Рената рассказывала ему, как она и Олеся услышали вой берсеркера, вы– шли и увидели, что Михаил участвует в схватке и у него отрезан путь для бегства. Виктор не сказал ничего, но глаза его сияли гордостью, и с этого дня, глядя на Михаила, он больше никогда не видел в нем бес– помощного мальчика.

При свете костра Франко отдал свою правую ногу острому осколку кремня. Кости уже были отломаны, оставалось только перерезать порван– ные сухожилия и несколько обрывков мышц. Тело у него источало пот, Франко вцепился в руку Ренаты и закусил зубами палку, когда Виктор проделывал это. Михаил помогал удерживать Франко. Нога отпала и легла на камни. Стая сидела вокруг, обсуждая это, в то время как запах кро– ви заполнил помещение.

Снаружи опять начал завывать ветер. Еще одна пурга начиналась над Россией, страной зимы. Виктор подтянул колени к подбородку и тихо сказал:

– Что же есть ликантроп в глазах Божьих?

Никто не ответил. Никто не мог ответить.

Через некоторое время Михаил поднялся и, прижимая к раненому бо– ку ладонь, пошел наверх. Он вошел в большое помещение и подставил ли– цо ветру, свистевшему в разбитых окнах. Снег белил ему волосы и ло– жился на плечи, заставляя на несколько секунд казаться старше. Он по– глядел наверх, на потолок, где обитали потускневшие от времени анге– лы, и вытер с губ кровь.

Германия была страной Сатаны, в этом Майкл Галатин был совершен– но уверен.

Когда они с Мышонком ехали в фургоне с сеном, истрепанная одежда со столь же истрепанным содержимым, с заметно изменившимися за две недели лицами, по причине отрастания бородок, Майкл рассматривал во– еннопленных, вырубавших деревья по обеим сторонам дороги. Большинство из них были измождены, и выглядели они стариками, но война умела де– лать так, что и юнцы выглядели древними. На них были мешковатые серые поношенные робы, и они махали топорами, как изработавшиеся машины. Охраняли их гревшиеся, набившись в грузовик, нацистские солдаты, воо– руженные до зубов автоматами и винтовками. Солдаты курили и болтали, в то время как пленные работали; вдалеке что-то горело, завеса черно– го дыма застилала серый горизонт на востоке. Упала бомба, решил Майкл. Союзники участили воздушные налеты по мере приближения даты вторжения.

– Стой! – перед ними на дороге встал военный, и возница, опытный участник Сопротивления, немец по имени Гюнтер, натянул вожжи.– Ссажи– вай этих бездельников! – заорал военный, это был свежеиспеченый лей– тенант, с красными полными щеками, как пышки.– Мы им тут найдем рабо– ту!

– Это добровольцы,– объяснил Гюнтер с чувством некоторого досто– инства, несмотря на свою потертую крестьянскую одежду.– Я везу их в Берлин по поручению.

– Я поручаю им здесь дорожные работы,– отпарировал лейтенант.– Ну, давайте, слезайте! Живо!

– У-ух, дерьмо,– прошептал Мышонок в нечесанную нечистую бород– ку. Рядом с ним на сене полулежал Майкл, а дальше Дитц с Фридрихом, еще два бойца Сопротивления, которые эскортировали их с того момента, как четыре дня назад они добрались до золингенской деревни. Под сеном были спрятаны три автомата, два «Люгера», с полдюжины гранат и проти– вотанковые фаустпатроны с прицельным устройством.

Гюнтер начал было протестовать, но лейтенант прошествовал вокруг фургона и заорал:

– Выходи! Всем выходить! Давайте, пошевеливайте ленивыми задни– цами!

Фридрих и Дитц, понимая, что лучше подчиниться, чем спорить с юным Гитлером, спустились из фургона. Майкл последовал за ними, по– следним вылез Мышонок. Лейтенант сказал Гюнтеру: – И ты тоже! Убери этот вонючий фургон с дороги и следуй за мной! – Гюнтер хлопнул вож– жами по лошадиному боку и подогнал фургон к сосенкам. Лейтенант по– гнал Майкла, Мышонка, Гюнтера и двух других человек к грузовику, где им выдали топоры.

Майкл огляделся, оценил взглядом, что немецких солдат было три– надцать. Военнопленных было человек тридцать, они валили сосны.– Со– блюдайте порядок! – рявкнул лейтенант, выглядевший как чисто выбритый шнауцер.– Вы, двое, туда! – Он жестом указал Майклу и Мышонку напра– во.– Остальные сюда! – указал налево Гюнтеру, Дитцу и Фридриху.

