Я все принесла, как просил ваш друг. Вот его фото.

Это — данные…

Иван принял бумаги с чувством облегчения и в то же время вины. Наорал на клиентку, на пожилую женщину. Она ему в матери годится. Но если бы он не перехватил инициативу, та бы часа полтора исповедовалась.

— А деньги?

Она достала пачку долларов. Рука у нее так тряслась, что Ивану пришлось взять у нее деньги и самому пересчитать их. Она смотрела на все это непонимающими глазами. Наконец Иван закончил подсчет и поразился. Здесь было куда больше, чем они с Серегой обычно брали за дело. Дама принесла шесть тысяч долларов. Ровно. Новенькими, дивно пахнущими стодолларовыми купюрами.

— Здесь шесть, — едва слышно сказал он, готовый отдать ей излишки.

— А сколько надо? — безжизненно спросила дама, опуская руку в сумку.

— Да ничего… — Иван спрятал деньги, побыстрее застегнул карман, чтобы женщина не опомнилась. — Вполне достаточно. Доплачивать не надо и встречаться больше не нужно.

— Когда вы это сделаете?

— На днях. Все. И… — Он обернулся, сделав уже несколько шагов:

— Смотрите, не подавайте домашним вида, что ждете. Чтобы вас потом не заподозрили.

Та отмахнулась:

— Я давно уже этого жду… Никто ничего и не заметит.

И вдруг женщина задохнулась. Она стояла, выкатив бледно-голубые глаза, схватившись за горло рукой в перчатке. Иван неохотно спросил:

— Что случилось? Помочь?

— Мне что-то нехорошо…

Парень подошел, снова взял ее под руку. Ничего не могло быть глупее, чем стоять с этой бабой под ручку. Правда, никого поблизости не было, но он знал — в этом нельзя быть уверенным. Обязательно найдется кто-то, кто не поленится сходить в милицию и дать показания…

— Проводите меня до машины, пожалуйста… — попросила женщина.

Иван чуть зубами не скрипнул:

— Я не могу этого сделать!

— Будьте же человеком… Моя машина там, возле кафе.

Иван различил в синих сумерках смутные очертания машины, припаркованной неподалеку от кафе, где они встретились, и прошипел:

— Вы должны были оставить ее подальше!

— О, боже… — Та повисла на его руке всей тяжестью своего раскормленного тела. — У меня сердце больное, как не стыдно читать нотации… Помогите!

Он дотащил ее до машины и даже помог ей туда сесть. Когда дама очутилась за рулем, крепко сжала его руку:

— Я вас умоляю, не причиняйте ему боли!

Пусть все будет быстро!

Иван вырвал руку и быстро ушел. Через минуту его обогнала машина с белокурой женщиной за рулем. Из салона доносилась развеселая музыка, в руке у женщины дымилась сигарета. Она даже не посмотрела на Ивана, когда ее шикарная машина дала колесом по луже… Взметнулась стена ледяных брызг, окатив левый рукав его куртки и левую штанину.

— Сука! — крикнул ей вслед Иван.

Но та уже умчалась, ей все уже было нипочем.

Иван почистил куртку перчаткой, ощупал карманы. Сегодня улов богатый. Шесть тысяч… И на этот раз ему не придется ни с кем делиться. Но и помогать ему никто не будет.

Иван вошел на стоянку, заплатил сторожу, вывел машину и поехал в Москву. Он рассчитывал принять ванну, плотно поужинать и завалиться на диван, чтобы обдумать детали нового дела. Танька не помешает — она будет лежать рядом и читать журнал. Она постоянно читает что-нибудь такое, про моду, прически, макияж… Настроение у него постепенно повышалось. Когда он подъезжал к дому, совсем успокоился. Неудача с поисками Алии, навязчивая клиентка, грязная вода — все мелочи перед тем, что он вышел сухим из воды во время следствия. Как будто ангел-хранитель помог, не иначе! Ведь до него было так просто добраться — только руку протяни… «Не Дмитрий ли Александрович помог? — подумал он. — Да нет, еще чего?! Ни за что бы он не стал меня выгораживать, даже за деньги».

Он открыл дверь своими ключами. Танька выглянула из кухни, хмуро спросила:

— Ты где был?

— На работе.

Она уже не верила сказке, что сожитель охраняет банк. Видимо, поговорила на этот счет с мамой, а мама убедила ее, что Ивана и близко к такой работе не подпустят.

— Тебе, между прочим, звонили, — загадочно продолжала Танька.

— Мама?

— Нет, не мама, — так же загадочно ответила она. — Какая-то девушка.

— Да ну? — удивился Иван, сбрасывая куртку. При Таньке невозможно было доставать деньги и снимки — вот они, издержки семейной жизни.

— Девушка, которая попросила к телефону Ваню, — ядовито продолжала та.

— Как ее зовут?

— Она не сказала. Сказала, что позвонит позже.

— Странно. — Иван задумался. — Не знаю, кто это может быть? Я никому телефона не давал.

— А я уверена, что давал, давал!

— Да отвяжись, бога ради.

И только тут заметил, что она торжествующе размахивает каким-то черным шнуром.

— Это что такое? — спросил он.

— Что? Шнур от телефона!

Он вырвал шнур и увидел, что вилка с него сорвана. Сиротливо торчали две медные проволочки.

— Где вилка? — гробовым голосом спросил он.

— Нету! Выбросила в окно! — крикнула она. — Чтобы эта девка никогда тебе не дозвонилась!

— Зачем ты сломала телефон, идиотка? А если мне кто по работе позвонит?

— Из банка?

— Хотя бы из банка!

— Ты все врешь!

Визжала Таня так, что он был вынужден зажать ей рот. Она билась, стараясь вырваться, а он терпеливо смотрел на ее искаженное, покрасневшее лицо и думал, как легко любая девушка превращается в истеричку. Просто ужасно, что с ними делается, стоит только поселиться в одной квартире! Или ему просто так везет?

— Угомонись, — попросил он ее. — Ты бы хоть подумала, что самим придется его чинить.

Таня больше не вырывалась, и он отпустил ее.

Потом взялся прилаживать оборванные проводки к телефонной розетке. Ничего не выходило — без вилки никак не обойтись.

— Тань, я не верю, что ты выбросила вилку. Ты ее спрятала.

Она не ответила.

— Дай мне, я починю.

Таня молча рванула на себя дверцу кухонного шкафчика и швырнула на стол пластиковую телефонную вилку:

— На, гад! Чини! Чтобы она тебе смогла дозвониться!

Иван молча принялся за ремонт. Закончив, еще с минуту сидел на полу, возле подключенного телефона, и думал, как быть дальше? Работать, имея под боком Таньку, нельзя. Она рано или поздно обо всем догадается. О любви речи быть не может.

Таньке надоело сидеть одной. Он никуда с ней не ходит, ничего не дарит… Иван достал из кармана