– Дзета Ориона. Алнитак. Точнее, место в двадцати семи небольшим световых лет от Алнитака. – Ким сунула руку в карман и достала диск с данными. – Вот здесь указано. В пределах этого пузыря в любом месте.

– Алнитак, – сказал он. Самая восточная звезда в поясе Ориона. – А почему она? Догадка? Или ты знаешь что-то, чего мне не говорила?

– Помнишь, ты спросил меня, знаю ли я, сколько времени займет полет?

– Конечно. Ты дала очень точный ответ.

– Сорок дней, семнадцать часов двадцать шесть минут. Это полное время обратного полета по бортжурналам «Охотника».

– По липовым?

– Да. Но я не могу себе представить, зачем бы им менять время. И это время дает нам Алнитак. А есть и еще кое-что. – Она показала ему снятую крупным планом фреску Кейна. – Видишь? Туманность Лошадиной Головы?

– Ага.

– Она видна от Алнитака.

Патрульный корабль шел параллельным курсом справа в нескольких сотнях метров.

Солли отключил связь, и голоса затихли.

– Они меня нервируют.

– А может, не стоило этого делать?

– Только если ты хочешь слушать угрозы.

Он включил таймер, отсчитывающий время до прыжка. Ким смотрела пристально, пытаясь взглядом заставить цифры меняться быстрее.

Оставалось несколько минут, когда ИР объявил о передаче от нового источника, со спутника.

«Из Института».

– Это Агостино, – сказала Ким.

– Хочешь с ним говорить?

– Нет, – ответила она. – Лучше поговорим, когда вернемся. Когда будет что-то, чем можно козырнуть.

Патрульный корабль не отставал до последнего мига, когда энергия потекла в прыжковые двигатели и Солли перевел «Хаммерсмит» в гипер.

Аналитики, которым Солли показал бортжурналы «Охотника», считали, что записи верны до того момента, когда начались неполадки с двигателем. Добавить еще день на ремонт, и тогда Трипли и его экспедиция оказываются возле Алнитака между 17 и 18 февраля. Такие оценки также совпадают с временем обратного пути до Гринуэя.

– Если все это верно, – сказала Ким, – то добыть доказательства будет легко.

В Сибрайте сейчас было 28 января. Предполагая дату контакта «Охотника» с инопланетным кораблем близкой к 17 февраля и считая, что наверняка при этом был радиообмен, Ким вычислила, где должны находиться радиоволны в данный момент, и рассчитала курс перехвата для «Хаммерсмита». Все просто.

– Это единственный допустимый сценарий, – сказала она Солли. – Здесь они встретили другой корабль. Это значит, что была сделана по крайней мере попытка радиосвязи.

– Ты чертову уйму фактов выводишь из рисунка черепахи на той фреске. Могут быть и другие объяснения. Они могли найти планетную цивилизацию. Может быть, доиндустриальную, без света, без радио, без ничего. Только факелы и местный аналог лошадей. В таком случае…

– Так быть не могло, – сказала она.

Они сидели в центре управления, поставив кресла под углом друг к другу, и пили кофе.

– Почему?

– Алнитак – слишком молодая звезда. Это первое. Ей еще нет десяти миллионов лет. Так что местной жизни быть не может. И слишком сильное ультрафиолетовое излучение. В миллионы раз сильнее, чем у Гелиоса.

– Вот как?

– Да. Оно бы все выжгло. Нет, они могли встретить только звездолетчиков.

За два столетия до того уже выполнялось исследование Алнитака. Насчет планетной системы было небогато: единственный мир, захваченный газовый гигант, далеко на периферии.

– Слишком давно была эта радиопередача, – сказал Солли. – Она слишком широко размазалась. ГЕСДО – хорошая система, но и она может не поймать такой слабый сигнал. Или не выделить его из шума.

Но Ким не зря столько времени потратила, изучая возможности системы.

– Если сигнал там есть, мы его обнаружим.

Первый день они провели в хозяйственных хлопотах, обживая каюты, обследуя корабль. Солли, конечно, был с ним знаком, но ему приятно было показывать корабль Ким. Она поначалу не пришла в