– Э… извините, сударь? – робко спросил Мышонок.– Э… что нам предстоит делать?

– Рубить деревья, конечно! – Лейтенант сузил глаза и глянул сверху вниз на бородатого и грязного Мышонка.– Ты также слеп, как и глух?

– Нет, сударь. Я только поинтересовался, почему…

– Ты должен просто подчиняться приказу. Иди работать!

– Да, сударь.– Мышонок, держа топор под мышкой, поплелся, куда указал офицер, а Майкл последовал за ним. Остальные перешли на проти– воположную сторону дороги.– Эй! – заорал лейтенант.– Недомерок! – Мы– шонок остановился и чуть согнулся, испуганный.– Единственный способ извлечь из тебя пользу для немецкой армии заключается в том, чтобы зарядить тобой пушку и выстрелить! – Несколько солдат рассмеялись, будто сочли это хорошей шуткой.– Да, сударь,– ответил Мышонок и пошел в поредевшие деревья.

Майкл выбрал место между двумя пленными и стал тоже рубить топо– ром. Пленные не прекратили работу и никак не отреагировали на него. Щепки летели в холодном утреннем воздухе, запах сосновой смолы смеши– вался с запахами пота и изнурения. Майкл заметил, что у многих плен– ных к робам была пришита желтая звезда Давида. Все пленные были муж– чинами, все были грязны и у всех было одинаковое выражение лица, из– можденное, с остекленелыми глазами. Они спрятались, по крайней мере на время, в свои воспоминания, и топоры у них мелькали в механическом ритме. Майкл свалил тонкое деревце и отступил назад, утирая лицо ру– кавом.– Эй, там, не расслабляться! – сказал один из солдат, став по– зади него.

– Я не пленный,– сказал ему Майкл.– Я – гражданин Рейха. И за– служил, чтобы ко мне относились с уважением… мальчик! – добавил он, поскольку солдату было самое большее девятнадцать.

Солдат зло глянул на него, с минуту было тихо, слышались только стуки топоров, потом солдат прорычал что-то про себя и пошел дальше вдоль шеренги работающих, неся в руках автомат «Шмайсер».

Майкл вернулся к работе, острие топора серебристо засверкало. Под бородкой у него скрежетали зубы. Было двадцать первое апреля, во– семнадцатый день с тех пор, как они с Мышонком покинули Париж и от– правились в путь по маршруту, разработанному для них Камиллой и фран– цузским Сопротивлением. Эти восемнадцать дней они ехали в фурах, бычьих повозках, товарных поездах, шли пешком и гребли на лодке по империи Гитлера. Они ночевали в подвалах, на чердаках, в ямах, в лесу и потайных нишах в стенах и держались на той диете, которой могли их снабдить помогавшие им. Иногда они бы и вовсе голодали, не найди Майкл способ ускользнуть, сняв одежду, чтобы поохотиться на мелкую дичь. И тем не менее оба, и Майкл, и Мышонок, похудели, каждый из них потерял по десятку фунтов веса, они выглядели голодными, глаза запа– ли. Но, опять-таки, такими же были большинство гражданских, которых видел Майкл: пайки уходили к солдатам в Норвегию, Голландию, Францию, Польшу, Грецию, Италию и, конечно, сражавшимся за их жизненные инте– ресы в России, а люди в Германии, числом чуть меньшим, ежедневно уми– рали. Гитлер мог бы гордиться своей стальной волей, но из-за его стального сердца страна бедствовала.

Так что же насчет Стального Кулака? – думал Майкл в то время, когда острие его топора взметало в воздух щепки. Он упоминал это со– четание слов нескольким агентам от Парижа до Золингена, но никто из них не имел ни малейшего представления о том, что они могли бы зна– чить. Все они, однако, были единодушны в том, что это – кодовое на– звание в стиле Гитлера, идеально подходившее к его воле и сердцу, и мозгу, который, должно быть, тоже был из стали.

Чем бы ни был Стальной Кулак, Майкл должен был это выяснить, и необходимость этого росла с приближением июня и дня неизбежного втор– жения союзников – штурм побережья без полного знания того, с чем им предстояло иметь дело, был бы самоубийством. Он повалил еще одно де– рево. Берлин был менее чем в тридцати милях на востоке. Они дошли из такой дали по изрытой воронками и освещаемой по ночам бомбовыми взры– вами земле, уклоняясь от эсэсовских патрулей, броневиков и подозри– тельных селян, для того, чтобы их зацапал желторотый лейтенантик, все интересы которого ограничивались рубкой сосен? Предполагалось, что Эхо в Берлине свяжется с Майклом – это было устроено Камиллой. На этом