Да с кислою улыбкою

И молвил ей: 'Себя сгубил,

Связал тебя ошибкою...'

Возьмет картуз, из дома вон,

На рынке пошатается.

Придет домой - опять трезвон!

Жена не унимается:

'Куда ходил? За чем пропал?

Такой-сякой и грамотник!

Жена плоха, иной искал...

Не грамотник, ты лапотник!'

А завтра то ж, и после то ж,

Попреки да разладица,

И нет, то есть, добра на грош,

Такая беспорядица!

Оказия-с!.. Жену винить?

Любовь, то есть, ревнивая...

И мужа, сударь, грех чернить:

Природа молчаливая...

Молчал он год, молчал он два,

Читал что попадалося,

Тайком, то есть... Но голова...

Да-с! тут вот помешалося.

Он жив теперь. Все вниз глядит,

Ничем не занимается,

Глуп, энаете!.. И все молчит

Да горько улыбается.

Март 1856

* * *

У кого нет думы

И забот-кручины,

Да зато ееть радость

Уголок родимый.

Сядет он, усталый,

С мицрю женою,

Отдохнет в беседе

Сердцем и душою.

На дворе невзгода,

Свечка нагорает...

На полу малютка

Весело играет.

К дому он подходит

Путь неровный гладок;

Ужинать присядет

Бедный ужин сладок.

Не с кем поделиться

Теплыми словами,

Поведешь беседу

С мертвыми стенами!

Облаку да ветру

Горе порасскажешь

И с подушкой думать

С вечера приляжешь.

26 апреля 1856

* * *

Помню я: бывало, няня,

Долго сидя за чулком,

Молвит: 'Баловень ты, Ваня,

Все дурачишься с котом.

Встань, подай мою шубейку;

Что-то холодно, дрожу...

Да присядь вот на скамейку,

Сказку длинную скажу'.

И старушка с расстановкой

До полночи говорит.

С приподнятою головкой

Я сижу. Свеча горит.

Петухи давно пропели.

Поздно. Тянется ко сну...

Где-то дрожки прогремели...

И под говор я засну.

Сон покоен. Утром встанешь

Прямо в садик... Рай земной!

Песни, говор... А как глянешь

На росинки - сам не свой!

Чуть сорока защекочет

Понимаешь, хоть молчишь,

Упрекнуть она, мол, хочет,

'Здравствуй, Ваня! Долго спишь!'

А теперь ночной порою

На груди гора лежит:

День прожитый пред тобою

Страшным призраком стоит.

Видишь зла и грязи море,

Племя жалкое невежд,

Униженье, голод, горе,

Клочья нищенских одежд.

Пот на пашнях за сохами,

Пот в лесу аа топором,

Пот на гумнах за цепами,

На дворе и за двором.

Видишь горькие потери,

Слезы падшей красоты

И затворенные двери

Для убитой нищеты...

И с тоскою ждешь рассвета,

Давит голову свинец.

О, когда же горечь эта

Вся исчезнет наконец!

27 апреля 1856

(В АЛЬБОМ Н. В. ПЛОТНИКОВОЙ)

Прохладно. Все окна открыты

В душистый и сумрачный сад.

В пруде горят звезды. Ракиты

Над гладью хрустального спят.

Певучие звуки рояли

То стихнут, то вновь потекут;