— Да не волнуйся! — Он повернулся к ней на мгновение, подмигивая. — Надо ж сказать им что-то — Юрок там с ними один, что он, стрелять будет, если эти ехать не захотят или шутить на дороге начнут? Ребята, видишь, крутые, горячие, а тут у них стволы отобрали, одному по кишкам надавали, обиделись они. Ну не здесь же с ними толковать — народ же кругом…

— Может быть, я вам мешаю? — спросила негромко, когда они проехали в тишине уже минут пять — Может, вы меня высадите? Я не думала, что они тут будут. Это те самые, которые меня подкараулили у дома и на кладбище увезли, а потом обещали убить, если… Мне жаль, что у вас из-за меня проблемы, — у вас и у Игоря…

— Да никому ты не мешаешь! — бросил он, стараясь держаться как можно ближе к джипу. — Сейчас отвезем их кое-куда, там людям отдадим — и вперед, к Игорехе, он уже к дому подъезжает, там нас ждать будет. Ты не переживай: сказал Игореха, что ты с нами, — значит, все. А крутые эти — не твоя забота, с ними другие люди решат.

Ей вдруг снова стало легко — почти так же, как было до появления длинного. И она отвернулась, закуривая, приоткрывая окно — глядя в него и ничего, как всегда, не видя. Старательно вытесняя из головы длинного и его напарника и вообще все мысли — наслаждаясь уютом дорогой машины, запахом кожи и свежего ветерка, вкусом кисловатого дыма. И своим телом — таким упругим, молодым, аппетитным телом с маленькими грудками и дерзкой попкой, недлинными, но стройными ножками и припухшей полоской между ними.

И напрочь потеряла ощущение времени. Не замечая, как они выехали на набережную и двинулись в сторону Лужников, и ушли направо потом, подъезжая к тому ресторану, в котором она уже была сегодня, только с другой стороны. Очнувшись, лишь когда хлопнула дверь, — видя, как все четверо стоят около джипа, а вокруг безлюдный тихий двор, и до ближайшего дома, скрытого деревьями, довольно далеко.

— Да нормальные пацаны, — негромкий голос Юры доносился до нее отчетливо. — Ты прикинь — от Никиты они. Во как бывает — братва из-за девчонки схлестнулась. Ладно, ща отдохнем, перетрем, и все дела.

— От Никиты? — В голосе Андрея слышались недоверие и презрение. — Ну да — как взорвали Никиту, теперь все от него будут. У Никиты пацаны дерзкие, а эти…

— Да не, братва, с Никитой мы, без бля, — вот хоронили его на днях, — быстро вставил длинный. Его не загораживал никто, она хорошо его видела — совсем другого, совсем не такого, каким был с ней, но зажатого, съежившегося, заискивающего, совсем растерявшего всю Свою крутость. — А девчонку — да оставьте себе, че она нам? Сегодня мы, завтра вы — че, не сойдемся?

— Это дело, — заметил рассудительно Юра. Но Андрей перебил его грубо:

— Ты слушай их — от Никиты они! Как же, от Никиты! Я Никитиных видал…

— Да кончай гнать — я тебя на стрелке видел, когда Сашок на Саввин банк наехал, — веско уронил маленький, невидимый ей отсюда, загораживаемый ее спутниками, но, судя по тону, явно не боящийся никого, оказавшийся куда более сильным, чем длинный. — В мае стрелка была у Лужников — забыл? А сейчас, братва, стволы вертайте и мобилы — и девку тоже. Проблемы есть — на завтра стрелку забьем. Хоть здесь, хоть где. Мобилу давай — при тебе своим наберу, а ты своим.

— Ну ты че, братан, — че за базар такой? Мы ж одно дело делаем — а ты стрелки забивать собрался? — ласково укорил его Юра. — А стволы отдадим — в «бээмвухе» стволы. Ты мне скажи — разрешение-то есть на волыны? У нас вот есть, а у вас? Так же мусора тормознут, и все, вилы. Ну как волыну без бумаг таскать?

— Да не, не от Никиты они, — снова перебил его Андрей. — Те бы уже в горло вцепились, а эти че? Одному по кишкам дали — притих. Второму волыну к башке приставили — тоже молчок. Да были б от Никиты, что, ехали бы сюда как бараны?

— Базар фильтруй! — Маленький, такой тихий всегда по сравнению с длинным, молчаливый и незаметный, сейчас выходил из себя. То есть делал именно то, чего, как ей казалось, от него ждали, намеренно ставя под сомнение его, так сказать, принадлежность. — Базарить завтра будем — а ща стволы вертайте и валим мы. Вместе с телкой валим — для дела нужна, не для койки. Старшему своему скажете, что завтра стрелка, здесь, в двенадцать.

