разведки, чтобы убедиться, не осталось ли на острове еще дикарей, но нашел только мертвых и умирающих.
Капитан Осборн в коротких словах передал Сигревам свою историю. Потом они рассказали ему о самопожертвовании старого Риди и о том положении, в котором они находятся.
В это время Уильяма уже не было с остальными, он пришел к своему другу, как только капитан Осборн заговорил с отцом и матерью. Капитан тоже поспешно направился к старику. Риди тотчас же его узнал, хотя перед его глазами все потускнело, расплылось, и он ничего не мог видеть.
— Я знаю, это капитан Осборн, — слабым голосом произнес раненый. — Вы вовремя явились, сэр, я чувствовал, что вы отыщете нас, я постоянно говорил это. Примите же благодарность умирающего.
— Надеюсь, дело еще не так плохо, Риди, — ответил Осборн, — у нас на палубе хирург, и я тотчас же пошлю за ним.
— Нет, сэр, ни один хирург в мире не поможет мне, — ответил Риди, — не пройдет и часа, как я перейду в вечность. Я благодарю Господа за то, что Он сохранил эту семью, но мое время, капитан Осборн, наступило.
Старик сложил руки на груди, и несколько мгновений молчал: он тихо молился.
— Нам лучше уйти, — сказал капитан. — Он не хочет, чтобы ему мешали. Я пошлю за врачом на всякий случай, хотя чувствую, что это будет бесполезно. Смерть уже наложила на него свою руку.
М-р Сигрев, Селина и капитан Осборн ушли, глубоко опечаленные этой сценой. Но Уильям остался подле Риди, чтобы дать ему напиться, когда он попросит воды.
Через несколько минут старик открыл глаза.
— Вы еще здесь, Уильям. Я не вижу вас. Выслушайте меня, мой дорогой мальчик. Вот что: похороните мое тело на холмике над колодцем. Мне хочется лежать там. Бедный мой маленький Томми! Смотрите, никогда не говорите ему, что он был причиной моей смерти. Позовите сюда его, а также Юнону и Каролину; я хочу проститься с ними, Уильям.
Слезы так и катились по щекам Уильяма; он быстро прошел в дом и передал отцу и матери о желании старика. Они все отправились к нему, чтобы в последний раз проститься с ним.
Риди каждого поочередно называл по имени. Они опускались перед ним на колени и нежно целовали старика. Он прощался со всеми своими друзьями голосом, ослабевшим до степени шепота. Все молчали и молча плакали, окружая его. Уильям стоял подле него на коленях и держал его руку.
Вдруг голова старика откинулась. Он перестал дышать.
— Все кончено, — уныло произнес Сигрев, — его душа, я уверен, пошла за наградой, уготованной праведным и добрым людям.
Сигрев увел жену и детей. Юнона и Уильям остались подле умершего. Бедная негритянка плакала безутешно; казалось, ее сердце надрывалось от горя. Как только ушли ее господа, она перестала сдерживаться, Уильям старался утешить ее.
— О, масса Уильям. Я часто думаю, что небо его послало, чтобы спасти всех нас. Он пережил столько, чтобы сделать все, что мог, и снова ушел на небо.
— Я верю, что он на небе, милая Юнона, и надеюсь жить так же хорошо, как он, и умереть, как умер он.
Уильям закрыл глаза умершего, а Юнона принесла корабельный вымпел и положила его на тело усопшего. Потом мальчик и негритянка вернулись в дом, к остальным.
Пока Уильям сидел со старым Риди, командир шкуны и новая партия матросов высадились на берег. Матросов он отправил поискать на острове дикарей, но они не встретили ни одного из них.
Осборн познакомил с командиром шкуны м-ра и миссис Сигрев.
После этого начали готовиться к переправе на шкуну. Решили следующий день посвятить укладке вещей и переправе на шкуну багажа; позже сами должны были войти на палубу судна.
