– Я ж ученый, – ответил Лютовой оскорбленно, – не знал?

– Гы-гы, – сказал Бродяга, – а кто же тогда ваш напарник?

Лютовой помолчал, все ощутили нечто серьезное, умолкли. Потом Лютовой сказал достаточно громко:

– Это тот, кто может потопить Юсу надежнее, чем залп из всех подлодок.

На меня поглядывали с удивлением и осторожностью. Я совсем опустил веки, притворился спящим. Одно дело – весело и беспечно говорить на соседской тусовке, где даже враждебно настроенный Майданов – само обаяние, другое – здесь, к чему подталкивает Лютовой. Эти ребята моложе, жестче, непримиримее. Скорее всего, сразу отвергнут, а доказать не смогу, нет сокрушающих доводов. Майданов поймет и тонкие доводы, шаткие, едва уловимые, а этим надо что-то убивающее наповал. Как религия, к примеру.

Вообще-то с религией надо в иммортизме кое-что прояснить, кое-что усилить, добавить, разжевать. Ведь здоровый человек со здоровой неиспорченной психикой обязан быть атеистом. По крайней мере, пробыть им большую часть жизни. Хотя бы две трети. Это нормальная эволюция его психики. Ведь человек не только во внутриутробном развитии повторяет амебу, рыбу, крокодила, птицу и лемура, но и потом, уже человечком, ускоренно проходит в своем взрослении все общественные формации: от одиночно-звериного, затем стадного – до нынешнего высокоразвитого, через общинно-первобытный, рабовладельческий и феодальный.

Так же точно любой ребенок, сперва послушный, не имеющий своего «я», осознает себя отдельной от родителей личностью и начинает проявлять характер, все чаще бунтует, противится авторитету, а в конце концов полностью отвергает родительскую опеку и стремится жить самостоятельно.

И – живет. Взрослеет. Общается в обществе, заводит друзей, растет по службе, расширяет кругозор. И вот через много лет он вспоминает о родителях… уже совсем не так, как вспоминал их в первый год «свободы». Начинается со слабого интереса, ведь теперь родители давно уже не авторитет, не диктаторы, не властелины. Затем – первые контакты, визиты в старый родительский дом, где, оказывается, не только деспотизм отца, но и глубокая житейская мудрость людей, которые всегда будут взрослее его…

Вот тогда и происходит возвращение блудного сына. Символическое, совсем не то, что на известной картине, ибо на самом деле иной сын к тому времени уже сам заматерел, вовсе не бомж в рубище, а на «мерсе», у него богатая фирма, красивая жена, дети, влиятельные друзья. Но он, если у него здоровая психика, он возвращается…

Вот так мы все, я только о нормальных и здоровых, уходим от Бога, бунтуем против Его власти, не желаем молиться – как унизительно! – не признаем Его самого, и живем в полную мощь, сильные и дерзкие, не понимая, что все это по Его воле, что Он так и запланировал, что именно такие Ему и нужны, а вот те, кто с детства и до старости остаются верящими в Него и ежедневно возносящими Ему молитвы… что ж, Он сказал предельно ясно про убогих духом и повторил для убогих умом не один раз. Они тоже Его дети, Он их жалеет, но ставку делает на нас, Его отвергающих. Любая религия для Бога куда большее оскорбление, чем атеизм.

Как поступали мои предшественники? Моисей, как и ряд ранних заратуштр, ссылался на то, что не сам придумал. Он-де лишь услышал глас Бога, который и продиктовал эти заповеди. Так же повторил и Мухаммад, ему надиктовал сам Аллах на высокой горе, чтоб Мухаммаду было лучше слышно. Иной вариант донести свое учение выбрал Иисус: объявил себя богочеловеком, а значитца, все его слова – слова Бога.

Словом, надо и мне какой-то трюк для усиления позиции. Хотя, если честно, я не чувствую, что это будет просто трюк. Я в самом деле сын Бога, как, впрочем, все мы – дети Бога. Только почему-то больше гордимся тем, что мы – дети дворян, директоров фирм, завхозов, генералов и начальников таможни. Но я знаю, что я – сын Бога. Знаю также, что уже не раз бывал на земле в человеческих телах, проходил от рождения до смерти, возносился, перекачивал всю инфу, что собрал, некоторое время проходил дефрагментацию, затем снова и снова…

Почему у меня это смутное ощущение, что я уже бродил по пыльным жарким дорогам, проповедовал, убеждал, доказывал?.. Что именно я тогда открыл, какое озарение вспыхнуло в моем черепе? Что круглое колесо удобнее квадратного?.. Что Земля на трех китах?.. Борьба Света и Тьмы?.. Не делай другому то, что не хотел бы себе?.. Возлюби врага своего… Построим город Солнца?..

И вот сейчас, в этом огромном мегаполисе, городе передовых технологий, где кто-то еще помнит и даже держится моих старых заповедей: возлюби, не навреди… я уже составляю новые, именно для этого века, этого мира…

И одна из заповедей должна звучать примерно так: «Сам человек судит другого по делам и поступкам, но Бог – по тому, от чего тот отказался и как боролся с собою». Ибо мне придется не раз подчеркивать неприятную истину, что человеку очень важно не только приобретать, но и отказываться от каких-то дорог. Рэндом стать проще, чем Эйнштейном. И намного прибыльнее.

Да, именно так: мы судим друг друга по делам и поступкам, но Творец судит по тому, от каких поступков человек отказался и как боролся с самим собою, чтобы вычлениться из животного-юсовца-обывателя…

Лютовой толкнул меня в бок:

– Не спи. А то вообще буду считать чудовищем.

– За что?

– После такой операции дремлешь?

– А почему нет?

Он зябко повел плечами.

– Ну, знаешь… У меня после первой две недели руки тряслись. Нет, юсовцев не боялся! Но когда вспоминал, как пуля из моего автомата вошла в живот колабу… а он закричал… почти как человек… может быть, он раньше был человеком… может быть, он даже смог бы снова стать человеком? А я оборвал его жизнь… Понимаешь, у человека можно отнять все: богатство, семью, родителей, детей, честь, имя… но пока у него остается такая малость, как жизнь, у него еще остается шанс вернуть если не все – родителей не вернешь, то хотя бы большую часть, очистить имя, смыть грязь с чести, спасти, совершить, одолеть, вознестись… А я оборвал и эту возможность!

Я зевнул.

– У тебя комплекс рядового.