целые дни.
Скиф с трудом оторвал девушку, поставил ее на землю. Она снова порывалась броситься ему на шею, он удержал.
– Ляна, – сказал он с упреком, – веди себя прилично!.. Ляна, мы не одни. Это мой друг, зовут его Олег.
Девушка повернулась к Олегу. Она смотрела с откровенным любопытством ребенка. Он посмотрел в ответ так же пристально, но девушка не отвела взгляда. Она смотрела прямо и просто, не взмахивала длинными пушистыми ресницами, не поворачивалась в профиль, чтобы он лучше оценил безукоризненную линию ее носа и подбородка, не улыбалась таинственно, как делают даже самые красивые и знающие свою красоту женщины, она просто изучала простодушно и честно.
– Здравствуй, Ляна, – сказал он с натугой. – Как тебе такие непрошеные гости?
Она весело рассмеялась, ее лицо сразу преобразилось. Глаза засияли ярче, он решил для себя, что она не просто красивая, совсем не просто.
– Я всегда рада гостям, – ответила она чистым и нежным, как у ребенка, голосом. – Да если еще со Скифом!
– Со Скифом, – подтвердил Олег. – При Скифе.
Скиф зыркнул сердито, подозревая насмешку, но Ляна уже ухватила обоих за руки, потащила к дому. Олег оглянулся на коней. Те преспокойно щипали траву, хватали зеленые ветки кустов. Надо бы расседлать, стреножить, мелькнула мысль, но другая, все оценивающая, подсказала, что лучше все оставить как есть. Похоже, здесь хозяйка сама знает, что делать.
Перед домом рядом с крыльцом Олег заметил бочку с водой. Скиф и Ляна вошли в дом, а он сбросил волчовку и с наслаждением плеснул себе на раскаленную грудь обеими пригоршнями. Вскрикнул от неожиданности: хотя бочка на солнцепеке, но за весь день почему-то не нагрелась, холодная, как будто только что из самых дальних глубин земли.
Скиф вскоре вышел, тоже вымылся, фыркал, гоготал, расплескивал воду. Ляна проворно вынесла легкий стол, установила под навесом. Когда Олег уселся, там уже стояли блюда с холодными ломтями мяса, рыбы.
Ляна от счастья не могла усидеть, вскакивала, бросалась в дом, приносила головки сыра, свежее молоко, сладости, а то бросалась в заросли винограда и с торжеством приволакивала такие гроздья, что Олег пораженно крутил головой, настолько огромных еще не встречал. Все это время она смотрела на Скифа с откровенной нежностью, губы ее что-то шептали, глаза смеялись, она даже напевала под нос и, снова убегая в дом, пританцовывала, а то и вовсе скакала на одной ножке.
Однажды вдруг смутилась, покраснела, глаза распахнулись, стали размером с два блюдца.
– Ой, что это я к вам так пристаю!.. Говорят, мужчинам надо оставаться наедине, говорить о войнах и битвах? Все, убегаю…
И унеслась раньше, чем успели остановить. А Ляна ускакала вприпрыжку в глубину сада, так с горы срывается мощный поток холодной воды, и когда с той стороны, как вот сейчас, дул ветер, тончайшую холодную пыльцу доносило до самого дома.
Сегодня день тихий, жаркий, солнце напекает голову. Ляна попробовала совладать с собой и пройти по саду важно, ее замечательные гости все еще слышат ее, а то и видят, но не утерпела и в воду вбежала с веселым воплем, на ходу сбросила платье, швырнула на камни и с удовольствием рухнула в чистую прозрачную воду. С этой стороны совсем мелко, она лежала в пруду, выставив небу голый зад, вода едва-едва покрывала поясницу, ноги в восторге сами шлепали по воде, пугая шаловливых рыбешек.
Сквозь прозрачную воду заметила в песке крупную раковину, настоящий сказочный дворец, с множеством шпилей, башенок, ахнула от восторга. Шлепая по воде тонкими ножками, подошел молоденький олененок, смешно подергал ноздрями, принюхиваясь, вытянул шею, ткнулся мягким носом в ее плечо.
