костюме. Волосы у нее были седые, лицо спокойное. Она казалась здесь неуместной – из тех блестящих культурных дам, которые ведут разговоры об искусстве в собственном салоне.

– Могу ли я вам помочь? – спросила она с безупречной дикцией.

– Да, – ответила Ким. – Мне хотелось бы знать, не заказывал ли вам недавно кто-нибудь модель звездолета? – Она показала фотографию «Доблестного». – Вот такого вида.

– Вы знаете, да, – ответила женщина, приглядевшись. – Нечто подобное мы делали. У нас даже образец остался.

Ага, Шейел, попался!

– А вы не могли бы сделать такой же для меня? – спросила Ким.

– Ту же модель?

– Да, если можно.

– Будем рады. – Женщина посмотрела на экран, выбирая время. – Завтра в это время вас устроит?

– Ой, – сказала Ким, – боюсь, что нет. Я здесь проездом. Уезжаю ближайшим поездом. Я думала, вы сможете это сделать при мне.

Женщина кивнула, поглядела на экран.

– Это займет около часа.

– Вполне годится. Сделайте, я через час приду.

– С доплатой за срочность.

Третье издание «Доблестного» было не хуже двух других. Когда все это закончится, будет отличный сувенир.

Владелица упаковала игрушку, получила плату, и Ким поехала на станцию, успев увидеть хвост грузового поезда, уходящего на восток. Он мигнул огнями, когда ее поезд выезжал из-за поворота.

Поездка от заповедника до Орлиного Гнезда занимала почти два часа. Ким попыталась поспать, но была слишком напряжена. Оставив попытки, она стала просто смотреть в окно.

В двадцать минут девятого по местному времени она вошла в вестибюль «Шлюза», зарегистрировалась, поднялась к себе в номер и включила телефон.

– Мне нужен флаер сегодня вечером.

«Будет сделано, доктор Брэндивайн, – ответил электронный голос, не мужской и не женский. – Вам какую модель?»

– Ту же, что была у меня в прошлый раз, если есть.

«Есть. Что-нибудь еще вам угодно?»

Ким подумала:

– Да. Распятие, осиновый кол и серебряную пулю.

«Простите?»

– Нет-нет, это шутка.

Потом она позвонила в спортивный магазин «Плаза» и заказала портативную микроволновую печь.

– Я еду в заповедную зону, где запрещено разводить костры. «Ага, – сказал автоматический клерк. – У нас как раз такая есть. Какой размер предпочитает мадам?»

– Самый большой из всех, что у вас есть.

«Семейный. Очень хорошо. В такой печи можно приготовить большую лесную птицу».

– Вот и прекрасно, это то, что мне нужно.

Оставалось только время наскоро перекусить, и отель известил, что флаер ее ждет, а пакет из «Плазы» доставлен. Ким натянула куртку, оглядела комнату. Последний раз в «Шлюзе» с ней был Солли. И уговаривал ее не возвращаться в Северин без него.

Ким сунула в карман лазерный резак, подобрала запасной экземпляр «Доблестного» и вышла на крышу.

Через десять минут она летела на юг по ночному небу, озаренному дальними вспышками молний над западными горами. Красивый был вечер, ясный и тихий. В легкой дымке поднимались две луны. Еще одна стояла прямо над головой.

Вдали начали таять огни города. Ким попыталась расслабиться в затемненной кабине, предвкушая реакцию своего старого учителя. Она думала, он будет рад ее видеть, показать свой трофей. И, может быть, будет рад иметь свидетеля, которого можно увлечь за собой. Но в этом Ким не была уверена.

На экранах показался воздушный экипаж, ближе к востоку, идущий параллельным курсом. Это был черно-белый «Всадник туч» – шикарная машина, любимая важными шишками и главами корпораций.

Ким смотрела ему вслед, пока он не свернул и не исчез.

«Доктор, вы не указали место назначения», – напомнил ИР по имени Джерри.

– А у нас его пока нет, – сказала она. – Держись курса на юго-запад, к пику Надежды.

До нее начало доходить, что Шейел вряд ли захочет отдавать «Доблестный».

Обязана ли она – с этической точки зрения – требовать его возвращения? Настаивать? Может быть. Но