доев завтрак, вскочил из-за стола и, сославшись на множество неотложных дел, покинул комнату, оставив Шерри в полной растерянности.

Накануне, сразу после ужина, граф уехал с приятелем в театр, а днем раньше — на какой-то поздний прием, и Ходжкин сообщил Шерри, что домой он возвращается только к утру.

Шерри терялась в догадках. Что это с ним? Почему он ушел? Может, встал в дурном настроении, потому что не выспался?

Ее размышления были прерваны приходом Уитни и старой герцогини, которые явились вскоре после завтрака и застали Шерри сидящей за столом в глубокой задумчивости. Когда же она рассказала им о случившемся, обе в один голос воскликнули:

— Да он просто ревнует!

Предположение показалось Шерри не очень убедительным, но она не преминула воспользоваться им и, покатавшись после обеда с Дю Биллем по парку, в разговоре со Стивеном перед ужином долго расхваливала его, как веселого и приятного компаньона. Реакция графа была примерно такой же, как утром.

— А я и не знал, что вас так легко обольстить, — с досадой заметил он.

На следующее утро Шерри рассказала об этом Уитни и старой герцогине, поскольку они просили сообщать им о каждом шаге и каждом слове Стивена. И снова они в один голос воскликнули:

— Да он просто ревнует!

— Ревнует! — Шерри не знала, хорошо это или плохо. Она боялась поверить, что нравится ему, хотя втайне очень на это надеялась.

Ей было известно, что в этот вечер, в Альмаке, он будет за ней ухаживать, что должно обеспечить ей, по мнению Чарити Торнтон, мгновенную популярность. Но популярность не интересовала девушку. Главное — как-нибудь не посрамить ни себя, ни его семью, ни самого графа. Весь день Шерри нервничала, но, к счастью, неожиданно приехала Уитни и не отходила от Шерри, пока та одевалась. Ох, уж это одевание! Девушке показалось, что оно никогда не кончится. И она мечтала лишь об одном: поскорее сесть в экипаж.

Швея отступила на шаг, держа в руках потрясающей красоты платье, в буквальном смысле этого слова с иголочки — оно было дошито всего несколько минут назад. Шерри то и дело нервно поглядывала на часы.

— Месье Дю Вилль меня заждался.

— Ничего, Николасу не привыкать, — сухо заметила Уитни. Но Шерри заботил вовсе не Николае, а находившийся в это время внизу лорд Уэстморленд. Интересно, какова будет его реакция, когда он увидит ее в этом платье?

— Еще немного, и вы будете готовы к балу, — сказала Уитни, когда Шерри хотела взглянуть в зеркало на свою новую прическу. — Наденете платье, тогда и посмотрите. Чтобы был полный эффект. Мой дебют пришелся как раз на то время, когда я с тетей и дядей была в Париже. Меня нарядили, и лишь тогда тетушка позволила мне посмотреть в зеркало, — с кокетливой улыбкой сообщила герцогиня. — До этого я и представить себе не могла, как выгляжу в нарядном платье.

— Неужели? — удивилась Шерри, знавшая из книг и разговоров, что в Англии в состоятельных семьях девочек с малых лет наряжают, как принцесс, но спросить об этом постеснялась.

Однако Уитни сама догадалась и со смехом сказала:

— Я поздно расцвела.

Шеридан с трудом верила, что в жизни этой великолепной брюнетки, сидевшей сейчас на краешке кровати, тоже были свои трудности, и сказала об этом Уитни.

Тогда герцогиня, не переставая смеяться, рассказала ей, что еще до своего дебюта мечтала лишь о том, как научиться стрелять из рогатки и добиться любви одного деревенского парня.

— Поэтому-то меня и отправили во Францию, — закончила она с доверительной улыбкой. — Ничего другого не оставалось, чтобы спасти меня от ужасного позора.

Шерри хотела ответить ей тоже в шутливом тоне, но не успела — камеристка и швея стали ей осторожно надевать через голову платье. И в этот момент в спальню вплыла вдовствующая герцогиня.

— Мне не терпелось посмотреть, как вы выглядите, еще до вашего появления у Резерфордов, — сказала она, издали наблюдая за тем, как Шерри готовят к балу, — вот я и приехала.

— Месье Дю Билль, наверное, сердится, что я заставляю его столько ждать? — спросила Шерри, опустив руки и послушно поворачиваясь, чтобы девушки могли застегнуть на спине крошечные крючки.

— И не думает. Потягивает себе шерри вместе со Стивеном и… — Она не договорила и ахнула, когда Шерри повернулась к ней лицом.

— Только если что-нибудь не так, не говорите, — попросила Шерри. — Я больше не выдержу!

Старая герцогиня слова не могла вымолвить от восторга, и тогда Шерри повернулась к Уитни. Та вся сияла, медленно поднимаясь с кровати.

— Хоть вы скажите, как я выгляжу, — взмолилась девушка.

— Попросите мисс Ланкастер посмотреть на себя в зеркало, — обратилась Уитни к камеристке, заранее предвкушая удовольствие от реакции Стивена, когда он увидит, как преобразилась Шерри. — Нет, подождите… сначала перчатки и веер.

