа.Ельцин, которого окружение уже накрутило, что Степашин – слабенький, вызывает к себе премьера и с порога объявляет ему об отставке. Но Степашин ведет себя нетипично для увольняемых премьеров и задает президенту вопрос: За что? Ельцин обвиняет его в бесхребетности и неспособности остановить наступление Лужкова с Примаковым. Степашин возражает Ельцину, пытаясь возложить ответственность на главу кремлевской администрации Александра Волошина, затеявшего войну с Мостом. Присутствующий на встрече Волошин понимает, что вопрос теперь стоит так: либо он – либо Степашин.

Ельцин требует встречи с министром печати Лесиным. Тот также подтверждает президенту информацию, что противостояние с Мостом привело к критической дестабилизации ситуации.

В этот день указ об отставке Степашина на новостные ленты так и не выпускается. Ельцин, не увидев в вечернем выпуске новостей информации об отставке, не устраивает приближенным разноса: для опытных царедворцев это верный знак того, что президент остыл насчет отставки.

6 августа.Окружение Сергея Степашина со вздохом облегчения сообщает в кулуарах журналистам, что все рассосалось.

7 августа.Во время заседания ассоциации Большая Волга премьер Степашин, говоря о событиях на Северном Кавказе, делает важнейшее политическое заявление: Россия больше не повторит ошибок 1994-1995 годов, в Чечне больше не будут гибнуть русские солдаты.

8 августа.Появляется неофициальная информация о вторжении в Дагестан. Степашин вылетает в Махачкалу.

В это же самое время судьба премьерского, а заодно и президентского, кресла решается в ближнем Подмосковье. На дачах руководства администрации проходят консультации с участием Романа Абрамовича и Анатолия Чубайса. Чубайс вновь высказывается резко против отставки Степашина, говоря, что тот еще не раскрыл свой ресурс. Однако Волошин по-прежнему непоколебим и намерен идти до конца.

Ельцин назначает решающую встречу с премьером на 10.00 утра 9 августа.

Чубайс звонит Ельцину и просит назначить ему личную аудиенцию до этого срока – все еще надеясь повлиять на решение президента.

Ельцин соглашается принять Чубайса в 9.15 утра 9 августа. Однако руководство администрации уже подготовило для Ельцина текст его речи, где Путин, по сути, объявляется преемником. Ельцин охотно соглашается с доводами своего окружения, что это сильный ход. Волошин также предупреждает Ельцина: Борис Николаевич, Чубайс утром попытается вас отговорить от этого сильного хода…

9 августа.В нетерпении сделать эффектную рокировочку и показать стране, какой он крутой, Ельцин приезжает в Кремль гораздо раньше запланированного – к 8.00 и сразу вызывает к себе Степашина: Сергей Вадимович, вы свободны… Освободите кабинет для Путина… Всего доброго! Сразу после этого Ельцин звонит Чубайсу, довольно сообщает о рокировочке, которую только что проделал, и интересуется: Еще какие-то вопросы у вас ко мне остались?

После августовского провозглашения преемником рейтинг у Путина был просто копеечный – 2%. Это, как известно, вообще в пределах статистической погрешности.

Я специально пользуюсь здесь данными фонда Общественное мнение: это предельно лояльная Кремлю служба социологических исследований. Но даже она не питала насчет Путина никаких иллюзий.