Дети и, правда, работали, помогая своим матерям, но никто из них не выглядел истощенным, ни на ком не было следов дурного обращения. Все казались опрятными, сытыми и довольными. Они сновали от машины к машине, поднося связки с шерстью, и подкладывали уголь в две чугунных печки, установленные на каждом конце фабричного здания.

Рабочие вскидывали глаза и улыбались Виктории и лорду Хардвику, когда те проходили мимо. Женщины приседали перед лордом, и он останавливался, чтобы перекинуться словечком с некоторыми из них, обращаясь к ним по имени.

Пожилой мужчина подошел и обменялся рукопожатием с Хардвиком.

— Добрый день, лорд Хардвик. Что привело вас сегодня к нам? Я надеюсь, что все идет, как следует.

— Мисс Блам пожелала обойти фабрику, и мы заглянули, чтобы я сам мог показать ей все. Скажите нашей гостье, что вы думаете о фабрике, Уолтер. Мужчина поклонился Виктории.

— Фабрика — дар божий для деревенских жителей, мэм. Лорд Хардвик хорошо платит за честно отработанный день, и это ответ на наши молитвы. У нас теперь есть постоянный заработок, и можем прокормить свои семьи.

— Но раньше вы делали то же самое у себя дома.

— Да, мэм, и это было очень удобно, но времена меняются, и если мы не будем поспевать за ними, то останемся совсем без работы. Ни в каком случае, ни мужчина, ни женщина, работая дома, не смогут выткать полотно так быстро или так много, как на одном из этих станков, мэм, я позволю себе смелость высказать свое мнение.

Виктория кивнула, но не ответила. Хардвик повернулся к ней и предложил:

— Обойдем рабочих и поговорим с ними, если это требуется для вашего спокойствия.

— Как насчет детей? Они не в опасности? — спросила она, наблюдая, как десятилетний мальчуган стремглав мчится к машине, чтобы продеть нитки в иголки.

— Не могу утверждать, что несчастный случай вообще невозможен. Но могу вас заверить, что мы очень заботимся о малышах. Я скорее предпочел бы видеть их здесь на фабрике лорда Хардвика, где они под присмотром, нежели в угольном забое, в котором их жизни грозит опасность ежедневно и ежеминутно.

Виктория снова кивнула.

— Да, я с этим согласна. Уолтер продолжал:

— Не сочтите за дерзость, мэм, но люди, которые борются против фабрик, кое-чего не понимают. Например, того, что беднякам нужна возможность, заработать деньги, а кроме фермерства — это лучший способ для человека заработать на жизнь и накопить впрок. Возможно, есть и плохие фабрики, мы часто слышим рассказы об этом. Но я могу честно сказать, даже если бы лорд Хардвик и не стоял здесь, что это хорошая фабрика.

— Да, да, я верю вам, — сказала Виктория. Люди вокруг выглядели вполне довольными.

— А еще я могу добавить, мэм, что эти самые луддиты могут навредить нам всем. Если они сожгут фабрику, то бедняки останутся без работы, и для них наступят тяжелые времена. — Он торопился договорить. — Кроме тех, кто живет на земле лорда Хардвика. Он всегда заботится о своих людях. Я в жизни не слыхал, чтобы в его поместье кто-нибудь голодал, если только он не слишком ленив или слишком горд, чтобы попросить о помощи.

— Благодарю вас, сэр, вы сняли камень с моей души. Прошу, не позволяйте мне больше отрывать вас от работы. — Виктория повернулась и пошла к выходу.

Хардвик проводил ее наружу и, усмехаясь, обратился к ней:

— Итак, вы удовлетворены? Я не такой мерзавец, как вам рисовалось в воображении?

— Да, должна признать, что обязана принести вам извинения, сэр, — Виктория подняла на него глаза и улыбнулась. — Я была несправедлива к вам и очень сожалею об этом.

Хардвик взял ее маленькую ладонь в свои руки, и она не отняла ее.

— Я принимаю ваши извинения, и, вероятно, мы можем стать друзьями.

