Со стороны лагеря дул холодный злой ветер. Обычно Олег мало замечал, что снаружи его самого – снег или жаркое солнце, но сейчас, когда внутри все холодеет от недоброго предчувствия, быстро продрог, совал ладони под мышки, наконец, ушел со стены в свою комнатку, которую совсем недавно делил со Скифом.

Сон не шел, весь город чует, что днем агафирсы либо выбьют ворота, либо сломают стену. И будет последний страшный бой, будет резня, кровь, крики жертв и злобный хохот победителей. А он чувствует только жалкую беспомощность загнанной в угол жертвы.

Странно, знает же, что решится все через несколько часов, но все равно мысли текут вяло, сонно, виски покалывают, будто перетрудился, хотя за весь день не поднял и соломинки. Гнетущее ощущение близкой беды вовсе не заставило метаться в поисках выхода – сидит как пень, ждет. Чего ждет? Так корова видит мясника с топором в руках, но даже не пытается убежать или бодаться…

Задумавшись, он не сразу ощутил чье-то присутствие в закрытой на засов комнате. Еще не понимая, что могло встревожить, рассеянно огляделся, а рука скользнула к поясу. Почти забытое движение, давно уж не хватался за рукоять ножа, но сейчас, в этом странном мире без магии…

В комнате кто-то был помимо его самого. Невидимый. Олег тряхнул головой, сделал волевое усилие, очищая мозг и зрение, и тут же из трепещущего облака вышел Россоха.

Он не отрывал взгляда от Олега, на губах неуверенная улыбка, еще не знает, видит его Олег или нет, старается идти на цыпочках.

– Ладно, – сказал Олег, – не прикидывайся. Если тебя не видели стражи, это еще ничего не значит. Мне отвести глаза труднее. Ненамного, но все же…

Россоха виновато улыбнулся, Олег подошел, неловко обнялись. Олег похлопал его по спине, усадил за стол.

– Есть хочешь? Вид у тебя усталый.

– Спасибо, – сказал Россоха. – Я пообедал, но все равно спасибо.

Они сидели друг против друга по углам стола, Олег не чувствовал, как ни странно, напряжения. Ощущение было привычное, словно снова вернулись те старые времена, когда он собирал Совет Семерых, и Россоха был первым, кто поддержал.

– Ты знаешь, – сказал Россоха тихо, – что за сила выступила против тебя?

– Уже знаю, – ответил Олег. – Но почему ты здесь?

– Не знаю, – ответил Россоха.

– Не знаешь?

– Да, не знаю, – ответил Россоха почти сердито. – Это ты всегда все знаешь… либо обязательно доискиваешься, что, как и почему. А я иногда и вот так… Просто! Ощутил, что мы не правы. И я не прав. Ты тоже не прав, но ты меньше не прав. А так как остаться в стороне от этой схватки – вообще что-то гаденькое, то лучше быть с тобой, чем… ну, чем – там. На той стороне.

Олег сказал тепло:

– Сумасшедший. Ты хоть соображаешь, что натворил? Вся сила на той стороне.

– А зачем? – ответил Россоха. – Я ж говорил, это ты все… соображением. А я иногда и так. Как чувствуется. Как мне подсказывает изнутри.

Олег грустно улыбнулся.

– Маги говорят, что совесть – это хорошая штука. Когда она есть у других. Но сами предпочитают руководствоваться только… правильностью. Как одно время пытался и я… Почему она это затеяла? Хочет вернуться в свою башню? И снова все по-старому?

Россоха покачал головой.

– Нет. Все уже ощутили сладость полной власти над огромным миром. А что было раньше? У кого – болото, у кого – горы… а то и вовсе одна гора, у кого-то свой кусок леса… Нет, Совету Семи Тайных – быть. Это ты хорошо придумал! Но вот только…

– Что? – спросил Олег.

Под ложечкой заныло. Россоха смотрит сочувствующе, в глазах жалость, словно должен сказать неприятные слова, но справедливые слова.

– Сгреб ты нас силой, – объяснил Россоха. – А чародеи – народ обидчивый. И часто – мстительный. Ну, это от профессии… Простолюдин часто вынужденно глотает обиды, а чародеи…

– Понимаю, – прервал Олег, – и еще Хакаме не нравится, что я так и не стал одним из вас. Это я знаю. Только не думал, что все зайдет так далеко.

Россоха поежился, опустил голову. Олег заметил, что мудрец старается не встречаться с ним взглядом.

– Видишь ли, – заговорил он с усилием, – Хакама… она еще не встречала мужчину, который устоял бы перед ее чарами. Она сильно уязвлена. Говорят же, что математическую логику изучают один год, а женскую – всю жизнь! Но дело не только в этом, для других это не повод, сам понимаешь… И вообще, ты прав, мы все в чем-то одинаковы, потому так быстро сошлись, хотя до тебя враждовали люто… Ты нас объединил, вражду мы забыли, но сам ты так и не стал ни другом, ни соратником, ни сотоварищем. И хотя мы равны, все Семеро равны, но все равно каждый знает, что ты всех нас сильнее… Потому сейчас, когда все потеряли магическую силу, некоторые… а не только одна Хакама, решили сбросить твое иго.

Олег прошептал раздавленно:

– Какое иго?.. Я несколько лет вообще не был на Совете! Вы правите миром сами! Я что, я брожу по свету, как нищий, как последний бродяга…

– Что и пугает, – возразил Россоха. – Думаешь, кто-то из нас мог бы там бродить? Это признак силы. Эх, не понимаешь… Олег, миром правим мы по твоим начертаниям! Каждый знает, что ты можешь вернуться в