Уильям сказал о желании Риди относительно места погребения его тела. Командир немедленно приказал сделать для него гроб и выкопать могилу там, где укажет Уильям. Решили также на следующее утро отправить Юнону в шлюпке к маленькой гавани, чтобы можно было взять с собой мериносовых, очень дорогих овец. Всех остальных животных, конечно, за исключением собак, предполагалось оставить на островке в пользу тех несчастных, потерпевших кораблекрушение, которые случайно могли на него попасть, как попали пассажиры «Великого Океана».
Рано утром следующего утра шлюпки подошли к берегу за вещами. Но Сигрев не хотел взять ничего, что могло бы пригодиться для выброшенных морем на этот берег: мебель, инструменты, гвозди, железные изделия, солонина и мука, — все было отнесено в дом и заперто на ключ. Поэтому на палубу шкуны переправили только небольшой багаж.
ГЛАВА LXVII
Суета и хлопотливые приготовления к отплытию с острова, быстрая смена событий в течение такого небольшого промежутка времени, — все не давало возможности м-ру и миссис Сигрев и их сыну Уильяму опомниться и подумать.
Однако, наконец, все приготовления окончились, и командир шкуны не торопил их, не просил их поскорее приготовляться к отплытию. Все было отослано на палубу судна в течение дня, и предполагалось, что на следующий день шкуна отойдет от берега, унося пассажиров.
И вот все уже были на палубе шкуны и стояли, глядя в сторону берега, пока матросы поднимали якорь. Наконец, распустили паруса, и шкуна двинулась. Вот она миновала «садовый мыс»; шкуна шла под свежим крепким ветром; все предметы на берегу стали сливаться одни с другими, бледнеть.
Юнона и Уильям стояли у борта; мальчик не отрывал глаз от зрительной трубы. Наконец, к нему подошел капитан Осборн и спросил:
— На что вы смотрите, Уильям?
— Я в последний раз прощаюсь с могилой Риди, — ответил мальчик.
— Это был настоящий хороший человек, — упавшим голосом проговорила Юнона.
Шкуна шла на запад, минуя правый берег, и Сигрев показал его Селине. Несколько мгновений она молча смотрела на залив, на пальмы, наконец сказала:
— Мы никогда не будем счастливее, чем были на этом островке, Сигрев.
— Только бы нам никогда не быть несчастнее, дорогая, — ответил он.
Весь рейс держался хороший ветер, и после благополучного плавания шкуна, наконец, вошла в Сиднейскую бухту, в ту самую гавань, к которой семью Сигрев когда-то нес прекрасный корабль «Великий Океан».
Вероятно, мои юные читатели желают узнать о дальнейшей судьбе семьи Сигрев, а потому я скажу о них еще несколько слов. М-р Сигрев, точно патриарх Иов после постигших его испытании, нашел земли свои в порядке; а стада его даже сильно увеличились. Его управляющий, человек честный, способный и трудолюбивый, отлично вел его дела.
Хотя предполагалось, что все члены семьи Сигрев погибли и что их имение и все состояние должно перейти к отдаленным родственникам, земли, фермы и все остальное еще было в руках душеприказчиков, назначенных судом. Следовало еще раз искать наследников, а сообщение с Англией отнимало много времени; кроме того, не имелось официальных и положительных сведений о смерти владельца. Дело стояло в таком положении, когда появился Сигрев.
М-р и миссис Сигрев жили долго, и все их дети возмужали на их глазах. Уильям долгое время помогал отцу во всех его делах, а после смерти родителей наследовал большую часть состояния отца. Он женился, и у него большая семья. Несмотря на все свои недостатки, Томми сделался отличным молодым человеком и поступил на военную службу. Теперь он уже майор, но, говорят, сохранил детские вкусы и, хорошо исполняя свои служебные обязанности, отличается за столом. Каролина, вышла замуж за молодого священника. Она отличная, добрая жена. Альберт поступил во флот и командует судном.
Юнона еще жива; она живет на одной из плантаций Сигрева в семье Уильяма. Негритянка часто забирает к себе на колени его детей и долго рассказывает им о далеком острове; она вызывает у них слезы, говоря им о смерти и погребении старого друга их отца — Мастермэна Риди.
