– Во мне твое спасение от сумасшествия, – авторитетно заявил Мрак. Поинтересовался с живостью: – А о чем мыслил?
– Да пришла в голову идея… Нет, сперва долго преследовало ощущение, что я существую не только сейчас, но и в будущем, причем существую не пунктирно, а я как бы размазан про всем годам и столетиям, тысячелетиям, везде я есть непрерывно, непрерывный, но в данный момент лазерный лучик считывающего дисковода скользит именно вот тут, и потому я здесь, хотя моя дорожка тянется дальше, дальше, а я на ней везде, более полный и цельный, чем сейчас…
Мрак вздрогнул, обычно невозмутимый и сдержанный Олег со злостью грохнул кулаком по столу. Посуда взлетела в воздух, Мрак поспешно перестроил в ней атомные решетки, все исчезло.
– Ты даешь…
– Я знаю, – выкрикнул Олег, – знаю, знаю, что существую там, в будущем! Что там вот сейчас что-то делаю, думаю, чувствую, но почему иду пунктирно вот только здесь, в этом времени, не могу перескочить, не могу заглянуть? Что это, таково условие игры?
Мрак обогнул стол, похлопал по плечу.
– Теперь понятно, почему являюсь в такие вот твои озарения? Я твоя трезвость, а ты сейчас – белая горячка. Пока ты снова не надел вериги и не пошел по дорогам искать истину, автостопом, наверное, я тебе и говорю: ты, дядя, не академик щас, а пастух, стадо у нас с тобой дурное, драчливое, то и дело норовит то в реке утопиться, то в пропасть спрыгнуть, то гадкой травы обожраться. И пока не выведем в чистые поля и не передадим в руки других пастухов, настоящих, что пасти умеют хорошо и терпеливо, то никакие мы пока не академики, академиками будем в своих краях, а здесь, в подшефном захудалом колхозе… сам знаешь, кто мы есть.
Олег вздохнул, потер ладонями лицо. Взгляд его упал за окно, на газон, Мрак видел, как зеленые глаза потемнели в недовольстве.
– А ты с генами Барсика ничего не напутал?
– Да вроде бы нет… – ответил Мрак. – Все по учебнику. А что?
– Да твое «вроде» уже весь остров перерыло, как стадо свиней. Да куда там свиньям! Вон та нора метров на пять в глубину. Прямо подкоп под здание… Ему бы еще бочку с порохом.
Мрак предложил, оживившись:
– А хочешь, я все поправлю? Есть у меня идея…
– Не надо, – сказал Олег твердо. – Не надо!
– Совсем не надо?
– Совсем. Вот не надо – и все. А то после твоей поправки он в самом деле притащит бочку с порохом. Либо начнет гранатами бросаться.
Мрак сказал, защищаясь:
– Да что ты, Олег! Порох – еще понятно, но откуда гранаты возьмет?
– Кто тебя знает. Знаю только, что тебе такое бы понравилось.
Мрак развел руками.
– Олег, ну что с тобой? Ну кому бы не понравился такой щенок?.. Ну скажи, кому?
Мрак, не вылезая из кресла, проверил холодильники и кладовки, на всякий случай добавил продуктов, но не забивал под завязку, чтобы женщины не заподозрили, и, когда пришло время ужина, Тигги весело и счастливо суетилась на кухне, готовила, чистила, жужжала соковыжималками, запускала агрегаты по своим программам и вводила в память новое меню, хвасталась салатами по собственным рецептам.
А после ужина Виктория отыскала Олега и Мрака, не села с ними, осталась стоять, как школьница перед экзаменаторами, сжимая руки, подобно барышне из позапрошлого века. В глазах страх и мольба, Олегу почудилось, что за эти сутки даже похудела.
– Уже вечер!
Олег взглянул на часы.
– Еще нет.
Мрак вмешался:
– Олег! Как ты можешь? На тебя женщина смотрит та-а-акими глазами! Ты что, деревянный?
Олег спросил непонимающе:
– Какими?
– Красивыми, – сказал Мрак.
– Красивыми? – переспросил Олег с удивлением. Посмотрел на Викторию, сказал поспешно: – Да-да, ты прав. Весьма даже, весьма… Ладно, Виктория, не станем тянуть…
Мрак перебил:
– Он хочет сказать, что не требуем от вас клятв и обязательств о неразглашении, а также электронной и мокрой подписи… хотя для мокрой могли бы привлечь Тигги, все-таки почти свой человек, хоть и соплеменный. Или сопредельный? Не требуем еще много чего, у нас вообще-то страшная организация. Репутация у нее просто жуткая, но так как мы уже друзья, то не будем обременять себя и вас формальностями, а если что пойдет не так, то по дружбе ссудим пистолет с одним патроном… вы стрелять умеете?
Виктория напряглась, но ответила очень серьезно:
