Так по саду идет молодой лев, который легко растерзает десяток антилоп, называющих себя воинами. Уже сейчас он в состоянии повести за собой других молодых львов, а придет время – поведет и всю стаю.
А следом вышел еще один… Прайдер взглянул на этого внимательнее, стараясь понять, и в грудь словно проникла холодная лапа смерти и стиснула сердце. Высокий, широкий, волосы как огонь, вместо глаз только темные впадины, но однажды оттуда сверкнуло чем-то странным и опасным, будто удалось на миг заглянуть на морское дно, где жемчуга… и огромные страшные чудища.
Сын Молнии прошептал торопливым шепотом:
– Это гости, клянусь!.. Вчера еще их не было.
– Надеюсь, – ответил Прайдер шепотом. Он чувствовал, что голос его дрожит. – Придется послать за людьми. Вдвоем не справиться.
Он чувствовал на себе изумленный взгляд спутника, но сам не отрываясь наблюдал за мужчинами. Оба остановились под ветвями старой яблони, беседовали. Солнце, проходя сквозь ветви, бросало на их тела призрачные двигающиеся тени.
– Вдвоем? – сказал наконец Сын Молнии изумленно. – Господин, ты один справлялся с десятком!
– Но не с такими.
– А кто это?
– Не видишь? У них огонь внутри. Они живут не так, как все люди. И умирают не так.
Сын Молнии сказал с легкой насмешкой в голосе:
– Я слышал, что боги их настолько любят, что забирают к себе еще молодыми.
– Верно слышал, – ответил Прайдер почти враждебно. – Но, прежде чем погибнуть, эти молодые успевают перебить массу народа, построить города, создать целые страны… А я лучше проживу жизнь долгую… ну, сколько выпадет, чем погибну по дурости.
Глава 15
Ляна перебирала раковины, ухаживала за цветами, олененок ходил следом и пробовал бодаться лобастой безрогой головкой.
– Пора, – решила она наконец, – сколько они могут говорить о войнах? Да и кормить пора… Говорят, мужчины всегда голодные.
Солнце ушло на покой, красное небо постепенно багровело, становилось темно-вишневым, словно остывающее железо. День перетек в вечер, тот длился, чистый и светлый, долго, но незаметно, и он, оставаясь вечером, все больше приобретал черты такой же чистой и светлой ночи.
Очень медленно проступила бледная луна. Оказывается, она уже давно была на небе, но стеснялась показываться при роскошном закате, а теперь, когда все краски погасли, неспешно наливалась призрачным холодноватым светом. Зажглись первые звезды, яркие, холодные, как мелкие льдинки, но вечер оставался теплым, и от звезд тоже нисходила свежесть и живительная прохлада.
Все трое долго сидели за накрытым столом, любовались закатом. Ляна наконец поднялась из-за стола. На губах ее блуждала рассеянная улыбка.
– Я постелила вам в правой половине, – сообщила она. – Вы проделали долгий путь, отдыхайте.
– Как наши кони? – поинтересовался Олег.
Скиф дернулся, виновато посмотрел на Олега. В самом деле, как это он, воин, не подумал в первую очередь о конях?
Ляна засмеялась:
– Они отдыхают уже. Расседланы, накормлены. За них не беспокойтесь.
Олег кивнул, что-то ему и раньше подсказывало, что за коней беспокоиться не надо. И вообще в этом доме беспокоиться не стоит. Ни о чем.
Он рухнул на ложе, с наслаждением вытянулся во весь рост. Внезапно засмеялся. День был не легкий, но в теле ни капли усталости. Странным образом растворилась, выветрилась, испарилась. Даже заботы и тревоги исчезли, как гнилой туман на восходе ясного солнышка. Он снова силен, в теле с удовольствием перекатываются мышцы.