Вы должны иметь полное представление о том, как выглядите, не правда ли? — спросила она Шерри.

Шерри не знала, должна или не должна. С нетерпением, смешанным со страхом, она натянула длинные, до локтя, перчатки цвета слоновой кости, взяла у камеристки веер того же цвета с позолотой и наконец повернулась к большому, в полный рост зеркалу, которое держали горничные.

Как и герцогиня, Шерри онемела от восторга, увидев в зеркале роскошно одетую женщину, а потом сказала:

— Я выгляжу… очень мило!

— Мило? — удивленно покачала головой старая герцогиня. — Вы слишком скромны!

— Да, слишком, — поддержала свекровь Уитни, с трудом поборов желание схватить девушку за руку и потащить вниз, в салон, где их дожидались граф, Ники и мисс Чарити.

Близилось время отъезда в Альмак, и Стивена все меньше забавляла мысль о том, что он вынудил Николаев Дю Билля целый вечер провести на балу под бдительным оком самой Чарити Торнтон. Сидя в гостиной и краем уха прислушиваясь к болтовне мисс Торнтон и Дю Вилля, граф обнаружил, что безмозглая старуха ловит каждое его слово и, что бы тот ни сказал, одобрительно кивает. Для дуэньи это было по меньшей мере странно, тем более что Дю Вилль не зря пользовался репутацией дамского угодника.

— Вот они, наконец-то, — возбужденно сказала мисс Торнтон, глядя в сторону холла, и вскочила с софы с такой резвостью, какой, при всей ее энергии, от нее никто не видел ни разу за всю неделю.

— Мы замечательно проведем вечер. Пойдемте, месье Дю Вилль. — И она подхватила свою шаль и ридикюль.

Стивен последовал за ними в приемную залу, и тут Дю Вилль буквально остолбенел и расплылся в улыбке. Что же до Стивена, то от зрелища, которое открылось ему, сердце его наполнилось гордостью, которой он еще никогда не испытывал.

По лестнице спускалась облаченная в атласное платье цвета слоновой кости с золотистыми блестками та самая девушка, которая ужинала с ним в пеньюаре с чужого плеча и босая. Но даже тогда Стивен восхищался ее красотой и вполне мог представить себе, что в вечернем платье она будет выглядеть просто потрясающе. И все-таки Стивен был застигнут врасплох увиденным. Зачесанные назад и переплетенные на макушке тесьмой с жемчужинками волосы Шерри ниспадали на плечи, словно расплавленное золото.

Стивен понял, что Шерри ожидала подобной реакции с его стороны и потому бросила на него быстрый взгляд, хотя в последние дни делала вид, будто не замечает его.

— Мадам, — сказал Стивен, — после сегодняшнего бала мне придется нанять целую армию дуэний, чтобы охранять вас.

Только сейчас Шерри вспомнила, что весь этот дорогостоящий маскарад Стивен устроил с единственной целью: привлечь женихов и как можно скорее сбыть ее с рук и теперь, глядя на нее, радовался, что план его близок к завершению. При мысли об этом сердце ее болезненно сжалось. А она-то надеялась, что он будет искренне восхищаться ею.

Шерри протянула ему руку для поцелуя и очень спокойно, но твердо заявила:

— Я помогу вам осуществить задуманное, сделаю все, что в моих силах.

Как ни странно, но от этой шутки темные брови графа сошлись на переносице.

— Не очень старайтесь, не то ваша репутация пострадает.

— В чем дело, Дэмсон? — спросил Стивен отражавшегося в зеркале камердинера, который искуснейшим образом завязал последний из замысловатых узлов на белом шейном платке своего господина, после чего провел ладонью по его щеке, чтобы проверить, гладко ли тот выбрит.

— Мистер Ходжкин решил, что следует передать вам это письмо до вашего ухода, поскольку оно может оказаться важным, — сказал Дэмсон и, положив измятый, рваный конверт на кровать, занялся делом более ответственным — подготовкой его милости к балу в Альмаке. Достав из гардероба черный фрак, он положил его на руку и разгладил несуществующие морщинки. Затем подал его Стивену, подождал, пока тот вденет руки в рукава, после чего разгладил плечи и борта и отошел назад, с удовлетворением глядя на результаты своих праведных трудов.

— А от кого письмо, Ходжкин не сказал? — спросил Стивен, подтягивая обшлага рукавов рубашки и поправляя сапфировые запонки.

— Его переслал вам хозяин поместья, которое арендовал покойный лорд Берлтон. Оно было отправлено барону на адрес этого поместья.

Стивен кивнул, не проявив особого интереса. В свое время он оплатил соответствующие счета за это поместье и попросил лендлорда пересылать ему всю почту, поступающую на имя Берлтона. До сих пор это были счета, которые Берлтон не успел оплатить, и Стивен, невольный виновник гибели барона, счел своим долгом сделать это за него.

— Передай письмо секретарю, — сказал Стивен. Он торопился, поскольку