В двадцати четырех милях к западу от Салины потрепанный старый «Понтиак» Джоша Хатчинса издал хрип, как старик страдающий от пневмонии. Джош увидел, что стрелка термометра резко подпрыгнула к красной черте. Хотя все стекла в машине были опущены, внутри автомобиля было как в парилке, и белая хлопковая рубашка и темно-синие брюки Джоша приклеились к его телу от пота.
— О, Господи! — подумал он, глядя на то, как ползла вверх красная стрелка. Радиатор вот-вот взорвется. Спасение приближалось с правой стороны, где виднелось выгоревшая надпись «Поу-Поу. Бензин! Прохладительные напитки! Одна миля!» и нарочито смешная картина старого чудака, сидящего на муле и курившего трубку.
— Надеюсь, что смогу протянуть еще милю, — подумал Джош, направляя «Понтиак» по спасительному уклону. Автомобиль продолжал содрогаться, а стрелка зашла уже на красное, но радиатор пока не взорвался. Джош правил к северу, следуя надписи Поу-Поу, и перед ним, простираясь до горизонта, лежали тучные поля кукурузы, выросшие в рост человека и поникшие от июльской жары. Двухрядная проселочная дорога пролегла прямо через них, и не было ни дуновения ветра, чтобы колыхнуть колосья; они стояли по обеим сторонам дороги как неприступные стены и могли, насколько было известно Джошу, тянуться на сотню миль к востоку и западу.
«Понтиак» захрипел, и его встряхнуло. — Давай, — просил Джош, по его лицу стекал пот. — Давай, не отыгрывайся на мне сейчас. — Ему не улыбалось шагать целую милю по сорокаградусной жаре, его тогда найдут растаявшим на асфальте, похожим на чернильную кляксу. Стрелка продолжала карабкаться, и красные аварийные лампочки замигали на щитке.
Вдруг послышался хрустящий звук, напомнивший Джошу рисовые хлопья, которые он любил в детстве. И затем, в одно мгновение, лобовое стекло покрылось какой-то ползущей коричневой массой. Прежде, чем Джош сделал удивленный вдох, коричневое облако ворвалось через открытое окно с правой стороны «Понтиака», и его накрыли ползущие, трепещущие, ворошащиеся существа, которые лезли за ворот рубашки, в рот, ноздри и глаза. Он выплевывал их, сбрасывал с век одной рукой, а другой при этом сжимал руль. Это был самый тошнотворный звук шуршания, какой ему приходилось слышать, оглушительный шум скребущих крыльев. Когда глаза у него освободились, он увидел, что лобовое стекло и внутренность автомобиля покрыты саранчой, лезущей через него, пролетающих сквозь его автомобиль на левую сторону. Он включил стеклоочистители, но вес огромной массы саранчи не дал им сдвинуться с места.
Через несколько секунд они начали слетать с лобового стекла, сначала по пять-шесть штук за один раз, и вдруг вся масса поднялась винтовым коричневым торнадо. Стеклоочистители заскрипели туда-сюда, раздавливая тех неудачников, которые слишком задержались. Затем из-под крышки вырвался пар, и «Понтиак» прыгнул вперед. Джош посмотрел на шкалу термометра; на стекло налипла саранча, а стрелка переваливала за красную черту.
Уж точно сегодня не лучший мой день, мрачно подумал он, стряхивая саранчу с рук и ног. Они тоже старались покинуть автомобиль и последовать за огромным облаком, двигавшимся над сжигаемым солнцем злаком, устремляясь в северо-западном направлении. Одно из насекомых ударило его прямо в лицо, издавая крыльями шум, похожий на презрительное вибрирующее стрекотание, после чего улетело вслед за другими. В автомобиле их осталось около двадцати штук, они лениво ползали по щитку и пассажирскому сиденью.
Джош сосредоточился на том, куда он едет, моля, чтобы мотор протянул еще несколько ярдов. Сквозь струю пара он увидел маленькое строение из шлакоблоков с плоской крышей, приближавшееся справа. Впереди него стояли бензиновые колонки под тентом из зеленого брезента. На крыше строения стоял самый натуральный старый фургон, и на его боку красными огромными буквами было написано: «Поу-Поу».