– Не мешай, – сказала она с важностью. – Ты же видишь, она все еще строит свой домик…
Олененок снова ткнулся носом, уже в щеку. Глаза его были круглые и непонимающие. Цветы чем красивее, тем вкуснее, так и эта раковина должна быть вкусной для его замечательной подруги, очень доброй и хорошей, хоть и совсем без шерсти. Наверное, болеет…
Ни она, ни олененок не видели, что мимо ее игрушечной калитки медленно прошли двое в серой неприметной одежде горожан. Но если присмотреться, в первом легко можно было узнать бывалого воина, от таких распространяется неслышимый запах крови и железа, а в глазах можно заметить безумие жарких схваток и отблеск горящих городов.
Второй выглядел проще, незаметнее, но тоже не землепашец, слишком ловок, гибок, быстр, а шаги бесшумные, совсем не похожи на неторопливую грузную поступь человека, привыкшего работать с землей.
Он сказал негромко, не поворачивая головы:
– Прайдер… мой господин! Вот в этом домике.
Второй, которого он назвал Прайдером, невольно взглянул на дом, осмотрел сад и подножие горы.
– Шутишь?
Голос его был сильный, голос человека, привыкшего повелевать, двигать большими массами народа. Первый сказал торопливо:
– Клянусь, мой господин! Это такая же правда, как и то, что меня зовут Сын Молнии, так как я самый быстрый, а поймать меня невозможно…
Прайдер перебил:
– Такое сокровище и без охраны?
Сын Молнии сказал со смешком:
– Разве не видите, здесь весь городок какой-то беспечный. Давно, наверное, не воевали.
Они прошли мимо домика, стараясь не поворачивать в его сторону голов – вдруг да кто за ними наблюдает. Показалась отвесная стена, что уходит на конный переход влево и вправо, где превращается в простые земляные холмы. Оба дошли до стены, глаза Прайдера быстро и зорко осмотрели все пути, которыми можно привести людей, увести, напасть, выстроить оборону, контратаковать…
Сын Молнии прошептал быстро:
– Вот она!.. За теми кустами роз!
Прайдер увидел, как в глубине зеленого сада возникла девушка, стройная и с непривычно короткими волосами, брови ее как будто застыли в вечном удивлении, глаза показались звездами. Всего мгновение ее было видно в просвете между деревьями, но Прайдер ахнул и схватился за грудь.
– У меня чуть сердце не выскочило! Кто мог подумать, что в такой дикости может быть такая божественная красота!
– Ага, – сказал Сын Молнии довольно, – я ж говорил…
Прайдер сказал с сожалением:
– Такая дивная красота!.. Этот цветок украсил бы дворец любого правителя земель.
Сын Молнии кивнул.
– Да, такие женщины рождаются раз в тысячу лет. Но нам заплатили жрецы.
– Проклятые, – процедил Прайдер. – Я с большим удовольствием выполнил бы повеление тцара! Даже за меньшую бы плату. Красавица радовала бы повелителя, сама радовалась бы жизни, все бы радовались…
– Увы, – ответил Сын Молнии, – нам заплатили жрецы. И мы доставим этот дивный цветок.
– Который сгорит на жертвенном огне, – процедил Прайдер. – Ублюдки!.. Или разрубят ее прекрасное тело на колоде для рубки мяса, которую называют алтарем.
Сын Молнии сказал поспешно:
– Это не наше дело. Может быть, у них там засуха? И такая жертва спасет весь народ? В таких случаях как должен поступить честный человек? Отвечаю: честный человек сам должен принести себя в жертву, если его смерть спасет остальных.
– Да ладно тебе…
Он умолк на полуслове. В саду показался высокий плечистый юноша. Черные волосы падают на плечи, глаза орлиные, яростные. В лице видна буйная сила, сдержанная страсть. Воину показалось, что юноша встретил его взгляд, по телу пробежал озноб, словно голым выскочил на холодный зимний ветер.
