— А вы не насчет размена квартиры пришли?

— Нет, — успокоил ее Иван. — Слушайте, а в последние дни вы не замечали в квартире посторонних? Может, тут кто-то жил?

Они переглянулись:

— Да вроде нет…

— А к ней девушка не приходила?

— Девушка? Нет… Никто не приходил…

— Откуда вы знаете? — рассердился Иван. — Вы же учитесь, поздно приходите?

Девушка тоже рассердилась:

— По крайней мере, при нас тут никого не было! Ладно, у меня мясо совсем засохло. Хорошо, я его с плиты сняла, а то бы мы с вашими разговорами остались без ужина.

Она ушла на кухню, а Иван задумался. Получается, что сразу после его побега через черный ход Дана с тем неизвестным (или с неизвестными) прибрала кухню, вкрутила лампочку, устроила представление в ванной — включила воду, свет и заперла дверь на ключ. Специально, чтобы подольше открывали. Зачем ей все это понадобилось?

Ответ был один — чтобы все думали, что она моется, и ждали, когда выйдет… Значит, решила выиграть время? Значит, она просто-напросто сбежала? Испугалась Ивана? Милиции? Еще чего-то?

Слепая одна далеко не убежит, если только машину не поймает. Но Дана была не одна. Тут маневренность становилась куда выше… И догонять ее в любом случае было поздно. Иван поднял с пола топор. Парень испуганно посмотрел на него.

— Иди к жене, — мотнул головой Иван. — Я, тут еще кое-что осмотрю.

— А вы.., право имеете? — пробормотал парень, увидев, что Иван направился к двери напротив кухни и с силой врубил топор в щель над замком.

— Имею!

Дверь с треском распахнулась. Иван включил свет и вошел, прикрыв за собой дверь. Ему не хотелось, чтобы студенты пролезли за ним и сюда.

Действовать надо быстро — иначе они, вконец перепуганные, додумаются вызвать милицию… Девчонка первая предложит, по ней видно — она уже что-то подозревает.

В комнате явно кто-то жил в последнее время.

Даже обыскивать не стоило. Иван увидел на столе у окна пустой стакан, на дне которого виднелись остатки чая. Чай даже не высох. Тут же стояла коробка с рафинадом, заварной чайник, лежал хлеб в целлофановом пакете, вафли в разорванной упаковке. В комнате было чисто — ни пыли, ни паутины, пол блестит. Тут недавно убирались. Постель застелена клетчатым красным пледом. Он подошел, отогнул плед. Свежее белье, белейшее. На подушке — несколько длинных черных волосков. Он прищурился и поднял подушку. Там лежала сложенная ночная рубашка — из желтого шелка с вышивкой, с кружевами.

Он рванул дверцы шкафа. Пусто. То же зрелище ожидало его и в комоде, и в буфете. Везде пусто, и вот там-то копилась пыль. Значит, комнату убрали поверхностно, не собираясь в ней прожить долгое время. Она была похожа на гостиничный номер, постоялец которого забыл только одну вещь — ночную рубашку… Больше в комнате ничего примечательного не нашлось. Тогда Иван поступил следующим образом. Он осторожно снял наволочку с подушки, вывернул ее так, чтобы волосы остались внутри, как в мешке, вложил в этот мешок рубашку и сделал аккуратный сверточек.

Сверточек запихнул под куртку, застегнул ее под горлом и вышел.

Первое, что он увидел в коридоре, были испуганные, болезненно бледные лица студентов. Им явно было плохо от страха и накативших подозрений. Не пустили ли они в квартиру взломщика или убийцу?! Иван небрежно кивнул им:

— Извинитесь перед хозяйкой комнаты, мне это надо было для дела. Все, пока.

И вышел на лестницу так быстро, что никто не успел и слова вымолвить вслед. Он понял, что еще немного — и они пойдут в атаку. Ну, не в рукопашную, конечно, слишком напуганы. С таким хиляком, как этот студент, он запросто справится. Женушка тоже в счет не идет. Но поднимут крик, визг, вызовут милицию. А милиция ему сейчас вовсе не нужна. Он быстро дошел до метро, машинально осматриваясь по сторонам — нет ли где Даны? Наконец он понял, что это нелепо. Дана давно где-то далеко. Хорошо, хоть жива. Ему почему-то нравилась эта женщина, хотя она явно ему врала. Но зато не она в него стреляла. Слепая стрелять не могла.

Да еще так метко! Кто-то жил в той комнате. А кто?

Уже в вагоне метро он вытащил из-под куртки сверток, слегка приоткрыл его и прижал в к лицу, вдыхая запах. Ему показалось, что он этот запах узнает. Так пахло тело Алии, ее волосы. Духами она не пользовалась. Но запах мог его обмануть.

Зато волосы — несомненно, похожи на волосы Алии… Тот же цвет, та же длина…

…Танька даже не вышла ему навстречу — так обиделась. Иван не стремился с ней помириться.

Ему было все равно. Он прошел в комнату, разделся, прилег на постель. Танька только пересела подальше от изголовья.

— Скоро полночь, — сказала она.

— Да ну? Не может быть! — Парень посмотрел на часы. Она была права.

— Нашел ты свою Дану Сулимову? — холодно спросила она.

— Нашел.

— Ну и как?

— Плохо, — ответил он.

— В смысле — она тебе не дала?

— Татьяна, не груби, — предупредил он. — .Что я всегда в тебе ценил — так это вежливость.

— А я не вежливая!

— Значит, ошибся.

Танька сгорбилась, закрыла лицо руками и стала раскачиваться взад-вперед — сейчас заплачет.

Иван украдкой посматривал в ее сторону. Да, кажется, уже плачет.

— — Перестань, — сказал он. — Немедленно перестань. Не выношу я этого!

— Если ты не любишь меня… — захлебывалась она в слезах, — если ты меня не любишь… Зачем тогда живешь со мной… Зачем мы тогда сняли эту проклятую квартиру… Я здесь так несчастна… Я тебя вообще не вижу… Ты все время где-то бегаешь… Ты мне ничего не говоришь…

Он протяжно застонал и отвернулся к стене.

Танька еще некоторое время сопела носом, потом хрипло спросила:

— Хочешь, чтобы у нас все было плохо?

— Нет, — процедил он сквозь зубы.

— Тогда почему так себя ведешь?

— Слушай, дай мне подумать! — взорвался он. — У меня куча неприятностей, мне сейчас только и есть дела, что сопли тебе вытирать!

Она вскочила:

— Тогда думай, думай! Потому что я ухожу!

— Вали!

— Ах, вот как ты!

— На себя бы посмотрела! — Он сел на постели. — Правду говорят, если хочешь узнать дочку — посмотри на матушку. Твоя матушка мне всегда была поперек горла. А ты еще хуже! Скандалистка! Склочница! Тряпичница!

— Что?!.

В следующий момент Танька уже носилась по комнате, открывала шкафы, лихорадочно собирая свои вещи и бормоча:

— Ну все, это конец… Чтобы я с тобой после такого осталась?! Да никогда! Мама была права, она же мне сказала — не связываться! Бандит! Уголовник!

— Кто уголовник? С чего ты взяла?

Она кидала тряпки в сумку и затаптывала их туда ногами, чтобы меньше места занимали.

— Ненавижу тебя! Ой, как я тебя ненавижу! Не смей больше ходить к нам! А твоего тамагошу я отниму у