Верный привычке покопаться в себе, он порылся, но только и обнаружил, что просто счастлив. Беспричинно, как бывает счастлив человек, когда выходит из хмурого дождливого утра, а перед ним распахивается залитая солнцем изумрудно-зеленая долина с цветущими маками и тюльпанами, где носятся игривые лани, ходят величавые круторогие олени…
Скиф выглянул в окно, отошел на цыпочках и, понизив голос, сказал таинственным шепотом:
– Я ей не говорил, что я – сын тцара!.. Вот она удивится и будет счастлива, когда я верну себе законное право на трон! Когда моими будут не только конь и топор, а обширные земли с городами и селами. Когда я возьму ее под руку и введу в огромный дворец, где даже двери украшены серебром и золотом…
Он прерывисто вздохнул, глаза медленно померкли. Олег сочувствующе ударил по плечу, подошел к окну. С этой стороны тянется небольшой двор, огороженный, чтобы не забредали соседские козы, но дальше за деревьями просвечивает поверхность небольшого пруда. С одной стороны воды в лунных лучах блестят округлые валуны, похожие на спины исполинских черепах, с другой – золотой песок, что сейчас переливается призрачными искорками.
– Чудесная девушка, – выдохнул он. – Просто чудесная.
– Заметил?
– Как не заметить? Но ты… не обольщайся.
Скиф дернулся, переспросил:
– Ты о чем?
– Не обольщайся, говорю. Не обольщайся насчет своего происхождения, знатности, прав на трон… Ты настолько считаешь себя выше Ляны, что даже стесняешься общения с нею!
Скиф смутился, поерзал, отвел взгляд в сторону.
– Ну, ты что-то придумал…
– Брось, – посоветовал Олег. – Брось. Как и всю ту дурь, что ты снисходишь к ней. Это тебе повезло, дурило. Твое счастье, что она живет так уединенно, в таком уголке, куда никто не забредает. Был бы это городок на перекрестке дорог, слава о ее красоте и целомудрии уже разнеслась бы по свету. И здесь бы уже обивали пороги послы от настоящих властелинов своих стран, перед которыми и земли Миш, и Гелония не больше кротовых кучек. И не видать бы тебе Ляны как своих ушей.
Скиф непроизвольно потрогал ухо, с неловкостью засмеялся, но смех звучал натянуто, а глаза из изумленных сразу стали тревожными.
– Олег, что ты такое говоришь?
– Мне со стороны виднее, – заметил Олег. – Да и повидать я успел больше.
В его словах прозвучала затаенная горечь. Скиф уловить ее успел, но кто думает о другом, когда вот он сам, самый любимый и замечательный, спросил живо:
– Считаешь, что должен побыстрее закончить все это… с Миш и Агафирсом?
– Считаю, что тебе надо крепче держаться за такое чудо, – сказал Олег. – Ладно, иди… Я хочу спать.
Скиф замялся:
– Куда… идти?
– А это уж сам догадайся, – ответил Олег и повернулся лицом к стене.
Через мгновение Скиф услышал ровное сильное дыхание спящего человека. Поколебавшись, он решил считать, что мудрец послал его вовсе не к чертовой матери, на цыпочках пошел к двери, тихонько отворил и пропал в ночи.
Прайдер и Сын Молнии вернулись в город, где Сын Молнии еще вчера снял комнату. На всякий случай, как он сказал. Обычно это оказывалось лишним, но сейчас пришел как раз тот случай. Прайдер снял мешковину с клетки, белый голубок беспокойно забегал по жердочке.
– Может быть, – предположил Сын Молнии уже безнадежным голосом, – все-таки справимся сами?
– Нет, – отрезал Прайдер. – Я противников чую. Настоящих противников.
Он торопливо написал записку, Сын Молнии с убитым видом вытащил из клетки испуганную птицу.
– Вот уж не думал, что это пригодится!
– Я тоже не думал… Держи лапу. Да не свою, дурак! Примотай ниточкой, а то сорвет ветром.
