Сознание того, что она обманула ожидания своих родителей, острой болью отозвалось в сердце.

– Ты ошибся… – шептала она, судорожно вцепившись в край туалетного столика и склонив голову. – Ты ошибся во мне…

Теперь истина предстала перед ней во всем своем уродстве – ее абсолютно не привлекали хорошие, порядочные, верующие мужчины, такие, как Грег Хаули. В отличие от Захария Бенедикта, который очаровал ее с той самой минуты, когда она впервые увидела его на заснеженной автомобильной стоянке. Отвратительная правда заключалась в том, что вчера вечером она больше всего на свете хотела принадлежать ему, и Бенедикт это прекрасно понял. Масть к масти подбирается, и он сразу безошибочно признал в ней свою. Именно поэтому он так разъярился, когда она оттолкнула его, – он просто презирал ее за трусость.

Черного кобеля не отмоешь добела. Миссис Боровская была права. Но ведь отец был несогласен с этим, внезапно вспомнила Джулия. Когда она повторила ему эту любимую пословицу воспитательницы Ла-Салля, преподобный Мэтисон мягко, но твердо отчитал ее:

– Животные действительно не могут меняться. Но ведь ты – человек! И Господь наделил тебя разумом и волей. А потому, если хочешь стать порядочным человеком, то тебе достаточно стремиться к этому, несмотря ни на что! Поверь в себя, и тогда, с Божьей помощью, ты достигнешь того, к чему стремишься!

Поверь в себя, Джулия…

Медленно подняв голову, Джулия пристально посмотрела на свое отражение в зеркале, чувствуя, как с каждой секундой в ней растут душевные силы. Пока она еще не совершила ничего непоправимого. Пока.

А значит, прежде чем она сделает нечто такое, в чем потом будет всю жизнь раскаиваться, ей необходимо вырваться отсюда. И как можно скорее! Бежать! Куда угодно, хоть к черту на рога, но только немедленно! Сегодня! Ей необходимо бежать именно сегодня, прежде чем ее слабая воля и сомнительной крепости мораль окончательно рухнут под натиском дьявольского обаяния Бенедикта. Если она задержится хотя бы на день, то действительно станет его сообщницей, а значит, падет в пропасть, из которой уже не будет возврата к нормальной жизни среди честных, порядочных людей. От апатии не осталось и следа – она сменилась слегка истеричным возбуждением, и Джулия приняла твердое решение бежать именно сегодня. Бежать во что бы то ни стало.

Подойдя к окну, она слегка раздвинула портьеры, и в комнату проник мутный, сероватый свет мрачного зимнего утра. Все небо было затянуто тяжелыми тучами, готовыми в любую минуту просыпаться снегом, а ледяной ветер зловеще завывал между соснами и заставлял дребезжать оконные стекла.

Пока Джулия стояла, задумчиво разглядывая заснеженные окрестности и пытаясь мысленно проделать тот путь, которым они сюда приехали, в воздухе снова закружились снежинки – предвестники очередного снегопада. Джулия досадливо поморщилась – за последние два дня она видела столько снега, что ей, похоже, не захочется его больше видеть до конца своих дней. Большой круглый термометр на веранде показывал два градуса мороза. Но если принять в расчет ледяной ветер, то эти два превратятся во все двадцать.

От размышлений ее отвлекли громкие звуки радио. Судя по всему, виновник всех ее несчастий уже оделся и вышел в гостиную, чтобы прослушать последние новости.

На какую-то долю секунды ей захотелось наглухо забаррикадироваться в этой теплой, уютной комнате и сидеть здесь до тех пор, пока Бенедикт не решит убраться отсюда куда-нибудь подальше. Но Джулия тотчас же отбросила эту мысль как утопическую и совершенно неприменимую на практике. Во-первых, ей нужно будет что-то есть и пить, а во-вторых, даже если она и забаррикадирует дверь, то все равно ничего не сможет сделать с окном. Кроме того, с каждым новым днем ее пребывания здесь будет все сложнее убедить власти и жителей Китона в том, что она не была ни сообщницей, ни любовницей сбежавшего из тюрьмы преступника, осужденного за убийство.

А следовательно, как это ни грустно, единственный путь к «свободе»и незапятнанной репутации пролегал через эти заснеженные и совершенно незнакомые горы. Путь, который ей предстоит преодолеть в одиночку на «блейзере», если удастся вспомнить былое и завести машину без ключа зажигания. Или пешком. И так как второй вариант казался гораздо более вероятным, то она решила в первую очередь позаботиться о теплой одежде.

Оторвавшись от окна, Джулия направилась к огромному стенному шкафу, рассчитывая оттуда «позаимствовать» что-нибудь. Недолгие поиски очень быстро увенчались успехом – у самой задней стенки шкафа она обнаружила два утепленных лыжных комбинезона одинаковой расцветки – ярко-синие, с бело- красной отделкой. На ее счастье, один из них был маленького размера, и приложив его к себе, Джулия поняла, что он придется ей как раз впору. Прихватив комбинезон, она направилась к бельевому шкафу и начала перебирать его содержимое. Через пару минут ее ждал еще один приятный сюрприз – в одном из ящиков лежало несколько комплектов теплого шерстяного белья.

Правда, белье оказалось немного великоватым и настолько плотным, что, с трудом натянув джинсы, Джулия уже не смогла согнуть ноги в коленях. Однако на такие мелочи не стоило даже обращать внимания. Все ее помыслы были направлены на то, чтобы обмануть Зака, усыпить его бдительность и получить достаточную фору в том случае, если ей придется уходить пешком. Из этих же соображений она решила до поры до времени не надевать теплый комбинезон. На данном этапе самым важным было убедить Бенедикта в том, что она хочет просто немного подышать свежим воздухом и не собирается оставаться на улице.

Понимая, что из-за шерстяного белья ее ноги стали похожи на толстые, туго набитые сардельки, Джулия пониже натянула свитер, постаралась придать своему лицу выражение вежливой, безличной доброжелательности и, открыв дверь, вышла в гостиную.

Зак стоял у громадного окна и, засунув руки глубоко в карманы брюк, смотрел на падающий снег. Джулия не стала окликать его, оттягивая тот момент, когда ей придется снова оказаться с ним лицом к лицу. Зак вынул руку из кармана и задумчиво потер затылок. Внезапно в памяти всплыли вчерашние события. Джулия отчетливо вспомнила, как накануне вечером эти длинные, чуткие пальцы ласкали ее грудь и какое острое наслаждение она при этом испытывала. Только сейчас она смогла оценить то самообладание, сдержанность и даже благородство, которые Зак проявил вчера. Ведь он был возбужден не меньше, чем она, уж в этом у нее не было никаких сомнений. Джулия будто вновь ощутила рядом это сильное, охваченное желанием мужское тело, и кровь прилила к ее щекам.

Она раздразнила его, а потом безжалостно оттолкнула, оскорбила и унизила. И все же, несмотря на все это, Зак даже не пытался прибегнуть к насилию…

Теперь он стоял вполоборота к ней, и Джулия не могла оторвать взгляд от надменного, резко очерченного профиля, от подвижного рта, который целовал ее вчера с такой всепоглощающей страстью.