– Но мы все под Барракудой…

В его хмуром голосе звучала прямая угроза. Волк рыкнул:

– Ответственность беру на себя. Уходим.

Они попятились, второй бросил пару слов в верхнюю пуговицу, прислушался, а Волк сказал мне с почтением:

– Простите, Владимир… простите, отчества не помню!.. Я ваш поклонник, жду с нетерпением продолжения «Последней цитадели». Вы не поверите, но я всю нашу часть заразил вашими идеями чести, благородства… Простите за недоразумение!

Они исчезли, я кое-как вылез из кресла и доковылял до окна. Из подъезда вышли только двое мужчин, по такой жаре – в шортах, раскрепощенные, с пустыми руками. Они прошли с десяток шагов по тротуару, их догнало такси, они остановили, поторговались и сели. Еще спустя минуты три вышел еще один, этот изображал собирателя бутылок, при нем ветхий мешок, где явно все автоматы.

Я не стал смотреть, в какое авто сядет этот, повернулся в сторону стола.

– Кристина! – сказал я, но телефон молчал. Я повторил еще дважды, телефон не включался, хотя зеленый огонек показывал, что все в исправности.

Я прокашлялся, сказал еще раз: «Кристина», в коробочке щелкнуло, на этот раз мой хриплый голос опознали, пошла устанавливаться связь.

Только что избежал гибели, надо ликовать, но, странное дело, я чувствовал стыд, что обманул этих людей. Они оказались обо мне слишком высокого мнения. Не поверили, что я унижусь до такой работы, как участие непосредственно в военных действиях.

Я еще не успел объяснить Кристине, что сейчас лучше ко мне не приходить, как двери потряс тяжелый удар. Я швырнул трубку, бросился в прихожую… и едва успел отпрыгнуть. Дверь рухнула вовнутрь комнаты. Из коридора ворвались люди в серых комбинезонах, с респираторами на лицах, мгновенно промчались мимо, а следом вошел полковник, если не ошибаюсь, полковник Ищенко.

Лицо его было как посыпанное пеплом, под глазами резче обозначились темные круги. Он кивнул мне в сторону кабинета. Ноги меня держали слабо, я вошел следом и рухнул в кресло. Ищенко сел чуть наискось, знаком велел кому-то поверх моей головы что-то сделать, и через пару мгновений у меня в руке уже была бутылка холодного пива.

Спецназовец бесшумно отошел, я слышал только, как он что-то вполголоса докладывает в микрофон. Ищенко с силой потер ладонями лицо.

– Как? – спросил он с недоумением. – Как сумели обойти все системы слежения?.. Ведь вы уже знаете, что никакого благоустройства дома не было, то был предлог, чтобы поставить камеры наблюдения… Конечно, очередь на благоустройство подошла в самом деле, мы только ее слегка подвинули, но, конечно, никакие вэбкамеры не предусмотрены… Однако эти люди сумели их обойти!

– Значит, там умельцы круче, – сказал я умную вещь.

– Гм, – произнес он в задумчивости. – Но такие могут быть только в одном месте… Да и то, я бы не сказал, что они круче. Просто их снабжают первыми. Но… почему?

Позвонил телефон, спецназовец быстро взглянул на Ищенко. Тот взглядом указал мне на трубку. Я взял, как гранату с выдернутой чекой, в трубке прозвучал взволнованный голос:

– Что случилось?.. Я лечу, буду через пять минут…

– Это Кристина, – сказал я Ищенко. – Мой литагент. Волнуется.

Он нахмурился.

– Литагент? А она у вас давно?

– Нет, – ответил я чуть растерянно. – Но у нее свой интерес…

– Какой?

– Двенадцать процентов от моих гонораров.

– Гм, – снова сказал Ищенко. Поинтересовался: – А это много?

– Могло быть намного больше, – ответил я скромно. – Если бы я слушался друзей, критиков, читателей, издателей. А теперь еще и литагента.

– А вы их слушаетесь?

– Нет, конечно.

– Почему?

– Я марафонец, – ответил я лаконично.

Он взглянул остро, вряд ли что-то понял, бросил спецназовцу:

– На всякий случай проверь. Она должна быть на снимках.

– По Б-3?

Старший сказал:

– По А-6, а то и по А-5… Нет, давай сразу по А-1, ставки уж очень высоки.

Спецназовец присвистнул, я перехватил во взгляде, брошенном в мою сторону, громадное удивление, исчез. Ищенко повернулся в мою сторону.

– Попытку покушения можно расценивать по-разному, – сказал он зло. – Вот Стецюк говорит, что это признак их слабости. Дескать, аргументами сражаться не могут, вот и… Но, знаете ли, это уж очень по-