Он сделал вдох облегчения и свернул на дорожку из гравия, но прежде, чем он подъехал к бензоколонке и водяному шлангу, «Понтиак» кашлянул, дрогнул и выстрелил в одно и тоже время. Мотор издал звук, похожий на тот, когда бьют по пустому ведру, и потом единственным звуком осталось шипение пара. Ну, подумал Джош, будь что будет.
Обливаясь потом, он вылез из автомобиля и задумчиво посмотрел на вздымающуюся струю пара. Потянувшись открыть капот, он ощутил укус обжигающего металла. Он отступил назад, и так как солнце палило с неба, раскаленного почти добела, Джошу подумалось, что жизнь его тоже достигла крайней черты.
Хлопнула сетчатая дверь.
— Что, неприятности какие-то? — спросил сиплый голос.
Джош глянул. От сооружения из шлакоблоков к нему подходил маленький сгорбленный пожилой человек, на котором была огромная засаленная шляпа, комбинезон и ковбойские ботинки.
— Точно, неприятности, — ответил Джош.
Маленький человек, ростом не больше пяти футов и одного дюйма, остановился. Огромная шляпа, которую завершала лента из зеленой кожи и торчащее орлиное перо, почти скрывала голову. Лицо сильно загоревшее, похожее на обожженную солнцем глину, глаза — как темные сверкающие точечки.
— Ого-го! — дребезжащим голосом протянул он. — Какой вы большой! Боже, никогда не видел такого большого, как вы, с тех пор, как здесь побывал цирк! — Он осклабился, обнажив мелкие, желтые от никотина, зубы. — Как там у вас погода?
Джош, изнуренный потом, разразился смехом. Он широко, как только мог, улыбнулся.
— Такая же, как здесь, — ответил он. — Ужасная жара.
Маленький человек благоговейно потряс головой и обошел вокруг «Понтиака». Он тоже попытался поднять капот, но обжег пальцы.
— Сорвало шланг, — решил он. — Да. Шланг. Последнее время так часто бывает.
— Запасной имеется?
Человек закинул голову, чтобы увидеть лицо Джоша, все еще явно пораженный его ростом.
— Не-а, — сказал он. — Ни единого. Хотя для вас один достану. Закажу в Салине, будет здесь через…
Два или три часа.
— Два или три часа? Салина всего в тридцати милях отсюда!
Маленький человек пожал плечами.
— Жаркий день. Городские не любят жары. Слишком привыкли к кондиционерам. Да, два или три часа, не меньше.
— Черт возьми! А мне еще ехать в Гарден-Сити!
— Далековато, — согласился. — Хорошо бы стало чуть прохладнее. Если хотите, у меня есть прохладительные напитки. — Он знаком показал Джошу идти за ним и направился к строению.
Джош ожидал, что там будет завал банок автомасел, старых аккумуляторов, а на стенах полно покрышек, но когда ступил внутрь, то с удивлением увидел опрятный, ухоженный сельский магазинчик. У дверей лежал маленький коврик, а за прилавком с кассовым аппаратом была маленькая ниша, из которой, сидя в кресле-качалке, можно было смотреть телепередачи по переносному «Сони». Однако сейчас на экране был виден только рябящий «снег» атмосферных помех.
— У меня случились какие-то неполадки прямо перед тем, как вы подъехали, — сказал он. — Я смотрел передачу про больницу и тех больных, которые в нее попадают. Господи Боже, нужно сажать в тюрьму за такие шалости! — Он хихикнул и снял шляпу. Лоб у него был бледный, на голове торчали мокрые от пота клочки седых волос. — Все другие каналы тоже вышли из строя, поэтому, думаю, нам остается только разговаривать.
— Я тоже так думаю, — Джош встал перед вентилятором на прилавке, давая восхитительно прохладному воздуху отдуть влажную рубашку от кожи.
Маленький человек открыл холодильник и вытащил две жестянки кока-колы. Одну подал Джошу, который вскрыл ее и жадно отпил.
— Бесплатно, — сказал человек. — Вы выглядите так, будто провели неважное утро. Меня зовут Поу- Поу Бриггс, Поу-Поу не настоящее мое имя. Так меня зовут мои парни. Поэтому и на вывеске так написано.
— Джош Хатчинс. — Они пожали руки, и маленький человек опять улыбнулся и притворился, что содрогается от пожатия руки Джоша. — Ваши парни работают здесь с вами?
