будете знать все о линиях немцев и во сне сможете наизусть перечислить свои узлы и их размещение. На их изучение вам дается два дня. За это время немчики должны успокоиться. В Париж вы поедете с водителем. Одним из моих Андре. У нас есть пре– красный блестящий штабной лимузин, спрятанный неподалеку отсюда. Большой босс говорит, что вы знаете немецкий язык, поэтому тронетесь в восемь часов – вот все, что я могу вам сказать.– Он выудил карман– ные часы и открыл крышку.– Значит, у вас есть еще четыре часа, чтобы помыться и немного поспать. Мне кажется, вы в этом нуждаетесь.

Майкл кивнул. Четырех часов сна будет для него достаточно, и ему хотелось смыть с лица маскировочную раскраску и пыль.

– А душ у вас тут есть?

– Не совсем.– Мак-Каррен слегка улыбнулся и глянул на Габи, во– шедшей вслед за ними.– Это место было сооружено римлянами, давно, еще когда Цезарь был большой шишкой. Они любили ванны. Габи, не возьмешь– ся ли ты поухаживать за нашим другом?

– Сюда,– сказала Габи и пошла из комнаты, а Майкл следовал в не– скольких шагах за ней.

– Габи? – Мак-Каррен подождал, пока она остановится и посмотрит на него.– Ты проделала там просто чертовски хорошую работу.

– Мерси,– ответила она без всякого намека на удовольствие от по– хвалы. Ее сапфирно-голубые глаза, изумительные на ее пыльном точеном лице, остановились на Майкле Галатине. Они смотрели на него с холод– ным профессиональным уважением. Уважение одного убийцы другим, поду– мал Майкл. Он был рад тому, что они воюют на одной стороне.– Идите за мной,– сказала она ему, и он пошел по сырому подземному коридору.

– Вот для вас ванна,– сказала ему Габи, и Майкл остановился, разглядывая каменный бассейн футов пятнадцати по диагонали и четырех футов в глубину, заполненный водой, в которой плавали опавшие листья и трава.– Вот вам мыло,– сказала она и бросила ему твердый белый бру– сок с деревянной полки, на которой также висело несколько выглядевших поношенно, но чистых полотенец.– Мы налили эту воду всего лишь пару дней назад.– Она показала ему на большой каменный желоб, выступавший из стены над ванной.– Надеюсь, мытье в воде, в которой уже принимали ванну, не вызывает у вас возражений?

Он улыбнулся как можно элегантнее.– Если только это все, для че– го ею пользовались.

– Нет, для этого у нас есть нечто другое.

– Коммунальные удобства? – сказал Майкл, и вдруг Габи стащила с себя свой заношенный свитер и стала расстегивать блузку. Он смотрел, как она раздевалась, не зная, как это воспринимать, и она посмотрела на него, снимая блузку, из-под которой показался лифчик.– Надеюсь, вы не возражаете,– сказала она и, не прекращая раздеваться, достала за спиной и расцепила лифчик.– Мне тоже нужно вымыться.– Лифчик упал, ее груди полностью обнажились.

– О, нет,– сказал Майкл.– Нисколько.

– Я рада. А если бы даже вы и возражали, мне все равно. Некото– рые мужчины… представляете ли… стесняются мыться с женщинами.– Она сняла ботинки и носки и стала расстегивать брюки.

– Не представляю,– ответил Майкл, скорее себе, чем ей.

Он снял шапочку и расстегнул парашютный комбинезон. Габи без ко– лебаний сняла последнее белье и совершенно голая пошла к ступенькам, спускавшимся под воду. Она спустилась по ним, и Майкл услышал, как у нее сперло дыхание, пока вода подходила до уровня бедер и живота. Ключевая вода, подумал он. Подаваемая через систему древнеримских труб к тому, что служило общественной баней, вероятно, в своего рода храме. Габи сделала последний шаг, вода накрыла ее грудь, и наконец она выдохнула воздух, который задерживала в легких. Здесь внизу было весьма прохладно, чтобы окунаться, но ему не улыбалось ехать в Париж, не имея еще два дня возможности вымыться. Он переступил через свое сброшенное белье и пошел к ступенькам. От холодной воды у него тут же свело лодыжки, потом колени… ну, такое ощущение не забывается.