— Нуты, в натуре, даешь! — В тоне Юры, стоявшего к ней спиной, было наигранное изумление. — Мы тебя в кабак зовем по соточке махнуть за знакомство, а ты че, брезгуешь? Не, ты че, а? Ну огорчил, братан, — в натуре огорчил…

Ей показалось, что они специально так делают — играя в хорошего и плохого. Именно поэтому они, показавшиеся ей такими согласованными и единодушными и вообще чуть ли не близнецами, вели себя сейчас так по-разному. Играя одним им понятный спектакль, провоцируя этих на конфликт.

— Да че мне ваш кабак — я вам сам лавэ подкину, чтоб погуляли, а…

Маленький не договорил — она уловила какое-то движение и глухой удар, а потом еще один, и что-то упало. Или кто-то. И она уже догадывалась, кто именно. Но не увидела, отвлекаясь на врезавшийся сбоку в окно свет фар. Замечая, как из двух подъехавших машин выскакивают уже знакомый ей карлик и какие-то люди.

— Здорово, пацаны, — че это тут у вас? — полюбопытствовал ерничающе карлик, подходя к ним развязной такой походочкой, но ей показалось, что он прекрасно знает, что происходит, и оказался здесь совсем не случайно. — Че за пассажиры с вами — небось коммерсанты сладкие, на братву хотят лавэ отстегнуть?

— Да от Никиты, говорят! — хохотнул Андрей. — Ты прикинь, Витек, — мы с девчонкой познакомились днем, вечерком заезжаем за ней, чтоб в кабак свозить, а тут эти — наша, мол, девчонка. Ну и давай грубить. Ну помяли слегка, волыны отобрали, а они — от Никиты мы. А мы ж люди мирные, ты ж в курсах, — ладно, говорим, пацаны, раз так, угостим вас в кабаке, а заодно за девчонку перетрем. Так они и корешиться с нами не хотят, и в кабак не хотят, и стрелкой грозят.

— Да не, мы че — в кабак так в кабак, — начал было длинный, глядя на приближающегося карлика, вдруг пнувшего его в пах, уронившего на землю.

— Ты че хайло открываешь, когда не спрашивали? — Голос карлика, такой страшный днем в ресторане, когда она вошла туда, сейчас был куда страшнее. Заставляя ее подумать, что с ней он не рисовался, он естественно себя вел — а в другой ситуации может вести себя намного неприятнее. — Ты че, петух, — в рот взять хочешь? Так я тебя отпетушу, падла! Ну-ка, братва, в тачку их — в другом месте потолкуем.

Она не видела, что было дальше, — потому что двое ее спутников-охранников развернулись и пошли к «БМВ», загораживая ей обзор. А потом они быстро сдали назад и снова ушли на набережную. И уже минут через двадцать притормозили у на первый взгляд ничем не примечательного дома — если и было там что примечательное, так это дежурящие у подъезда люди, ненавязчиво прогуливающиеся или сидящие в машинах. У дома где-то в районе «Юго-Западной» или проспекта Вернадского — она так решила, потому что увидела в окно новый цирк незадолго до того, как они остановились. А еще через пару минут поднявшийся с ней наверх Андрей нажал на кнопку звонка ничем не примечательной вроде бы квартиры — как она узнала чуть позже, весьма примечательной внутри.

— Какие люди! — Он был абсолютно серьезен, открывая дверь, ни тени улыбки на лице. — Ты, Марина, давай осваивайся да осматривайся — а мы поговорим пока.

Тут было где осмотреться — в этой гигантской пятикомнатной квартире с высоченными потолками. По которой она бродила и бродила, касаясь покрытых пупырчатой краской стен, скользя по блестящему как лед паркету. Любуясь развешенными и расставленными на специальных полочках копьями и длинными и короткими мечами в лакированных черных ножнах с золотыми иероглифами. Застыв наконец перед двумя большими, в треть ее роста, куклами в стеклянных коробках. Самураем в сине-белом кимоно, выхватывающим меч, — и сидящим на коленях пожилым японцем в смешной черной шапочке с завязками под подбородком, в богатой одежде, с красно-черным веером в руке.

— Я в свое время карате занимался — благодаря ему и в Москву переехал, — раздалось сзади, и она не вздрогнула даже, не повернулась, зачарованно рассматривая кукол. — Вот с тех пор все японское и люблю. Даже на ресторан денег дал — чтобы свой был. Нравится?

Она кивнула восхищенно:

— О, конечно! Но… у вас теперь проблемы, да? И все из-за меня. Если хотите, я поеду домой — у вас,