— Хотелось бы, чтобы Обри мог посетить вашу фабрику и увидеть своими глазами, как хорошо она работает.

Хардвик пристально взглянул на нее; гнев вскипала нем при одном упоминании имени Мейнарда.

— Вы называете этого человека Обри и теперь? — он почувствовал укол ревности.

— Мы друзья, — сказала Виктория, смущенная его гневом.

— Тогда я теперь Нейл, раз мы друзья? — последовал резкий ответ. Виктория была готова возразить, что подобная фамильярность вряд ли разумна, но, видя его насупленное лицо, отступила, сказав:

— Я не вижу причины, по которой мы не могли бы обращаться друг к другу по имени, если это доставит вам удовольствие.

— А сейчас нам надо поспешить. Ваш дедушка может послать Фостера на поиски, если вскоре вы не прибудете домой целая и невредимая. Еще перед нашим отъездом у Фостера был такой вид, как будто он собирается позвать вашего деда на помощь.

Викторию разобрал смех.

— Похоже, он действительно отнесся к моему отъезду с вами с некоторой опаской. В конце концов, сэр, его можно понять: выражение вашего лица любому могло бы внушить дурные предчувствия.

По дороге домой Виктория пыталась найти подходящую тему для разговора, которую Хардвик счел бы интересной для них обоих. О фабриках не могло быть и речи, так же, как и об Обри Мейнарде, хотя Виктория была не прочь узнать, чем вызвана вражда между ним и Мейнардом.

В какой-то момент Виктории пришло в голову завести разговор о мисс Ловетт и угрозе с ее стороны, но она отвергла эту идею. Как она поняла, Хардвик и эта дама уладили свои разногласия, как-никак актриса все еще гостила в его доме.

Они ехали молча, пока Виктория, наконец, не произнесла:

— Я буду чрезвычайно счастлива, уведомить мистера Мейнарда, что у вас на фабрике все хорошо.

— Это очень мудро с вашей стороны.

— Я не думаю, что встречусь с ним до бала.

Хардвик нахмурился и устроился поудобнее на сиденье.

— Так он приглашен?

— Ну конечно, он наш сосед и друг моего дедушки, так же, как и мой, — поспешила прибавить Виктория. — Я не знаю, почему вы питаете к нему такую неприязнь. Со мной он всегда вел себя как джентльмен и был исключительно любезен. — В первый раз ей пришло в голову, а не может ли Хардвик завидовать Мейнарду. Но она быстро отмела подобную мысль. У лорда Хардвика не было никакой причины для зависти. Он был красивее, богаче и намного привлекательнее для дам, чем Мейнард. Но Виктория определенно видела выражение враждебности на его лице.

Вскоре показался Блам-Касл. Виктория облегченно вздохнула. Приятно очутиться в надежном убежище, укрыться в своей комнате и осмыслить собственные чувства.

Когда карета остановилась, лорд Хардвик выпрыгнул из нее и повернулся, чтобы помочь Виктории сойти. Она заколебалась, не вполне уверенная в том, что хочет ощутить его горячую руку в своей руке. Его прикосновение вытворяло такие странные вещи с ее сердцем.

— Ну, выходите же, моя дорогая. Вы ведь не думаете, что я укушу вас. Если я до сих пор не съел вас, то было бы нелепо сделать это на глазах у ваших домочадцев. — Он усмехнулся, и в глазах его искрились смешинки.

Виктория почувствовала, как начинает медленно заливаться краской. Этот человек читал ее мысли. Она протянула ему свою руку и воскликнула:

— Честное слово, лорд Хардвик, вы все время подкусываете меня!

Когда Виктория вышла, Хардвик не сдвинулся с места, и она оказалась в опасной близости от него. Когда она подняла на него глаза, Хардвик произнес:

— Я думал, что для вас я Нейл.

— Нейл, — поправилась Виктория, ничуть не рассердившись. Его имя слетело с ее языка тихо, почти неслышно. — Нейл, будьте добры, отойдите.

— А если я не отойду? — он сделал движение, как будто собирался обнять ее.

Голова у Виктории закружилась, она едва могла владеть собой.