– Сводит тело,– сказал Майкл, стиснув зубы.

– Потрясающе. Вы, должно быть, привычны к холодной ванне, да? – Прежде чем он ответил, она дошла до центра бассейна и окунулась с го– ловой. Затем быстро выскочила и отвела руками свои густые черные во– лосы с лица на затылок.

– Пожалуйста, мыло?..

Она поймала брошенный им кусок и стала намывать волосы. От мыла пахло салом и овсянкой, оно явно не было сортом, покупаемых в парфю– мерных салонах.

– Вы быстро соображали там, в Безанкуре,– сказала она ему.

– Не особенно. Я просто использовал имевшиеся возможности.

Он присел в воду по горло, пытаясь привыкнуть к холоду.

– Вы часто так делаете? – спросила она, с ее волос падали мыль– ные хлопья.– Используете возможности?

– Это единственное, что я умею.– «Волчий способ»,– подумал он.– Брать, что дают.

Габи намылила себе руки, плечи и груди, движения ее были скоры и расчетливы, а не медлительно- соблазняющими.

Здесь ждать нечего,– подумал Майкл.

Габи просто механически действовала. Казалось она совершенно не думала о том, что ее плотное крепкое тело было менее чем в семи футах от него, и эта ее незаинтересованность – ее уверенность в том, что она может справиться с любой проблемой, если та возникнет – заинтри– говала его. Но от холодной воды возникла только дрожь, а не пробужде– ние желания. Майкл наблюдал, как она намыливала спину, сколько могла достать, но не попросила его помылить остальное. Потом она намылила лицо, еще раз окунулась и вынырнула с розовыми щеками. Затем бросила мыло ему.

– Ваша очередь.

Майкл соскреб со своего лица маскировочную краску. Грубое мыло щипало кожу.

– Свет,– сказал он и кивнул в сторону двух ламп, свисавших на проводах на стене.– Как вы снабжаетесь электричеством тут, внизу?

– Мы подключились к линии, идущей на особняк в двух милях отсю– да,– сказала Габи. Она слегка улыбнулась, на ее волосах все еще была мыльная пена.– Нацисты используют его как командный пункт.– Она еще раз ополоснула волосы, смывая остатки мыла, хлопья поплыли от нее как кружевные гирлянды.– Мы не пользуемся электричеством с полуночи до пяти часов утра, и расходуем его не слишком много, чтобы они не заме– тили.

– Очень плохо, что у вас нет нагревателя воды.

Майкл намочил голову и волосы, окунувшись в воду, затем намылил и вымыл из волос песок. Он еще раз поскреб грудь, руки и лицо, смыл мыло и заметил, что Габи рассматривает его очищенное от красок лицо.

– Вы не англичанин,– решила она после нескольких секунд изучения его без маскировочной раскраски.

– Я – британский гражданин.

– Возможно, так оно и есть… но вы не англичанин.

Она подступила к нему ближе. Он чувствовал естественное благо– ухание ее чистой плоти, и ему вспомнился яблоневый сад, цветущий бе– лым цветом под весенним солнцем.

– Я видела многих англичан, захваченных немцами в 1940 году. Вы не выглядите таким, как они.

– И как же они выглядят?

Она пожала плечами. Придвинулась на фут-другой ближе. Его зеле– ные глаза могли бы загипнотизировать ее, если бы она позволила, поэ– тому она стала глядеть на его губы.

– Я не знаю. Может… они словно дети, занятые игрой. До них не доходило, с чем они столкнулись, когда попытались воевать с нациста– ми. Вы похожи…– Она запнулась, на ее груди задержалась холодная во– да. Она попыталась выразить то, о чем подумала.– Вы, похоже, воюете как будто очень давно.

– Я был в Северной Африке,– сказал он.

– Нет. Это не то, что я имею в виду. Вы похожи… как будто ваша война тут.– Габи прижала пальцы к своему сердцу.– Ваша битва – она где-то внутри, да?

Теперь была его очередь отвести взгляд, потому что она видела слишком глубоко.