бросил ее на стол и, не глядя на счет, встал.

— Пойдем отсюда, — рявкнул он, обошел вокруг стола и взялся за спинку ее стула.

— Но мы еще ничего не успели обсудить, — отчаянно запротестовала Мередит.

Мэтт, не обращая внимания на ее возражения, вцепился в локоть и почти потащил к двери.

— Договорим в машине.

Дождь продолжал хлестать с прежней силой, и швейцар в ливрее услужливо держал зонтик над их головами, пока они не уселись в лимузин.

Мэтт велел Джо везти их к универмагу и впился глазами в Мередит:

— Ну а теперь объясни, что ты хочешь? — мягко осведомился он.

По его тону Мередит поняла, что Мэтт не собирается упорствовать, и почувствовала смесь облегчения и стыда, стыда за то, что произошло сегодня на комиссии по районированию и еще произойдет в «Гленмуре». Мысленно поклявшись каким-то образом заставить отца исправить причиненное Мэтту зло, она спокойно ответила:

— Мне нужен быстрый, тайный развод, предпочтительно в другом штате или даже в другой стране, с тем, чтобы никто не узнал о том, что мы вообще были женаты.

Мэтт кивнул, словно соглашаясь, но следующие слова больно ранили ее.

— А если я не пожелаю, как сможешь отомстить мне? Откажешься подать руку еще на одном скучном светском сборище, а твой папаша не допустит меня ни в один чикагский загородный клуб? — холодно осведомился он.

Мэтт уже знает, что именно по настоянию отца его забаллотировали в клубе!

— Мне очень неприятно, что он решился на это. Я не лгу.

— Поверь, мне на это наплевать! — рассмеялся он. — Я ведь просил Эйвери не беспокоиться!

Но Мередит не слишком поверила ему. Всякий человек был бы глубоко раздосадован и смущен отказом. Угрызения совести и стыд за мелочную злобу отца заставили ее отвести глаза. Они почти помирились и беседовали как добрые знакомые. Так хорошо было разговаривать с ним, словно уродливое прошлое больше не существовало! Мередит не хотела вражды: в том, что случилось много лет назад, — не только его вина. Теперь у них обоих новая жизнь, каждый пошел своей дорогой. Она гордится своими достижениями, Мэтт имел полное право гордиться своими.

Рука Мэтта лежала на спинке сиденья, и Мередит обратила внимание на элегантные плоские золотые часы, блестевшие на руке. Почему она именно сейчас вспомнила про эти чудесные, сильные и умелые мужские руки? Когда-то они были шершавыми и мозолистыми, теперь же — тщательно ухоженными…

Она ощутила внезапный бессмысленный порыв взять его ладонь в свою и сказать:

— Прости, прости за все, что мы сделали, желая больнее ранить друг друга. Прости, что мы оказались такими разными…

— Пытаешься разглядеть грязь у меня под ногтями?

— Нет! — почти вскрикнула Мередит, умоляюще глядя в непроницаемые серые глаза, и со спокойным достоинством призналась:

— Просто на миг захотелось, чтобы все кончилось по-другому, и мы… мы хотя бы смогли остаться друзьями.

— Друзьями? — с уничтожающей иронией переспросил он. — В последний раз дружеские отношения с тобой стоили мне имени, свободы и еще чертовски много всего.

«Это стоило тебе гораздо больше, чем представляешь, — обреченно подумала Мередит. — Того завода, что ты собирался выстроить в Саутвилле, но это я исправлю. Заставлю отца сделать все возможное и никогда не вмешиваться больше в твои дела».

— Мэтт, выслушай меня! — попросила она, страстно желая сломать выросший между ними барьер. — Я готова забыть прошлое и…

— Как мило с твоей стороны! — издевательски бросил он.

Мередит застыла, едва сдерживаясь, чтобы не бросить ему в лицо справедливый упрек. В конце концов именно она — пострадавшая сторона, брошенная жена. Но, взяв себя в руки, она упрямо продолжала:

— Я сказала, что готова забыть прошлое, и так оно и есть. Если согласиться на развод по обоюдному согласию, я сделаю все на свете и сумею уладить твои дела в Чикаго…

— Каким же это образом вы сумеете добиться этого, принцесса? — с саркастическим удивлением спросил Мэтт.

— Не называй меня принцессой! Я вовсе не собираюсь оказывать тебе снисхождение! Просто хочу поступить по справедливости!

Мэтт из-за полузакрытых ресниц продолжал изучать ее лицо.

— Прости за грубость, Мередит. Что ты собираешься сделать для меня?

Обрадованная очевидной сменой настроения, Мередит поспешно ответила:

— Прежде всего постараться, чтобы с тобой не обращались как с прокаженным. Я знаю, именно отец сделал так, что тебя забаллотировали в клубе, но попытаюсь заставить его обратиться в совет…

— Забудем обо мне, — вкрадчиво предложил Мэтт, морщась от отвращения. Что за гнусное попрошайничество и лицемерие?! Как хорошо, что она не получит то, к чему так отчаянно стремится! Мэтт был очень рад этому. — Так ты хочешь тайного развода, чтобы выйти замуж за своего банкира и получить пост президента, верно? Мередит кивнула.

— И этот пост так для тебя важен?

— Я ничего так не хотела в жизни, — горячо призналась Мередит. — Ты… ты согласен, верно? — спросила она, с тревогой глядя в непроницаемое лицо и с ужасом отмечая, что машина остановилась у входа в магазин.

— Нет.

Он сказал это с такой вежливой категоричностью, что Мередит на мгновение потеряла способность понимать слова.

— Нет? — недоверчиво повторила она. — Но развод…

— Забудь об этом! — рявкнул он.

— Забыть? Но от этого для меня зависит все на свете.

— Сожалею.

— Тогда я разведусь без твоего согласия, — вскинулась она.

— Попробуй только, и я устрою такой скандал, что ты никогда не сможешь показаться на людях! И для начала подам на твоего ничтожного банкира в суд за раскол семьи.

— Раскол се…

Слишком ошеломленная, чтобы помнить об осторожности, Мередит разразилась горьким смехом.

— Да ты окончательно спятил?! Если сделаешь это, будешь выглядеть настоящим ослом, брошенным, обманутым мужем.

— А тебя все станут считать изменницей, нарушившей супружеский долг.

Безумная ярость взорвалась в Мередит.

— Черт бы тебя побрал! — завопила она, побагровев. — Попробуй только публично опозорить Паркера, я убью тебя собственными руками! Ты подметок его не достоин! Он в отличие от тебя настоящий мужчина и, уж конечно, не пытается затащить в постель каждую женщину, с которой встречается! У него твердые принципы, он джентльмен, но тебе этого не понять, потому что под дорогим костюмом ты по-прежнему все тот же — грязный работяга из грязного городка с грязным пьяницей отцом!

— А ты, — в бешенстве процедил он, — злобная самодовольная сука!

Мередит размахнулась, но тут же охнула от боли:

Мэтт поймал ее запястье и с такой силой сжал, что лицо ее побелело от боли.

Если Саутвилльская комиссия откажет мне, — ангельским голосом предупредил он, — о разводе и речи быть не может! Если же я решу дать тебе развод, я определяю условия, на которые ты и твой отец будете вынуждены согласиться.

Продолжая все с большей силой стискивать ее руку, он дернул Мередит на себя, пока их лица почти не соприкоснулись:

— Поняла, Мередит? Ни ты, ни твой отец не имеют надо мной власти. Попробуй перейти мне дорогу еще раз, и горько пожалеешь, что твоя мать не сделала когда-то аборт!