Мы нашли девушек в первом подъезде на втором этаже у первой же двери возле лифта. Сначала на наш звонок там не хотели открывать, но мы слышали чьи-то голоса, которые потом смолкли.

Я настойчиво продолжал звонить.

- Откройте! - крикнул я. - Милиция, прокуратура!

Из соседней двери выглянула старушка.

- Вы по нашему заявлению? - спросила она. - Уж сколько мы их писали. Слава Богу, пришли наконец! Все время там кто-то останавливается. Прямо гостиница какая-то. Один съехал - трое приехали! И все время шумят, спать не дают. Прежний ничего был, тихий, а энти только бутылки в окно выбрасывают да девок водят...

Дверь наконец открыли. Девушки - Люда и Света - были там.

- Ой, товарищ Турецкий! - схватилась за голову Люда. - Вы нас ищете? Мы говорили им, а они: ничего, ничего, посидите, все вам расскажем и покажем. И не отпускают. Представляете?

'Они' - это два молодчика из Киева, приехавших к москалям по торговой части. Гарные хлопцы, на которых пахать бы и пахать при отсутствии бензина на просторах их родины.

Я с грозным видом повертел в руках их паспорта. Оба женаты. По паре хлопчиков, сыновей. Оттягиваются в столице бывшей колонизационной империи.

- Слушаю, слушаю, - сказал я, не возвращая паспортов. - Вы же хотели что-то рассказать сотрудницам Генпрокуратуры. Или просто решили их насильно задержать? Вам перечислить статьи Уголовного кодекса, которые вы нарушили?

Они переглянулись.

- А о чем рассказывать? - робко, покраснев, спросил тот, что был помоложе, Микола.

- Сколько вы здесь проживаете? - спросил Володя. - С какого срока?

Нормальный вопрос. Посмотрим, что ответят.

- Да с неделю... - переглянулись они. Что характерно, куда-то подевался их акцент, на котором они поначалу настаивали. Должно быть, со страху. Девицы наши тоже хороши. Нет чтобы сначала проверить документы, хотя бы насчет семейного положения. Уж если не по службе, то хотя бы из женского любопытства. Так нет, сели с ними пить. Уже пропустили, судя по разрумянившимся личикам, по паре 'рюмок чая'.

Может, хотели таким образом развязать им языки? Вот и воспользуемся.

- Точнее, - жестко приказал я. - С какого числа?

- С понедельника? - переглянулись они. - Вроде да. Точно, днем прибыли.

А банкир был убит вечером. Впрочем, они не похожи на тех, кто убивает по заказу. Кишка тонка. И губы дрожат. Особенно у Миколы.

То есть он робеет, а не боится. Есть тут разница, что ни говори.

- В тот день вечером выстрелом из вашего дома был убит человек, сказал Володя. - Что-нибудь слышали?

Опять точный вопрос. Делаем успехи. Сколько бы они ни переглядывались, ложный ответ их выдаст. Каждый, кто захочет соврать, побоится, что его приятель ответит по-другому. Сейчас бы их развести по разным кабинетам.

Володя меня понял. Кивнул и взял за локоток Дмитро, отвел его на кухню. Мне достался Микола, самый колющийся.

Слово, кстати, точное - 'колоть'. Иное полено будешь колоть и так и этак, а оно не поддается. А другое - с первого удара. Микола мне показался именно таким.

- Вопрос слышал? - спросил я, придвигаясь к нему поближе.

Пусть попробует соврать, если не понимает, с кем имеет дело.

- Да не знаю я ничего, - потупился хлопец. - Мы в Лужники ездили за товаром. Пока взяли, пока пересчитали, сдали в камеру хранения...

- Какого вокзала? - спросил я.

- Киевского, какого... - буркнул он.

- Стой здесь! - приказал я. - А вы смотрите, чтобы не сбежал, - сказал я практиканткам Свете и Люде. И направился на кухню.

- Ну что? - спросил Володю. - Во всем сознался или колется только в частностях?

И подмигнул при этом ему. Понятливый малый. Хороший следователь из него получится со временем, если не сбежит из-за такой зарплаты, которой хватает только для того, чтобы дотащиться до места работы.

Помню, свой ваучер я сдал в некое акционерное общество, названия уже не помню, которое время от времени присылает мне приглашения прийти за дивидендами. Обычно я звоню туда по телефону и спрашиваю: сколько набежало. Всякий раз получается, что названной суммы не хватает даже на метро туда и обратно.

- Где вы были в понедельник вечером? - спросил я.

- Кто, я? - не понял Дмитро.

Наверное, 'вы' он воспринимает как местоимение во множественном числе, и только. Значит, пока не допрашивали в так называемых органах следствия.

Впрочем, возможно, придуривается. Или тянет время.

- Ну не я же, - хмыкнул я.

- А что я, помню? - спросил он с вызовом.

Идиотская манера - отвечать вопросом на вопрос. Если позволить, допрос снимут с тебя. И еще заставят расписаться в бланке допроса.

- Здесь я задаю вопросы, - сказал я тоном следователя НКВД из фильмов о культе личности и его последствиях.

- В понедельник, когда вы только сюда переехали, - деликатно вмешался Володя.

- Ну так бы и сказали сразу: в понедельник! - оживился Дмитро. - Так мы сразу на рынок махнули. Сначала на Черкизовский, потом в Лужники. Только под ночь вернулись. Не одни, правда...

- С девушками? - спросил Володя.

- Ну. Знакомых встретили. Пригласили.

- Товар куда дели? - спросил я нетерпеливо. Еще ударится в воспоминания о проведенной ночи, если не остановить.

- Как - куда? - опять не понял он. Или собирался вывести меня из равновесия, или уж таким уродился.

- Да. Куда? - Я постарался взять себя в руки.

- А на вокзал. Куда еще?

- Квитанция есть? - спросил Володя.

- Микола! - вдруг крикнул Дмитро. - Квитанция у тебя?

- Бис его знает! - отозвался Микола. - Мабуть, у тебе?

- Все разговоры при нас только на русском, - предупредил я.

Он молча кивнул, стал шарить по карманам. Действительно, черт его знает. Чего только не было в его карманах! Обертки от презервативов, автобусные билеты и малоотличимые от них карбованцы.

- Нашел? - снова крикнул Дмитро, продолжая безуспешные поиски.

Мы с Володей переглянулись. Ваньку валяют эти коммерсанты фиговы или действительно такие лопухи.

- Надо бы их снова воссоединить, как Украину с Россией, - кивнул я на портрет Богдана Хмельницкого, красовавшийся на карбованце.

Володя отвел Дмитро в комнату. Там они озадаченно уставились друг на друга.

- У тебе була, - сказал Микола.

- Все разговоры только на русском, - противным протокольным голосом напомнил Володя.

Они сопели, бледнели, кряхтели и покрывались потом, шаря по карманам, потом по ящикам шифоньера с зеркалом.

Похоже было на правду. Незадачливые коммерсанты, которых обворовали. В принципе можно было закругляться. Но что-то останавливало. Было предчувствие: что-то они все-таки знают, хотя сами об этом