– Вы правильно поняли.

– Но он в Москве проживает?

– Нет. Но он приезжает сюда достаточно часто.

– А где он живет?

– Не знаю.

– Ада Хасановна, я вам напоминаю об ответственности за дачу ложных показаний.

– Это излишне.

– Хо-ро-шо, – протянул Турецкий, разглядывая сидевшую напротив женщину.

Было очевидно, что ничего хорошего он не находит.

– А дата его рождения вам тоже не известна?

– Почему? Известна. Он родился девятого сентября шестьдесят первого года.

– Значит, скоро отметит свое сорокалетие, – прикинул Турецкий.

– Да.

– А как он собирается его отмечать? Он вас не приглашал еще на юбилей?

– Сорок лет для мужчины – не возраст. Не думаю, что он намерен устраивать по этому поводу праздник. Во всякому случае, меня он никуда не приглашал.

– У вас есть фотография брата?

– Есть детские фотографии. Ему там лет десять – двенадцать. Более поздних нет.

– Скажите, а ваш муж никогда не интересовался, чем занимается его шурин? Мужчине-то дозволяется интересоваться мужскими делами?

– Мой муж никаких отношений с моей родней не поддерживает.

– Это почему же? Кем он работает?

– Он капитан дальнего плавания. И с самого начала нашей совместной жизни было оговорено, что моя родня – это моя родня. Он очень дорожит работой и, видимо, опасался, что мои родственники могут обратиться к нему с какими-нибудь сомнительными просьбами.

– А что, были основания опасаться?

– Послушайте, Александр Борисович, вы что-нибудь слышали о людях, оставшихся без жилья и без работы, в положении беженцев, изгоев, никому не нужных, всеми гонимых? Вы об этом что-нибудь знаете? Вы себе представляете жизнь народа, против которого воюет целая ядерная держава? – сверкнула вдруг черными глазами женщина.

– Это вы про Россию? – даже не понял в первый момент Турецкий.

– У вас можно курить? – вместо ответа спросила она.

– Пожалуйста. – Турецкий щелкнул зажигалкой.

Кашкина затянулась ментоловой сигаретой, уставилась на следователя.

– Я так понимаю, что речь идет о России, поработившей трудолюбивый и свободолюбивый чеченский народ?

– Вы правильно понимаете.

Александр тоже закурил. Спокойно, она специально провоцирует тебя на политдиспут, не поддавайся, приказал себе он.

– Ну хорошо, оставим в стороне взаимоотношения двух великих держав, – усмехнулся Саша, – и вернемся к вашей семье. У вас есть кто-нибудь еще из родственников, с кем вы поддерживаете отношения?

– Ни с кем. У меня никого из родни не осталось.

– Только двоюродный брат Эдик?

– Да.

– А каким бизнесом он занимается?

– Что-то с продуктами питания, я не знаю подробностей.

– Вчера утром вы помогли брату улететь в Пермь?

– Да.

– Он билет на самолет не покупал, так я понимаю?

– Нет, не покупал. Я попросила бортпроводниц, они его взяли.

– А что же это за бизнесмен, у которого нет денег на билет?

– Разве я сказала, что у него нет денег? Просто… зачем платить, если можно не платить? Все сотрудники аэропорта время от времени провозят своих родственников. Борт на Пермь летел полупустой, девочки вязли Эдика, что здесь такого?

– Действительно – что? – По щекам Александра ходили желваки. – А когда ваш брат пользовался бесплатным авиатранспортом в прошлый раз?