припухшие холмики, провел большими пальцами по камешкам сосков, откинул голову и посмотрел вниз.

В слабом свете ее кожа отливала жемчугом и на ощупь была мягче шелка. Дорогой шелк, разогретый вспышкой желания. Он долго смотрел, прежде чем вновь начал ласкать…

Кэро задохнулась. Прикрыла глаза, потрясенная происходящим в ней. Теми ощущениями, которые он так легко возбудил.

Она и раньше заходила так далеко. Только теперь все было по-другому. В последний раз… но она отогнала старые воспоминания. Похоронила под наплывом новых ощущений.

Приподняв ресницы, она упивалась строгими, почти жесткими линиями лица Майкла. Он был целиком занят ею. Ее грудями… да, они совсем маленькие, как дикие яблочки, и все же в его увлеченности ее прелестями невозможно ошибиться. Они ему нравились… более того…

Словно прочтя ее мысли, он поднял глаза. Уголки губ изогнулись… и эта улыбка послала по спине новый прилив жара.

Майкл пошевелился. Не сводя с нее взгляда, разжал руку. Обнял ее за талию и наклонил голову.

Кэро со свистом втянула в себя воздух, когда его губы коснулись ее груди. Язык обвел розовый кружочек, лизнул напряженный сосок. Он продолжал ее дразнить, и она невольно выгнулась, пытаясь достичь пика… чего? Она не знала сама, только рвалась, рвалась куда-то, впиваясь пальцами в его плечи.

Сосок вновь обдало его теплым дыханием.

Он лизнул. Раз. Другой. Третий.

Она охнула.

– Назови меня по имени.

Она повиновалась. Он вобрал сосок в рот и потянул губами. Сильно.

Кэро едва не вскрикнула.

Майкл с тихим смешком отпустил ее.

– Все равно никто не услышит, – заверил он и принялся терзать другую грудь той же сладостной пыткой, пока Кэро не взмолилась. Только потом он взял все, что она с такой готовностью предлагала, и дал то, чего она так хотела. И никогда не получала раньше.

Он был нежным и одновременно властным, опытным и всезнающим. И хотя ему явно доставляло удовольствие дарить удовольствие ей, он не скрывал своей конечной цели.

И Кэро ничуть не удивилась, когда его рука соскользнула с горящей груди и распласталась по животу. Немного помассировала гладкую кожу сквозь ткань платья, чуть нажала на то место, где крохотные завитки скрывали небольшой холмик. Длинные пальцы скользнули в углубление у развилки бедер.

Словно тугая пружина медленно скручивалась внизу живота. Мышцы, о существовании которых Кэро не знала, болезненно напряглись. Она не была готова к внезапной горячей пульсации нежной плоти между бедер.

Майкл поднял голову. Его прикосновения стали более требовательными, более уверенными. Она ощутила, как он напряжен, когда он коротко выдохнул, припал губами к ее шее, обвел языком ухо, дотронулся до виска.

– Кэро?

Он хотел ее, сомнений не было, и все же…

– Я не… я не уверена…

Момент настал куда быстрее, чем ожидалось, и теперь Кэро действительно не знала, что делать и что ответить.

Майкл вздохнул. Но руки не убрал и продолжал ласкать ее, словно доказывая ей самой, что она хочет его и стоит только попросить, как он…

– Я хочу тебя.

Ему не было нужды подтверждать это. Каждое слово звенело правдой. Его мужская плоть напряглась так, что почти болела.

Кончиком пальца он обвел мягкую податливость венерина холмика.

– Хочу войти в тебя, сладкая моя Кэро. Между нами нет никаких препятствий… нам можно все.

Кэро слушала… слова, темно-таинственные, соблазняющие, каплями дождя западали в душу. Она понимала, что он прав и говорит, что думает. Но не знала… а если согласиться… вдруг все снова окажется ошибкой? И она опять проиграет?

Биение пульса грохотом отдавалось в ушах, и она впервые в жизни сознавала, что это говорит желание, мощное и жаркое, подталкивающее ее к согласию. Просто кивнуть и позволить ему все. Позволить показать ей…

Но если она ошибается, что тогда будет? Как она сможет смотреть ему в глаза?

Не сможет.

Опьяненная ласками, дерзким обещанием, прорывавшимся в каждом прикосновении, желанием, бурлившим в жилах, она смутно понимала, какое невероятное усилие требуется для того, чтобы отстраниться. Собрать волю, чтобы устоять, сказать «нет»…

Он, похоже, почувствовал, каким будет ее решение. И заговорил – быстро, настойчиво, почти с отчаянием:

– Мы можем пожениться, когда только захочешь, но ради Бога, милая, впусти меня… умоляю.